— Эх, горемычный я! — сказал Митя и заплакал.
«Горемычный!» — жалобно заплакал ветер и поднял снежные вихри до самого звездного неба.
* * *
Разгулялась метель, ничего вокруг не видно. Крутит, вьется снежное облако, слепит глаза, заметает след. И, странное дело, мороз трескучий, а Мите жарко.
Но вот слышит Митя где то далеко звенит колокольчик.
«Сверчок это?» — подумал мальчик.
И снова стал прислушиваться… Вот опять зазвенело ясно. Да, это колокольчик.
«Становой едет! — решил Митя. — Пойду на колокольчик!»
И он пошел на звон колокольчика. Ветер выл и плакал.
Митя прислушивался к колокольчику и никак не мог решить, где едут? Колокольчик звенел то позади, то впереди, минутами совсем умолкал.
«Блуждают, видно!» — подумал Митя.
Но вот послышался звон колокольчика вблизи. И Митя видит, через поле мчится тройка вороных коней. На козлах сидит бородатый кучер и погоняет лошадей. В санях барыни в летних платьях, — одна в голубом, другая в розовом.
«Наважденье!..» — снова подумал Митя и попятился в сторону.
Он вгляделся и вспомнил: этот кучер, эти барыни — куклы с господской елки.
Сани пронеслись уже мимо, но бородатый кучер заметил Митю.
— Вот он! Это он разбил стекло! — закричал краснолицый кучер.
— Это он! Он разбил стекло! — запищали куклы.
Тройка повернула и мчится к Мите. Белый снег клубами вьется из-под коней, точно дым.
Видит Митя — не уйти ему. Отбежал он к сторонке, прилег за снежный сугроб. Думает: «Авось не заметят!»
Но колокольчик гудит, кони храпят, сани несутся прямо к тому месту, где он залег. Митя крикнул:
— Сгинь, наважденье! Сгинь!
Что-то толкнуло Митю, опрокинуло. Все помутилось и… затихло! И чувствует Митя, что он летит куда-то вниз, в какую-то мягкую снежную пропасть, — летит и падает на спину.
* * *
Долго лежал Митя и не смел пошевельнуться. Кругом было тихо. Мите было тепло, мягко и приятно. Он открыл глаза и стал смотреть.
Над ним, в вышине, расстилался голубой полог, усеянный множеством звезд. Звезды мерцали, прятались одна за другую. тухли и снова загорались разноцветными огнями.
«Небо это! Жив я! Славу Богу!» — подумал Митя и сел.
И видит он — вокруг стоят какие-то великаны в белых ризах и молча протягивают к нему руки. Догадался Митя, что сидит на снегу среди леса, что великаны в белых одеждах — высокие сосны, осыпанные снегом. В лесу темно и жутко. Встал Митя и пошел лесом. Шел, шел — вдруг осиял его свет.
«Что еще за диво? — подумал он. — Откуда здесь свет?»
Над лесом разгоралось зарево, широкими полосами расплывалось по темному небу.
Пошел Митя на свет, и пришел на поляну. И видит — горит на поляне среди дремучего леса елка, и исходит от нее такое сиянье, что больно смотреть. Свечей на елке так много, как звезд на небе. Огни ее потрескивают и уходят светлой пирамидой в самое небо. Ясная поляна, снежные деревья залиты розовым светом и сверкают бриллиантовыми блестками.
Елка сверху до низу убрана серебряными гирляндами и золотыми орехами! По веткам скачут веселые белочки; они размахивают пушистыми хвостиками и щелкают золоченые орешки.
«Наважденье!» — снова подумал Митя.
И он протер глаза, чтобы убедиться, не мерещится ли ему это чудесное видение.
Но елка горела, белочки скакали по веткам и бросали друг в друга ореховые скорлупки. Тут Митя заметил, что под елкой двигаются какие-то тени, слышится глухое рычанье.
Нагнулся Митя и стал тихо пробираться через кусты. Подполз к елке, и видит — два медведя ходят кругом елки, обирают с елки орехи и оделяют маленьких медвежат. На старых пнях сидят волки, лисицы, около прыгают зайцы. Все они в платьях. Сидят звери, лапками помахивают, точно разговаривают.
Медвежата около елки кувыркаются, в снежки играют!
«Это я к ведмедям на елку зашел! Знать, и у зверей под Рождество елка бывает!» — подумал Митя.
И слышит Митя — музыка заиграла! Смотрит — заяц на пеньке стоит и на скрипке играет. И думает Митя, что это тот самый заяц-музыкант, что был у господ на елке!
Как только заяц заиграл на скрипке, все звери взяли друг друга за лапки и начали водит хоровод вокруг елки. Ходят звери на задних лапах, головами машут, хвостами снег заметают! А заяц на скрипке на вес лес заливается!
Вдруг что-то упало мягкое на снег, прямо в звериный хоровод. Бросились звери поднимать добычу, сбились в кучу, завели спор.
— Моя! — лаяли лисицы…
— Моя! — ревели медвежата.
— Моя! — рычал медведь на весь лес.
Спорят звери, одни у другого отнимают, один другому перебрасывают.
И видит Митя — это звери рвут его шапку. Не выдержал он, вышел из-за куста и закричал:
— Моя шапка! Дяденьки, не рвите! Отдайте шапку!
Тут звери заметили маленького Митю.
— Вот он! Это он бросил шапку! — заревел старый медведь.
— Это он! Он бросил шапку! — завыли все звери.
Испугался Митя и побежал. Звери с ревом бросились за ним. Чувствует Митя, что не уйти ему. Вот уже звери близко, вот медведь хватает его когтистой лапой за тулуп…
Задел ногой Митя за сучок, споткнулся и упал в рыхлый снег. Напали на него звери, давят, душат. Крикнул Митя, — и очнулся!
Приподнялся Митя, отер пот на лице, видит, что он на печке в людской! На столе горит лампа, сидят люди и ужинают. Тут же, в людской, стоит господский лакей Иван Фомич.
Вот, Иван Фомич подает что-то Мите и говорит, улыбаясь:
— Вот тебе, Митька, барыня гостинцев с елки прислала!
Подает ему Иван Фомич шапку, наполненную доверху пряниками, конфетами, серебряными и золотыми орехами, тут и два яблока…
