Новая соседка вышла на шум, молча послушала, как будто весь этот шум к ней не относится, а потом, изо всех сил хлопну дверью, ушла к себе.
В тот же день пришел агроном. Он осмотрел фисташковое дерево, сказал, что от него пользы разве только что дрова, ушел.
В этот день была суббота, и мы отменили бой с домом No 28. Нам было наплевать, что подумают о нас ребята этого двор. Мы сидели в штабе. Собрались все и обсуждали, что нам сказать новой соседке. Мы решили сказать ей все, что мы о ней думаем. Сказать, что она злая и глупая женщина и что мы не хотим, чтобы она жила в нашем доме.
Мы подошли все вместе к ее дверям и постучались. Мы постучались несколько раз, но никто нам не ответил, и тогда мы вошли в комнату. Вошли все.
Она сидела на кровати и плакала. Никогда в жизни я боль-ше не видел, чтобы люди так плакали. На нас она не обратила никакого внимания и продолжала плакать, прижав к лицу пухшие от стирки руки с синими жилами. Ее мальчик и девочка несколько секунд после нашего прихода испуганно молчали, а потом дружно заревели и бросились к матери.
А мы стояли перед нею - полковники, генералы и маршалы и молчали. И каждый пытался проглотить какой-то комок, который сидел где-то в горле, и никак не мог его проглотить. Кажется, мы хотели ей сказать, что ни одно дерево в мире, даже самое прекрасное, не стоит слез, и, может быть, мы бы ей так и сказали, если бы были взрослыми... А впрочем, кто знает, что говорят в таких случаях взрослые.
Мы все повернулись и ушли в наш штаб. Мы взяли все день-ги, собранные на погоны и звездочки. Мы пошли на Кубинку, а за нами - все ребята из дома No 28. На Кубинке мы долго искали, где продаются саженцы. Нам предлагали купить рубаш-ки, свиную тушенку, консервы и кокосовое масло. Мы отвечали, что нам не нужны ни яичный порошок, ни патефонные пластин-ки. Мы говорили, что ищем фисташковое дерево. Наконец мы подошли к месту, где были свалены в кучу саженцы, а в банках лежали какие-то семена. Мы подошли к продавцу и попросили у него фисташковое дерево.
- Банановое дерево? - сказал продавец и подмигнул со-седу.
Мы сказали, что нам нужно фисташковое дерево, и отдали ему деньги. Продавец отобрал из кучи лежавших на земле са-женцев один и протянул нам. Он сказал, что это самое что ни на есть фисташковое дерево, фисташковей не бывает, и посове-товал чаще его поливать.
Мы несли его домой все по очереди. Целый день мы занима-лись тем, что рыли яму и рыхлили вокруг землю, а потом пошли собирать для нашего дерева навоз, а с нами пошли ребята из дома No 28.
А после этого все вместе пошли к новой соседке и сказали ей, что мы посадили другое дерево и ей не над чем больше пла-кать, только теперь надо быть осторожнее и не поливать его больше водой с поташом, и тогда все будет в порядке.
Она нам всем погладила головы, а потом сказала, чтобы мы немедленно ушли или она сию же секунду расплачется. И го-лос у нее был очень странный, как будто ей было отчего-то очень больно. И лицо у нее было заплаканное, но все равно очень красивое. Кажется, она все-таки плакала после нашего ухода, а может быть, нам послышалось.
Вечером мама сказала мне, что у новой соседки убили на войне мужа, и она вчера получила об этом извещение. В этот День у нас во дворе перестали играть в войну...
А дерево наше выросло, но оказалось деревом какой-то не-известной породы, а никаким не фисташковым. Мы его поливаем все, аккуратнее всех - наша новая соседка, а впрочем, какая она новая - ведь уже прошло двадцать лет. И в тени этого дерева собираются побеседовать наши соседи. И никто не жалеет, что оно не фисташковое.
1968
