Он спросил, действительно ли мы так думаем. И когда мы сказали, что только так, он подошел к этой тарелке, и мы в пер-вый раз увидели, какой наш Кролик голодный! Он ничего осо-бенного и не сделал - просто посолил яйца и выпил, но все равно было видно почему-то, что этот человек очень голодный. Потом он погладил себе живот правой рукой и сказал, что до войны он очень любил есть яйца - он ел их и приготовленными всмятку, и вкрутую и никогда не спорил с женой, если она вместо глазуньи подавала яичницу с поджаренным желтком.
Этого он мог бы и не говорить, потому что я знал точно, что с женой он не спорит ни по какому поводу - очень ее боится. А за последнее время характер ее совсем испортился - она все кричала, что Кролик не мужчина, если может позволить, чтобы голодали его жена и дети. Он ей первое время терпеливо объяснял, что сейчас голодает весь народ, но она его и не слушала, а только начинала горько плакать, когда кто-нибудь из трех ее детей просил есть.
А цены все продолжали расти. На всю месячную зарплату преподавателя можно было купить килограмм масла или два килограмма сахара.
Жена Кролика продала из дому все: только и остались одежда на них и самая старая мебель. Она с утра до вечера проклинала Гитлера и своего мужа и желала обоим самых страш-ных несчастий. Со стороны можно было подумать, что и войну эту затеял наш Кролик, и если мы ее проиграем, то в этом ви-новат будет только он.
Он повесил на стеке перед учительской большую карту, на которой красными флажками отмечались малейшие изменения, происшедшие на фронте. Приходил очень рано и до занятий перевешивал флажки. Я никогда не забуду тот день, когда в класс вошел Кролик и объявил, что немцы разбиты под Сталин-градом. Он очень волновался, и у него были мокрые глаза.
- Дети, - сказал он, - это великое и радостное событие! И я пойду попрошу директора, чтобы вас на сегодня освободили от уроков.
Потом Кролик вышел в коридор и приколол к карте, там, где Сталинград, самый большой красный бумажный флажок.
В этот день я был у них, когда с работы вернулся Кролик. Он подошел к жене, поцеловал ее и поздравил с днем рождения. Потом он прошел в свою комнату и принес оттуда небольшой сверточек, аккуратно перетянутый цветной тесьмой, и сказал, что это подарок. Я давно не видел на лице жены Кролика тако-го доброго выражения, как будто не эта женщина кричала вчера испуганно смотрящим детям:
"Ваш отец хочет, чтобы вы умерли с голоду! Этот негодяй добьется своего!.."
Это она кричала вчера, а сегодня она разворачивала подарок, улыбаясь, и сразу стала очень красивой. Она развернула оберт-ку, и все увидели кусок сиреневого, в форме сердечка, туалетного мыла.
-Ой! - сказала жена Кролика. - Что это?.. Какая пре-лесть! Я уже два года не видела мыла. Откуда это у тебя?
Это неудивительно, что она два года не видела мыла. Его никто тогда не видел. На Кубинке за кусок мыла давали беше-ные деньги. На один кусок бельевого мыла можно было обме-нять килограмм сахара или две банки сгущенного молока, ну а о туалетном в те годы даже не мечтали.
- Сам сделал! - гордо сказал Кролик. - А запах тебе нра-вится? Это пахнут духи, которые я тебе подарил еще до войны, а они тебе не понравились, и ты выбросила флакон. Теперь они пригодились...
- Погоди, погоди, - сказала жена. - Бог с ними, с духа-ми... Мыло! Как ты приготовил мыло?
- Очень просто! - с еще более гордым видом сказал Кролик. - Это же пустяки. Немного каустической соды, олифы, еще кое-чего - и мыло готово. Для меня это ничего не стоит... Погоди, куда ты?!
Жена Кролика схватила этот кусок мыла и выскочила в дверь. Она прокричала уже с лестницы, что сейчас вернется, и исчезла. Кролик удивленно пожал плечами и вернулся в комнату. Он взял на руки своего младшего, двухлетнего сына и сказал:
- Ничего ты не понимаешь, а мы сегодня, возможно, выиг-рали войну! - У Кролика было отличное настроение.
Минут через двадцать вернулась жена Кролика. Она ворвалась запыхавшаяся в комнату и выложила на стол банку сгу-щенного молока, полпачки яичного порошка и кусочек настоящего сливочного масла.
-- Что это? - оторопело спросил Кролик.
- Мыло! - сказала жена. - Это мыло, которое приготовил мой муж... Ваш папа самый умный человек на свете, великий ученый! - сказала она детям и, подойдя к мужу, чмокнула его в щеку.
Всем детям дали по куску хлеба, намазанного сгущенным молоком, и мне тоже. Было очень вкусно, просто слов нет опи-сать, до чего это было вкусно! И жена Кролика съела бутерброд со сгущенным молоком и сказала, что приготовит на вечер омлет из яичного порошка. Только Кролик почему-то ничего не ел, а сидел молча -и смотрел круглыми грустными глазами, как его дети поедают хлеб со сгущенным молоком.
Я еще тогда понял, что у нас в школе никого напрасно не называют разными прозвищами. Был у нас, например Пареная репа - он в пятом классе преподавал математику. Так вот этот Пареная репа говорил всегда: "Почему же вам это непонятно, это же проще пареной репы", - и улыбался при этом ехидно. И получалось у него это почему-то очень недобро. Не любили его мы, так он и остался на всю жизнь Пареной репой. Вот сей-час сидит наш Кролик и смотрит, как дети едят продукты, обмененные на мыло. И ведь вправду он очень похож на Кро-лика. Но Кроликом в нашей школе его называют как-то даже ласкательно, любя, не то что Пареную репу.
- Ты можешь приготовить еще несколько кусков? - спро-сила жена. - Мне на Кубинке сказали, что у меня купят, сколь-ко бы я ни принесла.
- Нет! - ответил Кролик.
- Почему же? - снова спросила жена. - Ты же сам ска-зал, что это очень просто - какая-то сода, олифа и еще что-то! Почему же ты не хочешь?
- Потому что я не государственный преступник, - сказал Кролик.
- Посмотрите на этого человека! - закричала пронзительно жена. - Он думает, что он не государственный преступник. А кто же ты? У младшего гланды увеличены, скоро туберкулезом заболеет, старшие на скелетов похожи, а он, видите ли, не хочет стать преступником!
На Кубинке я сам видел плакат, на котором было написано:
"Смерть немецким оккупантам и бакинским спекулянтам!" Из-за этих самых спекулянтов нельзя было получить полностью про-дукты по продуктовым карточкам, они каким-то образом ухитрялись вывозить товары с продовольственных складов, прода-вали их по бешеным ценам. Конечно, их вылавливали, но разве всех выловишь?
Кролик хлопнул ладонью по столу и сказал:
_ Все дети голодают сейчас! Стране приходится очень труд-но и ты должна это понять. Я еще зарабатываю, а каково тем, у кого отцы на фронте? ,
Ну, тут его жена так закричала, что мы немедленно пошли к нам. Когда она начинает скандалить, их дети всегда уходят к нам.
На следующий день мы всем классом пошли собирать метал-лолом. И Кролик с нами. Он нам все рассказывал, сколько пат-ронов можно сделать из килограмма меди и сколько тонн стали идет на один тяжелый танк. Кролик сказал, что мы можем гор-диться тем, что мы - бакинцы, потому что Баку дает для фронта самое главное, без чего не сумеет двигаться ни танк, ни самолет, - бензин. Он сказал, что наши нефтяники - настоящие герои, потому что работают на промыслах под открытым небом круглые сутки. И еще мы от него в тот день узнали, что, когда немцы подошли близко к Баку, были заминированы все про-мыслы' и их с секунды на секунду должны были взорвать, но нефтяники, несмотря на опасность, не уходили с них, чтобы не пропала для фронта ни одна капля нефти.
А дома у Кролика был настоящий ад. Жена с утра до вечера только и требовала, чтобы Кролик приготовил несколько кусков мыла. А когда заболел их младший сын, то она и требовать пере-стала, а только молча плакала.
И Кролик сдался. Он сварил в котле мыло и вылил его в приготовленную деревянную форму. Получилось пять кусков желтого бельевого мыла. По-моему, его никто не мог бы отличить от фабричного. Жена Кролика отнесла это мыло на Кубинку и вернулась через полчаса с кошелкой, полной продуктов.
С тех пор я не видел Кролика улыбающимся. На уроках он говорил только о физике и химии. От прежних привычек у него осталась только одна - он по-прежнему по утрам перекалывал флажки на карте. А красные флажки уже подошли к самой госу-дарственной границе. И наконец настал день, когда они пере-секли ее. Кролик вошел в класс и очень сдержанно поздравил нас. Даже жена Кролика поняла, что с ним происходит что-то неладное, и я слышал однажды, как она его пробовала ободрить.
- Ты же ничего плохого не сделал, - сказала она Кролику- - Ну, в конце концов, ты же не украл его, а сам изготовил, своими руками, никого не эксплуатируя. И людям польза - мыла-то в продаже нет!
Кролик ничего на это не ответил. Он в последнее время с женой почти не разговаривал. Но она все-таки заставила его еще раз сварить мыло. Она взяла это мыло и, как в прошлый раз, ушла на базар.
Обратно она вернулась очень быстро в сопровождении двух милиционеров. Они прошли в квартиру Кролика и сказали, что должны немедленно учинить обыск, чтобы выяснить, откуда это поставляется на Кубинку по спекулятивным ценам дефицит-ное мыло. А обыскивать, собственно говоря, было нечего - все было на виду: и котел с остатками застывшего мыла, и деревян-ная мешалка, и форма со съемными стенками. Милиционеры все это осмотрели, потрогали и спросили у Кролика, согласен ли он с тем, что в его квартире обнаружена подпольная мыловарня. Кролик кивнул головой. Он был очень бледный и все время молчал. Один из милиционеров, постарше, сел за стол и начал писать протокол. Он записал фамилию Кролика, имя и отчество и спросил, где он работает. Узнав номер школы, милиционер отложил протокол и посмотрел на Кролика.
