- Ну уж и "попросят"! Скажешь тоже... Да кто же этаким страшенным подаст? Нет уж, ты поверь мне, что налетчик. Симка Петухов его сегодня повстречал. Симка говорит, что как выскочит тот из ямы возле кирпичных сараев и кричит: "Выкладывай все, что есть", а сам махает гирей; а гиря тяжелая - десять фунтов.
- Ну уж и десять?
- Ей-богу, десять. Симка еле утек. Он бы, говорит, вступил с ним в сражение, да был без оружия, палки - и той под рукой не было.
- А может, он врет, Симка-то? Что с него грабить? Я сам видел в окно, как он мимо пробежал. На нем одни штаны только до колен, а рубахи и той не было.
Последний довод смутил несколько Вальку, но, не желая сдаваться, он ответил уклончиво:
- Уж не знаю чего, а только налетчики всегда этакими словами разговор начинают, это у них уже такая привычка.
- Валька! - сказал, немного подумав, Яшка. - А как же теперь... мальчишки? Поди-ка, все струхнут.
- Обязательно струхнут. Чуть вечер, поди, и за ворота выйти побоятся.
- А ты?
- Я-то... - Валька горделиво усмехнулся. - Я что! Я и сам... я вот сегодня ножик перочинный отточу да на бечевке под рубахой к поясу привяжу. Так и буду ходить, как черкес. Пусть только попробует сунуться!
- А я налобок возьму, которым в ямки играют. Он крепкий, дубовый. Приходи завтра пораньше утром под окошко и крикни меня. Да только не ори, как вчера, во всю глотку, так, что мать даже с постели вскочила - думала, говорит, что пожар или сполох какой.
- Не... я тихонько.
- Валька... - спросил Яшка, перед тем как уйти. - А отчего они черные такие?.. Как мать говорит, хуже черта.
- Оттого, что они под мостами либо в котлах ночуют.
- А зачем же в котлах? - еще больше удивился Яшка. - Какой же есть интерес в котле ночевать?
- Какой? - Валька задумался. - А такой, что ежели ты его в постель положишь, то он и глаз закрыть не может, а обязательно, чтобы в котле. Это уж у них такая природа.
III
В последующую неделю были немалые толки и пересуды среди мальчишек местечка. Беспризорный этот, по-видимому, и на самом деле оказался настоящим разбойником.
Например, в ночь с субботы на воскресенье оказался целиком очищенным от яблок сад тетки Пелагеи. В поповском доме неизвестно откуда залетевшим камнем вдребезги разбито стекло. А что еще хуже - пропал у Сычихи козел. То есть были обысканы все закоулки, все пустыри, а козла нет и нет...
Яшка все понимал. Ну, яблоки, скажем, про запас. В стекло камнем просто для озорства. Ну, а козел на что? Ни шкуры с него, ни мяса не жрут.
- Жру-у-ут! - с увлечением подтверждал Валька. - Простые люди не жрут, а они все как есть жрут. Такая уж у них природа.
- Что ты мне забубнил, - рассердился Яшка, - природа да природа! По-твоему, может, и сырье жрут.
- И сырье и всякое! - еще с большим азартом принялся уверять Валька. Мне Симка рассказывал, что когда был он в городе - такое видел! Идет торговка с корзиной, а беспризорные налетели... раз... раз, и не осталось от нее ничего.
- От торговки-то?
- Да не от торговки, а от корзины, с калачами там или с пирогами.
- Так ведь это пирог - пирог, он вкусный, а то козел - тьфу!
Валька оглянулся, подошел к товарищу поближе и сказал таинственным шепотом:
- Яшка! А Степка-то за нами выслеживает. Честное слово. Я пошел к "Графскому". Вдруг как ровно дернуло меня обернуться. Я присмотрелся. Гляжу, Степкина голова из-за кустов торчит и пристально этак за мной выглядывает. Я нарочно взял да и свернул логом к пустырю, а оттуда домой.
- Hy-y! - И у Яшки даже голос осекся от волнения. - А может, он просто нечаянно?
- Ну, нет, не нечаянно. Этак прямо смотрит и смотрит. А я гляжу - рядом куст колыхнулся... должно быть, там еще кто-нибудь из ихней партии сидел.
- Так ты, значит, там не был?
- Нет!
- А как же он там, голодный?
- Ничего, ему хлеба в прошлый раз много принесли и воды тоже. Жив будет до завтра. А завтра пойдем либо рано утром, либо к вечеру попозже, когда от мальчишек незаметней. Ух, как осторожно надо действовать, а то накроют! Нас двое, а их четверо. Кабы нам хоть кого третьего к себе придружить.
- Кого придружить? Ты его сегодня придружи, а он назавтра все ихним и выболтает. А тогда что? Тогда убьют его непременно.
- Убьют обязательно.
Возвращаясь домой, Яшка за огородами натолкнулся на своего закоренелого врага, Степку.
Встреча была неожиданная для обоих. Но противники заметили один другого еще издалека, и поэтому, не роняя своего достоинства, свернуть в сторону было невозможно.
Сблизившись на три шага, враги остановились и молча, внимательно осмотрели один другого. У Степки была палка - следовательно, преимущества были на его стороне. Осмотревшись, Степка презрительно и мастерски сплюнул на траву. Яшка не менее презрительно засвистел.
- Ты чего свистишь?
- А ты чего расплевался?
- Я вот тебе свистну! Вы зачем на нашего кота со стрелами охотитесь?
- А пусть в чужой сад не лезет. Когда наш Волк к вам во двор забег, вы зачем в него кирпичами кидали?
- А вы куда Волка девали? Вы врете, что его отравил кто-то. Вы сами его куда-то спрятали, потому что мы на него в суд за задушенных кур подали. Только вы нас не проведете... Погодите, мы до вас скоро докопаемся!
- Четверо-то на двоих, нашлись!
- Эх, и трусы! "Четверо"! Ваську тоже сосчитали, когда ему только девять лет.
- Что же, что девять. Он вон какой толстый, как боров... да и все-то вы свиньи.
Последнее замечание показалось настолько оскорбительным, что Степка схватил с земли глиняный ком и со всего размаху запустил его в Яшку.
И если кровавому поединку не суждено было совершиться, и если Яшка не пал на поле битвы от руки лучше вооруженного врага, то только потому, что этот последний вдруг дико вскрикнул и без оглядки бросился бежать.
Предполагая, что тот струсил, Яшка издал воинственный клич - и хотел было преследовать неприятеля, как вдруг услышал позади себя негромкий смех.
Он обернулся и тотчас же понял действительную причину поспешного исчезновения Степки.
Возле куста бузины стоял одетый в лохмотья черный невысокий мальчуган, в котором Яшка без труда угадал грозу всех мальчишек местечка, героя последних событий - беспризорного налетчика.
IV
И тотчас же Яшка понял, что он погиб окончательно и бесповоротно. Он хотел бежать, но ноги не слушались его. Он хотел закричать, но понял, что это бесполезно, потому что вокруг никого не было. Тогда решившись отчаянно защищаться, он стал в оборонительную позу.
Мальчуган в лохмотьях продолжал смеяться, и этот смех сбил еще больше с толку Яшку.
- Ты чего? - спросил он, с трудом ворочая языком.
- Ничего, - отвечал тот. - Что это вы, как петухи, - друг на друга налетели?
Мальчуган раздвинул кусты и очутился рядом с Яшкой.
"Сейчас гирю вынет", - с ужасом подумал тот и сделал шаг назад.
Однако, вместо того чтобы напасть на Яшку, беспризорный бухнулся на траву и, хлопая рукой по земле, сказал:
- Чего же ты столбом встал. Садись.
Яшка сел. Беспризорный засунул руку в карман и, к величайшему изумлению Яшки, вынул оттуда маленького живого воробья и поднес его ко рту.
- Сожрешь? - негодуя, воскликнул Яшка.
Беспризорный вопросительно поднял на Яшку маленькие ярко-зеленые глаза, подышал теплом на воробьенка и ответил:
- Разве ж воробьев жрут? Воробьев не жрут и галок тоже не жрут. Голубь - тут другой разговор. Голубя ежели в угольях спечь - вку-усно! Я их из рогатки бью.
Он сунул воробья за пазуху рваной бабьей кацавейки и, протягивая Яшке недокуренную цигарку, предложил:
- На, докури.
Машинально Яшка взял окурок и, не зная, куда его девать, спросил несмело:
- А козла ты зачем съел?
- Кого?
- Козла... Сычинного. У нас ребята говорят, что ты его упер на жратву.
Беспризорный хлопнул себя руками по бокам и звонко расхохотался. И пока он хохотал, оцепенение начало сходить с Яшки, и беспризорный представился ему в совершенно другом свете. Яшка рассмеялся и сам, потом подскочил и затряс кистью руки, потому что догоревший окурок больно ожег ему пальцы.
Успокоившись, подвинулись друг к другу ближе.
- Тебя как звать? - спросил беспризорный.
- Меня Яшкой. А тебя?
- А меня Дергачом.
- Почему же Дергачом?
- А почему тебя Яшкой?
- Вот еще скажешь тоже. Яков - такой святой был, и именины справляют. А такого святого, чтобы... Дергач, не должно бы быть...
- А мне и наплевать, что не должно.
- И мне, - немного подумав, признался Яшка. - Только ежели при матери этак скажешь, так она за ухо. Отец, тот ничего, он и сам страсть как святых не любит - якобы дармоеды все. А мать - у-уу! Про что другое, а про это и не заикнись. Я один раз масла из лампадки отлил - Волку лапу зашибленную смазать, так что было-то...
- Били? - участливо спросил Дергач.
- Нет! Только за волосы оттрепали да в чулан заперли. - И задорно он добавил: - А зато я, пока в чулане сидел, назло со всех крынок сливки спил... А ты, Дергач, зачем к нам пришел? - перескочил вдруг Яшка.
