Он показывает на окно.
На звук его голоса выходит Саша в белой рубашке с распахнутым воротом и останавливается, придерживаясь за дверь. Лицо у него бледное, гордое.
- Ваша орда сегодня отступила по всему фронту... - говорит Саше Тимур. - Но ты болен. Твой помощник Юрка командовать не умеет. И я пришел предложить тебе перемирие.
Закрыв глаза и сжав губы, Саша отрицательно мотает головой. Женя удивленно смотрит на Тимура. Тимур слегка пожимает плечами:
- Как хочешь. Но крепости вам не взять! И, чтобы вести бой, у вас должны быть лыжи, крюки, веревки и приставные лестницы... Ты мне враг, но это я тебе говорю как другу.
Саша, открывая глаза, говорит с ненавистью:
- Уходи, уйди! Крепость твою мы все равно захватим!
- Ее сожжет солнце, растопит дождь, сровняет ветер, но вашей она никогда не будет! - вспыльчиво отвечает Тимур, поворачивается и выходит.
Женя бежит за ним следом.
- Молодой комендант! - кричит вдогонку Тимуру доктор. - Я Красный Крест, и я прошу обеспечить мне свободный проход через вашу опасную территорию...
Открывая в передней Тимуру дверь, Женя спрашивает:
- Так вы с моим братом враги?
- Да. И ты на меня за это сердита?
- Нет, - вздыхает Женя. - Что же... ваше дело военное...
Закрыв дверь, Женя возвращается в столовую, где доктор и капитан Максимов разговаривают о Саше.
- У вашего сына, вероятно, воспаление легких, - говорит доктор. - Режим - постель. Еда - легкая. Питье - кислое. Возьмите рецепт. Надо быстро сбегать в аптеку.
Нянька сует Нине в руки рецепт:
- Сходи, Нина. Мне надо собирать капитана.
Нина в замешательстве смотрит на няньку.
- Но, нянечка, можно позвонить, - рассудительно говорит Женя. - Можно послать дворника... А то за папой придет машина, и они не попрощаются.
- Успеет. С трамвая на трамвай, а там рядом, - спокойно отвечает нянька.
Нина тревожно смотрит в глаза Максимову. Он взглянул на часы и молча кивает головой.
- Нина, не ходи, - говорит из своей комнаты уже уложенный в постель Саша. - Я подожду. Мне не больно...
Нина входит к нему, наклоняется и целует в лоб:
- Спасибо, командир. Спи. Все хорошо будет.
Нина ушла. Нянька укладывает чемодан. Максимов садится на стул возле Саши, рядом с ним пристраивается Женя. У изголовья Сашиной кровати стоит стол, на нем цветок, коробочка, стакан и отряд оловянных солдатиков. Стучат. Входит шофер Коля и передает Максимову конверт:
- Товарищ капитан, есть машина... Саша, здравствуй!
Максимов, разрывая конверт, говорит шоферу:
- Вы приехали на час раньше. - Читает приказ. - Все понятно. Дети, мне пора. Няня, скажи Нине, что я ее ждал... Ты на нее не сердись. Ты поцелуй ее от меня.
Саша привстает:
- Папа! Ты пиши мне часто... И ты, Коля, если у него бой, он занят, пиши мне тоже. - Тут он оборачивается, берет со стола оловянного солдатика и протягивает его шоферу: - На, возьми от меня на память.
Коля осторожно приближается, издали протягивая руку:
- Есть писать часто, Саша! А солдат назад вернется с медалью.
Кладет солдата в карман.
- Ты, шальная голова, там, на фронте, не очень-то с капитаном за медалями гоняйся, - строго говорит Коле нянька. - Ты, если где видишь нельзя, опасно, постой, обожди, обвези капитана кругом.
- Есть обвозить капитана кругом!
Саша манит отца и что-то говорит ему на ухо. Отец подумал, загадочно кивнул головой, вынул из полевой сумки бумагу и что-то быстро на ней пишет. Нянька настораживается. Максимов складывает записку и передает ее Саше. Саша взял коробочку, сунул в нее записку, положил коробочку на стол. Потом подумал и поставил около нее двух оловянных часовых.
Максимов берет сына за руку и целует его:
- Товарищ генерал! Желаю счастья, здоровья, а в боях - успеха... Пожелайте и мне того же.
Когда Нина возвращается из аптеки, капитана Максимова уже нет. В опустевшей столовой беспорядок. Не глядя на няньку, Нина тихо спрашивает:
- Анна Егоровна, Степан, уезжая, ничего не сказал? Ничего мне не передал?
- Он? - как бы припоминает нянька. - Ничего. Да! Он просил, чтобы ты отнесла его книги в полковую библиотеку.
- Хорошо, - говорит Нина, опустив голову, потом поворачивается и дрогнувшим голосом спрашивает: - Скажите, за что вы меня не любите?
- Я всех люблю, - суховато отвечает нянька. - Но у него большие дети, и им нужна настоящая мать, а не такая, как ты, девчонка.
* * *
Вдоль стены снежной крепости мерно шагают часовые.
С деревянными винтовками, немного сутулясь, они ходят навстречу один другому. Потом останавливаются у костра. Часы гулко отбивают четверти.
Первый часовой прислушивается:
- Уже должна быть смена.
- Смена не придет, - отвечает второй часовой, грея над огнем руки. Никого дома не отпустят.
- Не те времена. Теперь отпустят.
Часовые поворачиваются. По тропке плечом к плечу шагает смена. Большие валенки в калошах четко, с протяжкой отбивают по скрипучему снегу шаг за шагом. Караул сменяется.
- Все спокойно? - спрашивает третий часовой.
- Пробежала собака. Пролетела ворона. Орда спит, и караулить нечего, отвечает второй.
- Порядок! - говорит первый часовой. - Комендант молодец! Комендант знает, что делает!
- Коменданту хорошо, комендант спит под теплым одеялом! - ворчит третий.
- Комендант проверяет караулы... - говорит, выходя из-за куста, Тимур и, заметив смущенное лицо третьего часового, жмет ему руку: - Ты пришел, ты не подвел, Гриша. - Он выпрямляется. - Встаньте по уставу! Плечи не гни! Стой свободно и гляди в оба!
Из пролома каменной стены высовываются недоуменные лица Вовки и Юры.
- Он сошел с ума! Такой мороз... Брр!.. - жмется Вовка. - Вон кошка подохла. А у них опять сменяются часовые... Мне домой пора. Отец ничего, а бабка вредная, и она может стукнуть по затылку.
- Вот тебе и разведка... - уныло шепчет Юрка. - Эх, заложить бы под стены крепости хорошую бомбу!
- Бомбу?! - Вовка оглядывается и, заметив драный валенок на снегу, хватает его: - Отвлекай часовых! Засекай время! Бомба сейчас будет брошена!!!
Вовка и Юрка крадутся к стенам крепости.
- Стой! Кто идет? - кричит третий часовой.
К нему подбегает четвертый. Оба настороженно вглядываются в темноту. А в этот момент с другой стороны перелетает через стену крепости и падает на снег драный валенок.
Не заметив его, часовые ходят опять четким шагом вдоль стены.
* * *
Тревожно раскинувшись, бормочет что-то в полусне Саша. У него жар. Температура поднимается все выше и выше.
Стена над Сашиной кроватью увешана деревянным оружием. На столе у изголовья - цветок в стакане и коробочка. У коробочки замерли два оловянных часовых. Дальше, на краю стола, выстроился целый отряд.
Саша приоткрывает блестящие от жара глаза и смотрит на своих солдат. И вдруг оба часовых точным движением сходят со своих подставок и, приподняв с полу приклады винтовок, чеканным шагом идут навстречу один другому вдоль охраняемого пространства. Саша улыбается. Но вот лицо его насторожилось. Быстрым движением поворачиваются оловянные часовые, перехватывают винтовки наизготовку, приклад к плечу. Пятятся. Смешным клубочком один за другим подымается дым выстрелов. Часовые выхватывают из-за пояса бомбы, бросают их. Беззвучно вспыхивает огонь, вздымаются клубы дыма.
А когда молочный дым рассеивается, над поваленными часовыми протягивается чья-то рука, открывает коробку и достает записку. Это нянька. Торопливо сует она записку в карман и оборачивается. У дверей стоит Нина в пестром халатике и тихо говорит:
- Анна Егоровна, идите, я посижу... Мне все равно не спится.
Нянька поправила Саше подушку, вышла и, прикрыв за собой дверь, торопливо разворачивает записку. На ее лице недоумение. Это чистый белый лист, без единой буквы.
А Нина взяла со столика термометр, покачала головой, подняла опрокинутый пузырек и присела на край кровати. Подняв откинутую, сжатую в кулак руку Саши, она замечает в кулаке бумажку, разнимает Саше пальцы, берет записку и читает: "Милая Нина, береги детей. Расти и сама. Прощай. Вернусь все хорошо будет. Степан".
Лицо Нины загорелось волнением и улыбкой. Она положила записку в коробку, опять поставила около нее двух оловянных часовых. И, благодарная, опускает голову на грудь Саше.
Стоят опять на посту оловянные часовые.
* * *
Часовые у стен снежной крепости прислушиваются к звону башенных часов.
- Должна быть смена, - говорит один.
- Смена не придет. Их дома не отпустят, - возражает другой.
- Не то время. Теперь отпустят.
И тут же оба часовых поворачиваются, услышав мерный, чеканный топот тяжелых шагов по скрипучему снегу. Идут Коля Колокольчиков и еще один мальчик, укутанный с головы до ног.
Караул сменяется у раскрытых ворот. Вдруг Колокольчиков бросается внутрь крепости, поднимает драный валенок и, заикаясь от волнения, кричит прямо в растерянные лица часовых:
- Ротозеи! Я пост не приму! Я доложу об этом коменданту!
