джентльменское очарование. Впрочем, с тем выражением лица, которое у него сейчас было, он мог очаровать разве что чугунную ванну. — Ты ведь знаешь, как мне больно… Костюм уже стал на два размера меньше, он неимоверно жжется. Если я сейчас же не сниму эти проклятые туфли, они съедят мои ноги!
— Мы не проклинаем членов семьи, — безжалостно сказала тетушка Мегана.
— Но я ведь снял проклятие! — в отчаянии воскликнул Джозеф. — Почему она все еще злится?!
— Сходи к Корделии и спроси у нее лично. Она на кухне, возится у котлов…
Дядюшка будто не услышал.
— Сейчас не лучший момент, чтобы меня наказывать, — продолжил он, царапая жилетку ногтями в бессмысленной попытке ее разодрать. — Неужели она хочет, чтобы я опозорил Крик-Холл? Ей же нужна поддержка наших гостей, и вряд ли им понравится…
— Ты ведь знаешь, что утром все пройдет. Будет костюм как костюм.
— Только не снять.
— Да, не снять.
— Ааррх! — прорычал дядюшка и принялся тереть ноги — штаны изнутри будто были вымазаны крапивным раствором.
— Хватит суетиться, Джозеф. Ты мешаешь мне читать…
— За что? Почему? — провыл дядюшка. — Я не заслуживаю такого обращения!
— Ты прав. — Тетушка Мегана даже оторвалась от книги и поглядела на мужа поверх очков. — Корделия поступила с тобой слишком жестоко. Если хочешь, мы можем проклясть ее в ответ. Наколдуем ей что-нибудь незначительное — просто какую-то раздражающую мелочь. Например, сделаем так, что всякий раз с боем часов у нее начнет все валиться из рук, или заставим ее спотыкаться на каждой седьмой ступеньке. Она даже не поймет, что…
— Нет. — Дядюшка Джозеф сжал зубы. — Не нужно. Уверен, она это не со зла, а просто…
— Ты даже сейчас ее защищаешь, — проворчала тетушка. — Жаль, она не оценит. Ты ведь понимаешь, что, даже избавившись от Гарри, ты не получишь то, что хочешь? У тебя нет ни единого шанса…
— Замолчи, замолчи! — рявкнул дядюшка и начал изворачиваться и крутиться на месте с новой силой, пытаясь достать чешущееся место на спине. — Я ведь знаю, что ты получаешь от этого удовольствие…
— Еще бы, — не стала спорить тетушка. — Но также я просто хочу спокойно почитать.
— Ты… злобная, мерзкая мегера… Хорошая жена не стала бы так просто смотреть и…
— Не нужно продолжать, Джозеф. — Мегана опустила книгу на колени и устало поглядела на мужа. — Зачем этот спектакль? Мы ведь оба знаем, кто из нас кто, верно? Но все же… — ее взгляд вдруг стал заботливым и немного потеплел, — позволь мне один раз побыть «хорошей женой» и сказать тебе кое-что приятное.
— Что? — с робкой надеждой в голосе спросил дядюшка.
— Выглядишь ты в этом костюме по-настоящему шикарно.
Ответом ей стал яростный звериный рык, вырвавшийся из сведенного судорогой горла.
Томми вспомнил, что грань между подглядыванием и попаданием на горячем очень тонка и что главное — вовремя улизнуть. Решив, что услышал и увидел достаточно, он развернулся и зашагал в свою комнату. Дядюшка продолжал шумно страдать и не менее шумно негодовать.
«Так ему и надо. Будет знать, как меня проклинать, — со злорадством подумал Томми. — Значит, маме все же не все равно. Значит, она меня любит…»
Он вошел в комнату и поспешно переоделся из мокрого в свою любимую пижаму. Уже забравшись в постель, Томми вдруг вспомнил кое-что, о чем говорила тетушка: «Что значит “даже избавившись от Гарри”? Неужели дядюшка и папу тоже проклял?! Или он только собирается? Что у него на уме? Что он задумал? Ясно же, что ничего хорошего…»
С этими мрачными подозрениями Томми и заснул. А на следующее утро проснулся уже с четко сформировавшейся мыслью: «Нужно предупредить папу!»
Все утро Томми пытался его отыскать, но безуспешно — папы не было даже в кабинете. Мама сказала, что он уехал на вокзал встречать очередного гостя, но мальчик ей не поверил: «Драндулет» стоял в гараже…
Томми вернулся в свою комнату и сел на кровать. Он попытался вспомнить, когда видел папу в последний раз — кажется, это было утром за два дня до начала каникул. В голове сновали очень нехорошие мысли: «Может, дядюшка Джозеф и в самом деле проклял папу, и бедный папа сейчас где-то лежит и мучается, как мучился и я?»
Хуже всего было то, что об этом даже никому не расскажешь! Мама и тетушки сразу отпадают. Виктор? Нет, он ведет себя подозрительно, и не стоит забывать о том, что он носит зеленое. Кристина?.. Да, они с ней все время спорят и ругаются, но, может, хотя бы раз она выслушает его и не ограничится своими насмешками, как обычно?..
Кристина папу обожала — она попросту не могла принимать участие в сговоре, если сговор, конечно, имел место. И все же в последнее время поведение сестры тоже вызывало подозрения.
Томми всегда был наблюдательным, даже слишком, поэтому от его внимания не могло укрыться то, что Кристина постоянно куда-то ездит с Виктором на «Драндулете», а еще то, что они никогда не общаются при других членах семейства и тут же обрывают разговор, если кто-то появляется рядом. Весь вчерашний вечер хлопали двери их комнат, будто в доме развелось слишком много сквозняков. А потом произошел тот несчастный случай… Дядюшка Джозеф пролил на лестнице свой сироп от кашля, и Виктор с Кристиной поскользнулись на нем. Их отнесли в их комнаты, вызвали доктора Лоувелла, а мама, когда Томми сунулся к ней с вопросами, произнесла лишь: «Сколько раз я твердила: не бегать по лестнице! Будет им урок».
Что-то подсказывало Томми, что это очередная неправда и Виктор с Кристиной не просто «упали на лестнице». Его не покидало ощущение, что старшие брат и сестра на самом деле сунули носы куда не следовало и поплатились — дядюшка очень ценил свой сироп от кашля и пролить его случайно не мог. Разве что он сделал это намеренно…
Томми жалел, что загодя не вызнал тайны Виктора и Кристины, но он успокаивал себя тем, что в последние дни у него было множество собственных забот, начиная с проклятия и заканчивая всякими ведьмовскими делами.
К примеру, вчера он полдня потратил, выгадывая момент, чтобы подбросить тетушкам записки, как просила его Клара Кроу. В итоге он справился и даже не попался — все были слишком заняты гостями и приготовлениями к празднику. К слову, Томми все гадал: вышло ли у Клары то, что она задумала? Отыскала ли она ту вещь, которую у нее когда-то украла одна из тетушек? Он искренне переживал за Клару, ведь она была очень хорошей и помогла ему с проклятием. А еще Томми боялся, что затея могла провалиться, ведь
