ещё куда. Тут мужики свою работу знают. Вам бы подальше отсюда надо. А то спасай вас потом, если что. Хлопот только прибавите.
Он сделал пару шагов, потянул за ручку, и хотел было открыть дверь, ведущую в бомбоубежище, но та распахнулась сама. Многие украинские блиндажи имели внушительной длины подземные ходы. Из лестничного прохода за дверью выпрыгнул с бесноватым видом боевик и открыл беспорядочный огонь.
Отец Пётр в миллисекунду осознал, что спасти бойцов кроме него некому: потому, как он попал в «слепую зону» за дверью и боевик его не видел. Действия Петра Олеговича были молниеносными. В три прыжка он достиг железной двери и всем телом ударил по ней. Та сразила стрелявшего. Автоматная очередь, напоследок отстучав по потолку, прекратилась. Боевик кубарем полетел вниз и затих. Лёгкие ранения получили все новобранцы. Кто держался за плечо, кто за ногу.
Пётр Олегович достал из-под бронежилета наперсный крест и стал им крестить, остолбеневших бойцов:
– Господи помилуй! Помоги нам Господи!
Оцепенение сначала отпустило круглолицего:
– Батюшка, вы что? Мы же живые! Это самое главное!
Вторым пришёл в себя крепыш:
– Когда говорите служба?
– Ближе к вечеру.
– Придём! – ответил за всех третий.
Сёстры
Военный госпиталь работал в режиме образцового муравейника. Люди в белых халатах методично делали свою работу. Вот и сейчас медсестра распахнула дверь в палату, въезжая с металлическими осьминогами-стойками, на которых болтались полимерные лианы-капельницы.
В стандартной палате на четыре койки шёл горячий спор. Приметив симпатичную практикантку из медколледжа, мужчины тотчас умолкли: у девушки для каждого всегда находилось ласковое слово, и они его ждали.
Практикантка, уверенно манипулируя иглами и зажимами, поприветствовав пациентов, защебетала как птичка:
– Сегодня видела первую ласточку. Скоро совсем тепло будет. Сирень уже так пахнет.
– И чем же она пахнет? – поинтересовался голубоглазый крепыш, которому она в этот момент выставляла скорость подачи раствора.
– Мёдом, – девушка одарила парня улыбкой, и заговорщицким тоном произнесла, – а сегодня двоих выписали с диагнозом как у вас, но там случаи совсем тяжёлые были. Так что скоро сами пойдёте сиренью дышать.
Крепыш мечтательно вздохнул, а медсестра лёгкой походкой упорхнула к соседней койке, где расположился на подвесных механизмах, перебинтованный, словно мумия, пожилой десантник. Сделав ему укол, практикантка шёпотом сообщила:
– Свечки поставила. Не переживайте, – и более громко заявила, – доктор ваши снимки утром смотрел, очень радовался, восстановление идёт как надо.
Она повернулась к третьему пациенту:
– А вас ждут приятные сюрпризы. Один большой и два поменьше.
Молодой человек с нечёсаной бородой вытянул шею. – Что-что?
– На прогулку повезу, всё сами увидите.
– Опять на рентген, а потом ещё куда-нибудь анализы сдавать? Так себе сюрпризы…, – вяло отозвался бородач.
– Не угадали.
Мужчина стал интенсивно приглаживать бороду:
– Мои? Мои приехали?
– Да! Прямо в цель! Но им надо подождать. После обхода доктора я вас провожу.
Медсестра закончила процедуру, и перешла к седоватому мужчине с изрядно отросшим «ёжиком»:
– У меня для вас кое-что есть, – она протянула упаковку аскорбинки в таблетках, – доктор запретил сладкое, а это можно, только по чуть-чуть, договорились?
Мужчина с затяжкой кивнул.
Практикантка, закончив визит, удались. С минуту пациенты молчали. А потом голубоглазый крепыш напомнил тему спора:
– Война – это всё-таки мужское дело. Там сила физическая нужна. Потому отбирать толковые кадры нужно и по мышечной массе. А женщинам там совсем не место.
Десантник издал хриплый звук и, откашлявшись, проговорил:
– Не браток. Я теперь ещё больше убеждён в том, что в бою от любого польза будет. Пусть хоть хромой идёт в армию, лишь бы по зову сердца.
– И что же тебя доубедило? – поинтересовался крепыш.
– Меня же ефрейтор спасла. Меня и ещё одиннадцать десантников. Ползала под плотным огнём противника и неотложку всем оказывала. Потом на себе с поля боя вытащила в безопасное место. А когда стихло, нашла способ эвакуировать всю группу. Мы все ей жизнями обязаны. В тот день она ещё четырехлетнего мальчишку спасла. Машину мирян боевики из крупнокалиберного обстреляли.
Бородач, продолжая прихорашиваться, закивал:
– У нас тоже ефрейтор знатная. Сама тростинка, а шесть раненых мужиков под миномётным обстрелом собрала, загрузила в санитарный автомобиль и в полевой медотряд доставила.
Крепыш ругнулся и отчеканил:
– М-да слышал я про такое и сам видел. Брат рассказывал. Фельдшер, молодая девчонка, прапорщик. Собрала раненных. А неонацисты жахнули по санмашине. Снаряд совсем рядом взорвался. Все укрылись, а он тяжелораненый даже двинуться не может. Слышит только «Бабах!» и понимает конец ему. А тут эта прапорщик, как кошка прыг и накрыла собой. Спасла, а сама осколок выхватила. И так с осколочным ранением потом всех в госпиталь. Все пацаны выжили. А в нашей мотострелковой старшина два десятка раненых военнослужащих как-то за один бой вынесла. Маскировала, а потом в медотряд эвакуировала. И откуда только силы взялись?
Воцарилась тишина. Из приоткрытого окна доносился шелест листвы тополей. Каждый думал о своём. Но тут подал голос, по обыкновению, сохранявший молчание седовласый, озвучив финал спора:
– Они выполняют боевые задачи, как и все мы… Но только бьются как матери. Через них в этот мир жизнь приходит… Все мы для них дети.
Иваныч
Пробравшись сквозь скованный снежными объятиями двор, седовласый мужчина в камуфляже с объёмным рюкзаком на спине, взялся за лопату и стал расчищать крыльцо низенького дома, спрятавшегося позади двухэтажки, в которой зияли провалы от артобстрелов.
Дверь скрипнула, показалась сгорбленная старушка в пуховом платке.
– Надежда Фёдоровна, зачем встали?
– Услыхала, что кто-то пришёл. Как гостя не встретить?
– А если б мародёры какие?
– Так летом ВСУшников как русская армия выгнала, так больше мародёров и не было. Я и не запираю с тех пор. Да и сюда, кроме тебя, никто и не ходит. Сам знаешь, моя единственная сестра давно в России живёт, всё зовёт к себе, а я родину не брошу. Тут на погосте все мои дети и внуки лежат. Я и за могилками присмотрю. Ну, пойдём, пойдём, слышишь, чайник на печке зовёт. Отдохни малёк. Ещё успеешь по морозу набегаться.
Отказаться от приглашения, означало обидеть, и Дмитрию Ивановичу пришлось согласиться. Протиснувшись через заставленный баклажками с водой коридорчик, они вошли в гостиную, где на самодельной «буржуйке» у окна с одеялом вместо штор свистел чайник.
Разлив горячий чай по кружкам, Надежда Фёдоровна стала расспрашивать:
– И как оно тебе Дмитрий Иванович работается, ты же теперь начальник?
Мужчина отмахнулся:
– Да какой я начальник, одно название. Жигулёнок бы какой отыскать. «Газель» конторская то и дело барахлит, капремонта требует. Ещё нужны дрели, перфораторы, генераторы… Без всего этого кашу из топора варить приходится.
В глазах старушки
