за офицером, который находился от нас метрах в двухстах. Тот мог выйти просто покурить или «до ветру», мог пойти в казарму проверять дневальных, а мог направиться и ко мне. В первых случаях собака снова укладывалась, продолжая взглядом отслеживать перемещения офицера. А вот в противном случае, она срывалась с платформы и с суматошным лаем неслась навстречу проверяющему. Тот, понимая, что раскрыт уже не таясь подходил к батарее, но за это время я уже приводил себя в порядок, зачехлял дальномер и даже успевал, для бодрости, пару раз подтянуться на турнике. После формальных вопросов, о том, как идет служба и нет ли нарушений, проверяющий удалялся. Машка тут же получала очередную, уже заслуженную вафельку и буквально загоняла меня обратно на платформу продолжать дружить с Морфеем.
Мое взаимовыгодное сотрудничество с Машкой продолжалось до конца сборов. Даже когда мы уже сдали экзамены и выносной пост был снят, я выпрашивал у наряда по кухне мослы и выносил ей персонально, так как Машка готовилась стать мамкой. Относил куда-нибудь подальше от посторонних глаз и некоторое время стоял рядом, отгоняя левых псов из ее своры, пока она хрустела хрящами, благодарно посматривая на меня.
После принятия присяги нас стали потихоньку выводить в караул. Мы охраняли склады артвооружения и технику, стоящую в полной боевой готовности. Время-то было тревожное. Посты находились в самой глубине части, вплотную к городскому пустырю. Территория была обвалована высокими кучами земли и камня. Вся эта обваловка заросла ежевикой, терном, еще какими-то кустами и даже днем выглядела как дремучий лес, а уж ночью так вообще к ней было страшно подходить. Перед заступлением в караул, всей нашей смене устроили своеобразную экскурсию, во время которой ознакомили с охраняемой территорией и обозначили границы постов. Все это проводилось в светлое время суток, чтобы в темноте мы ничего не перепутали. Во время осмотра одного из складских помещений, я обратил внимание на то, что угол крыши был нарушен. Скорее всего ветром вырвало кусок шифера и из пролома торчала какая-то солома и ветки:
— Самое место для гнезда совы или филина. — подумал я.
Первая моя смена была еще в светлое время суток. На соседний пост заступил Сергей, парень с нашего отделения. С ним мы договорились, что после каждого обхода территории мы встречались у разделяющей посты сетки, где перекидывались парой слов, нарушая при этом Устав караульной службы. Я походил между складов, проверил сохранность печатей на замках, постоял на вышке. Осматривая территорию поста с высоты, я вновь обратил внимание на развороченный угол крыши и подобие гнезда там. День катился к закату. Нас сменили и мы, уже в сумерках, пошли в караулку. Жизнь в карауле расписана поминутно. Два часа бодрствования, потом два часа сна и снова на пост. Я думал, что не смогу заснуть на жестком лежаке, оббитом дермантином, но как только закрылась черная дверь и меня окутал непроглядный мрак, веки сами собой закрылись и я, на удивление быстро провалился в здоровый сон.
После побудки, уже ночью, мы с Сергеем снова заступили на свои посты. При свете фонарей территория поста выглядела совсем по-другому. Мало того, активизировалась всякая ночная живность. Если возле складов, там, где света было больше, было более-менее спокойно, то возле зарослей ночная жизнь буквально кипела, наполняя ночную тишину шорохами и всевозможными звуками. Проверив сохранность печатей, я закончил свой обход и направился к месту встречи с напарником.
— Как дела? Все нормально?
— Да, все хорошо. Только живность всякая через забор шастает. Кошки, собаки, в кустах кто-то дерется, пищит. — заулыбался Сергей.
— Я где-то читал, что сладкое обостряет чувства. На, пожуй. — и я протянул ему вафельку, заблаговременно приобретенную в «Военторге».
— Будем нарушать Устав?
— А как иначе слух обострить и зрение? Тем более все равно нарушаем, ведь разговаривать тоже нельзя.
— Ну тогда давай следующая будет с меня. Я тоже подготовился. — мы, заговорщицки подмигнув друг-другу, дружно захрустели.
Подкрепившись, пошли на очередной обход. Обойдя мало-мальски освещенные участки, я направился к складу с поврежденной крышей. Он находился в тени, и только поврежденный край чуть-чуть освещался прожектором. Бросив на него взгляд, я вдруг увидел на краю крыши столбик. Кто-то сидел на самом краю. Я внутренне улыбнулся:
— Вот и сова. Интересно кто это? Сплюшка или домовой сыч?
Словно в подтверждение моих домыслов до меня донеслось протяжное:
— Сплюю, сплюю, сплюю!
— Сплюшка!
И тут я решил ее напугать! Как, в принципе, я мог додуматься до того, чтобы напугать ночью ночного же хищника?.. Не знаю. Что-то, наверное, на меня нашло? Приняв решение, я стал потихоньку подкрадываться к складу, пытаясь постоянно находиться в тени! Прятаться в темноте от совы! Видно разум покинул меня в тот момент. Ступая с пятки на носок, ну насколько это возможно в кирзачах, я медленно обходил всякие пушки и тягачи. Сова сидела неподвижно спиной ко мне, что-то высматривая в темноте и иногда оповещая округу своим протяжным криком. Она, судя по крикам, скорее всего, была занята устройством личной жизни, а не охотой. Я уже почти подкрался. Мне осталось пройти метров пять по открытому пространству, и я оказался бы прямо под ней. Еще медленнее чем прежде я двинулся вперед.
— Хрум, хрум, хрум. — хрустел песок под сапогами.
Сова, поглощенная своими делами, не обращала на меня никакого внимания. Я настолько погрузился в процесс подкрадывания, что полностью отключился от окружающего мира. И вот я в трех шагах от цели. Она меня не заметила! Я тихонько набрал полную грудь воздуха и уже готов был закричать, когда сплюшка, вдруг, повернув свою голову на сто восемьдесят градусов, наклонилась с крыши и, распахнув свои огромные желтые глазищи, заухала мне прямо в лицо:
— Уххх! Уххх-ухх-ухх — аха-ха-ха!
Этот крик поразил меня словно молния. Я заорал благим матом и стремглав бросился прочь от этого места. А вдогонку мне неслось раскатистое уханье и бесовской хохот:
— Уххх! Уххх-ухх-ухх-аха-ха-ха!
Подбежав к месту встречи с моим напарником, я еле дышал. Мне не хватало воздуха, как будто меня под водой держали.
— Что там у тебя стряслось? Кричал кто-то? Я чуть подмогу не вызвал. — волновался за сеткой Сергей.
— Да это я кричал. Ох! Уф! Подожди отдышусь…. Фу! Представляешь, птичку хотел напугать… — и тут я стал смеяться. Я просто заходился от смеха. До меня только сейчас дошел весь комизм ситуации. Птичку видите ли захотел напугать. Напарник смотрел на меня из-за сетки и ничего не понимал.
— Какую птичку? Объясни толком.
— Ох! Уф! Да понимаешь, еще на разводе
