Когда над соснами появились звезды, а где-то далеко заиграла радиола и окна в домике стали желтыми и прозрачными, Димка услышал голос:
— Галочка, я тебя жду внизу.
Человек в светлом пиджаке и темном галстуке стоял на крыльце и курил.
«Очень удобно, — подумал Димка и встал. — Вообще-то подло убивать в темноте. Мерзавца не подло. Я подойду к нему и крикну: „Эй, Долгов, вот тебе за все!“».
Он подошел к домику и прицелился. Расстояние было метров десять. Все-таки не насквозь.
— Эй, Долгов! — заорал он, но кто-то выбил у него из рук ружье, кто-то зажал рот ладонью, кто-то потащил в лес.
Долгов вздрогнул от этого крика. Он узнал голос. Потом он увидел в лесу какие-то тени. Он спустился с крыльца и вышел за калитку. Он был готов ко всему. Но тени в лесу удалялись.
«Я опять опоздал, — с горечью подумал Долгов, — опоздал на каких-нибудь двадцать лет с небольшим».
Игорь Баулин решил купить торшер. Он уже купил массу мебели, разыскал потрясающие гардины и уникальную керамику (у его молодой жены был современный вкус), и теперь нужен был только торшер.
Шурик Морозов и Эндель Хейс на днях отбывали в Бельгию. Они получат там на верфи новенький красавец сейнер и выйдут в море. Пройдут через Ла-Манш и через «гремящие сороковые широты», через Гибралтарский пролив и через Суэц, будут задыхаться в Красном море и одичают в океане, а дальше смешной город Сингапур, и то-то нагазуются, когда придут во Владик. А Игорь будет жить в маленьком поселке, вставать ровно в шесть и отсыпаться на своем крошечном «СТБ» (когда идешь в тихую погоду с тралом и нечего делать), он будет ловить кильку и салаку в четырнадцати милях от берега и каждый вечер будет возвращаться в свой домик, к своей жене, будет дергать торшер за веревочку и удивляться: «Вот жизнь, а?» — пока не забудет об океане. Если можно о нем забыть.
Возле мебельного магазина друзья увидели трех своих спутников, трех «туристов — пожирателей километров». Они были обросшие, мрачные и худые как черти. Они разгружали контейнер.
— Смотри, Игорь, — сказал Шурик, — как видно, они все-таки не побежали на телеграф.
— Да, это так, — констатировал Эндель.
— Неплохие они, по-моему, ребята, — задумчиво сказал Шурик.
— В общем, «герои семилетки», — процедил Игорь. — Мне ясно, почему они именно здесь решили подкалымить. Знаешь, какой калым у грузчиков?
Подошли, поздоровались.
— Рыцари дорог, почему вы не пожираете километры?
— Потому что нам жрать нечего, — мрачно сказал Юрка, а Димка и Алик промолчали.
Было ясно, что пикировки в этот раз не получится.
— Видите ли, — пояснил Алик, — мы хотим подработать денег на дорогу.
— Куда, если не секрет?
— В какой-нибудь рыболовецкий колхоз.
Шурик улыбнулся и подтолкнул локтем Игоря.
— Почему именно в рыболовецкий колхоз?
— Просто так, понюхать море, — сказал Алик.
— И поесть рыбы, — добавил Юрка.
И подработать денег на дорогу, — буркнул Димка.
— А там куда?
— В тартарары.
— Что-то ты, брат, очень мрачный, — сказал Шурик. — А где Брижит Бардо.
— В кино.
— Что смотрит?
— Снимается.
— Слушайте, ребята, — вдруг сказал Игорь, — если вы серьезно задумали подработать, езжайте в рыболовецкий колхоз «Прожектор». Три часа езды на автобусе отсюда. Там сейчас комплектуют экипажи к осенней путине. Сведения абсолютно точные.
— «Прожектор»? Это звучит, — сказал Алик.
— «Прожектор» — это хорошо, — сказал Юрка.
— «Прожектор» так «Прожектор», — сказал Димка.
В магазине Шурик хлопнул Игоря по плечу:
— Ты читаешь мои мысли. Надо помочь ребятам.
— Какого черта, — рассердился Игорь, — не маленькие! Просто нам действительно нужны люди.
— Когда же мы увидимся снова? — спросила Линда.
— Откуда я знаю, — ответил Юрка и отвернулся.
Они сидели на «горке Линды». Сейчас здесь все было так, как было на самом деле несколько тысячелетий назад. Небо на западе было красное, а чудовищно искривленные стволы — черные, словно мокрые. Каменная Линда, по обыкновению, молчала. Живая Линда вздыхала.
— Неужели обязательно нужно уезжать?
— В том-то и дело.
Линда наклонила голову. Юрка совсем перепугался. Еще плакать начнет. Так и есть. Ревет.
— Эй, — сказал он и тронул ее за плечо, — что это ты, брат? Что ты засмурела, Линда? Хочешь помочь городскому водопроводу? Второе озеро накапать? Я ведь еще не загнулся. Фу, какая ты странная… В конце концов — всего три часа езды. Подними голову. Вот так. Сейчас мы с тобой возьмем мотор, покатаемся, пойдем в ресторан, потом в клуб — побацаем на прощание… Схвачено?
Линда вынула из сумки платок и вытерла лицо.
— Знаешь, Юрка, когда мы снова с тобой встретимся, я начну учить тебя правильному русскому языку. Схвачено?
— Закон! — радостно завопил Юрка и полез целоваться.
— Ну как там у вас, Витя?
— Все в порядке, старик. Родители на даче. Здоровы.
— А ты как? Защитил?
— Нет, не защитил.
— Неужели зарубили, скоты?
— Да нет. Отложена защита. Как ты там, старик?
— Отлично.
— Может, тебе денег подкинуть, а?
— У меня куча денег.
— Брось.
— Серьезно. Мы тут подработали на киностудии.
— Понятно. Значит, все хорошо?
— Осталась одна минута, — сказала телефонистка.
— Слушай, Витя, сегодня мы уезжаем из Таллина. Будем работать в колхозе «Прожектор». Я тебе напишу. Передай маме…
— Старик, перестань играть в молчанку. Пиши хоть мне. У нас все хорошо. Я маме наврал, что получаю от тебя письма. Она не понимает…
— …что я здоров, весел и бодр. И дедушке Алика скажи, и Юркиному папану, и… Зинаиде Петровне тоже. Как там наша «Барселона»? Не развалилась еще? Денег у нас целая куча. Все у нас…
— …почему ты ей не напишешь? Старики очень обижены на тебя из-за этого. Только из-за этого. Слушай, я через месяц, может быть, приеду к тебе в отпуск. Старик…
— …в полном порядке. Тебе ни пуха ни пера. Защищай скорее.
— Что?
— Защищай скорее.
— Крепись, старик. Все будет в порядке, — сказал Виктор.
— Да все и так в полном порядке, — пробормотал Димка, но их уже разъединили.
— Хочешь честно, Крамер? — спросил Иванов-Петров.
— Только так, — сказал Алик и сломал сигарету.
Они бродили вдвоем по Вышгороду.
— Понимаешь, в общем-то все это просто смешно. Так же, как твоя борода и все прочее. Смешно и очень любопытно. В общем-то это здорово, что ходите вы сейчас везде, смешные мальчики. Очень я рад, что вы ходите повсюду и выдумываете разные штуки.
— Очень любезно с вашей стороны. Спасибо от имени смешных мальчиков.
— Ты не сердись. Я уверен, что ты будешь писателем.
— Без дураков?
— Точно.
— А что для этого нужно? Посоветуйте, что читать.
— Черт! Что читать? Вот этого я не знаю. По-моему, нужно просто жить на всю катушку. И ничего не бойся.
— Я и не боюсь.
Они остановились на краю бастиона над Паткулевской лестницей. Иванов-Петров обнял Алика за плечи.
Внизу в улицах сгущались сумерки, а черепичные крыши домов и башен все еще отсвечивали закат. Церковь Нигулисте, разрушенная во время войны, стояла в строительных лесах.
— Камни, — прошептал Иванов-Петров, — завидую камням. Их можно уничтожить только бомбами.
— В наше время это нетрудно сделать, — откликнулся Алик.
— Очень трудно. Невозможно.
Погасли розовые отсветы. В узких улочках зажглись лампы. Это было похоже на подводный город из какой-то старой немецкой сказки.
— Остановись здесь. Я дальше хочу пешком.
— Галочка, дождь ведь может пойти.
— Ну и пусть.
Галя побежала по дороге. В темноте мелькала ее белая кофточка. Долгов, улыбаясь, пошел за ней.
«Как это мило все, это очень мило!» — сказал он себе, думая с тревогой и тоской, что отпуск кончается.
Галя, пританцовывая и напевая, бежала обратно. Она была чуть-чуть пьяна. Она теперь каждый вечер была чуточку пьяна. И каждый вечер танцы и разговоры об искусстве, о современной сцене, и тонкие намеки, тонкие шутки, и все такое вкусное на столе, а почему не выпить «несколько капель солнца»?
Долгов протянул руки, и она оказалась в его объятиях.
Огромный «Икарус» с ревом пронесся мимо них. Казалось, земля задрожала. Автобус, неистовый, грузный, неудержимый, с воем летел в кромешную тьму. Шум затих, а он уходил, освещенный, все дальше и представлялся космическим кораблем.
— По-моему, он свалится в кювет, — сказал Долгов.
— А по-моему, врежется в Луну, — сказала Галя.
Вот бы быть там! Мчаться в темноте! Там играет радио. Шофер включает, чтобы не заснуть за рулем. Играет тихо, но на передних сиденьях слышно. И все дрожит, и все гудит, и никто не знает, доедет ли до конца.
— Григорий, буду я когда-нибудь играть Джульетту?
— Уверен, Галчонок.
— А ты будешь Ромео.
— Нет. Это сейчас не мое амплуа.
Часть III Система «дубль-ве»
