самые взрослые проявления, какие я видел у брата своими глазами.
Дов оседлал свою лошадку — он ругается по поводу участившихся краж по соседству с ним. Он, со свойственной ему непостижимой логикой, объясняет это возросшим потреблением фастфуда:
— Будешь есть всякую дрянь, так и хороший человек начнет дрянные поступки совершать.
Абба говорит, что Дов чокнутый.
Почти нормальный вечер.
Боаз говорит совсем немного. Ест и поглядывает на Дова и аббу, обменивающихся несуразными репликами. Даже я уже успел понять, что своими заявлениями Дов как бы расставляет ловушки, и абба в эти ловушки регулярно попадается, будто ни разу не вляпывался раньше.
— Ну, мотек, — говорит Дов Боазу. — Еды тебе хватит?
— Хватит, Дов, конечно.
— Я уже говорил, плачу сегодня я. Так что если хочешь еще заказать…
— Нормально всё.
Боаз отодвигает от себя опустевшую тарелку. Дов смотрит на эту тарелку.
— Леви вот пошел и устроился на работу на лето, — сообщает абба. — Продает билеты в кино.
— Нет, абба. Я работаю в «Видеораме». Это магазин видео. Мы даем напрокат DVD-диски.
— Так почему не взять и не назваться просто магазином DVD? — спрашивает Дов.
Я молчу. Уж я-то знаю, как не угодить в ловушку.
— Боаз, — осторожно произносит абба, — а у тебя есть какие-то соображения по поводу того, чем заняться летом? Если нет, то я тут думал…
— Да.
— Что «да»?
— Я об этом думал.
В ресторане становится тихо. Незнакомые люди кладут на тарелку палочки. Мужчина, стоящий за стойкой, перестает выкрикивать заказы поварам. Полудохлые флуоресцентные лампы внезапно перестают жужжать.
Ну нет, ничего такого на самом деле не происходит, но у меня возникает именно такое ощущение.
— И?
— Я собираюсь в поход.
— На все лето?
Боаз кивает:
— Аппалачская тропа [15].
Абба и Дов переглядываются. Это так логично! Оба поворачиваются к Боазу и одобрительно кивают.
Боаз делает большой глоток пива. Я изучаю его лицо.
Ни намека.
Ни единого признака, который бы выдал брата, подсказал, что только что он нагло соврал.
Я же видел карты. Те карты, которые Боаз загружает в онлайне, и еще другие, которые он рисует сам, соединяя одну точку с другой. В Сети есть такие программы.
И я очень много узнал, рассматривая эти карты.
Я знаю, что Боаз предпочитает дороги с красивыми видами, но при этом всеми возможными способами избегает скоростных шоссе. Он разыскал немало пешеходных мостов, кемпингов и дешевых мотелей. Боаз прокладывает маршрут между особыми адресами в Коннектикуте, Нью Джерси и Вашингтоном (округ Колумбия). Получается одна долгая извилистая линия. И он разбил этот маршрут на участки протяженностью около двадцати миль.
Он и близко не изучал окрестности Аппалачской тропы. Я знаю: дойди до дела, и я бы не смог точно доказать, что Боаз врет, что он таки не собирается в поход по Аппалачской тропе. Прошлой осенью я ходил на занятия по логике. Цима на эти занятия мне приходилось буквально вести за руку. Просто ужас, сколько я с ним натерпелся. Так что я знаю, что такое — изложить теорию. Куда труднее, чем вы думаете.
Логика отдыхает, когда дело касается Боаза. У меня только предчувствия и разрозненные улики. И все же есть нечто такое, что известно только брату.
Так что я знаю: он врет.
И это ему здоровски удается.
Перл подает мне замороженный йогурт с печеньем «сникердудль» [16]. Я к мороженому йогурту отношусь примерно так же, как к кошкам и бродвейским мюзиклам. Не фанат я, короче.
— Просто съешь, — говорит Перл. — Веди себя как настоящий посетитель, который платит деньги.
— Я за это платить не буду.
Перл вздыхает. Она само отчаяние.
— Да знаю я, зануда. Я же работать начала всего три дня назад. Не хочу, чтобы все выглядело так, будто я позорюсь перед Иль Дуче.
— А?
— Это здешний босс. Он, знаешь ли, въедливый. — Перл указывает за плечо.
У двери кафе я вижу парня чуть старше шестнадцати. Подтверждение тому — угри.
— Он?
Перл кивает.
Я набираю ложкой немного йогурта:
— Мерзость!
— Так ты за этим отвлекаешь меня от работы? Пришел порочить мой продукт?
— Нет.
— Ну?
— Дело в Боазе.
К столику, стоящему на тротуаре, подходит Цим. Он все еще не нашел себе работу на лето, но бдительно следит за моим рабочим графиком. Он знает, что у меня перерыв и что перерывы я провожу с Перл. И заказывает ванильный йогурт. Перл заставляет его заплатить.
Она смотрит на часы и делает едва заметный реверанс:
— Не могли бы вы принять этот заказ, сэр? У меня начался пятнадцатиминутный перерыв.
Иль Дуче делает большие глаза и идет к стойке.
Мне так жарко, что у меня йогурт начинает таять в стаканчике.
— Ну? — Перл позаимствовала кое-какие словечки у аббы.
— Ага, — кивает Цим. — Ну?
— Боаз говорит, что отправится в поход по Аппалачской тропе, — сообщаю я.
— Это же хорошо, да? — спрашивает Цим.
— Было бы, если бы он действительно планировал это самое, — вздыхаю я.
Перл закуривает «Мальборо» и садится лицом к входу, чтобы погасить канцерогенную палочку, если за ней явится босс.
Она делает долгую затяжку.
— И каков же реальный план?
— Не знаю. Но направиться Боаз собирается на юг. С уймой остановок там и сям. Думаю, конечная цель — Вашингтон. — Я съедаю еще немного йогурта. — Да что это в нем?
— Сникерсы. — Перл пожимает плечами. — И дудлы.
Она берет мой йогурт и бросает в мусорное ведерко.
— Может быть, это хорошо, что Боаз уедет. Что он куда-то направится и будет чем-то заниматься. И что с того, что он не пойдет по Аппалачской тропе?
— Он врет, — отвечаю я.
— Ну и что? Все врут, — пожимает плечами Перл.
— Точно. Врут, чтобы скрыть что-то плохое.
Перл гасит сигарету:
— А что такого ужасного в том, чтобы поехать в Вашингтон?
— То, что брату приходится про это врать.
Я вдруг дико возбуждаюсь. Пот выступает под мышками, макушка чешется. Я замахиваюсь, чтобы прихлопнуть муху, но никакой мухи нет.
Что именно меня гложет, я сказать не могу. Самые жуткие сценарии мне в голову не приходили просто потому, что у меня таких сценариев нет. Есть просто беспокойство — такое, какое со мной бывает, когда я купаюсь в океане. Противное такое чувство, когда начинается отлив и тебя тащит прочь от берега.
Я встаю со стула и сажусь на краю тротуара. Перл и Цим садятся по
