- Я хочу, чтобы твои слова сбылись, - говорит Каарин, и это вдохновляет его еще больше.
- Сбудутся, Каарин. Мы кончаем школу в чудесное время. Ничто не помешает нам стать тем, кем мы захотим. У нас будут крылья, дорогая. Мы полетим, куда-пожелает душа. Полетим вместе. Хочешь лететь со мной в голубые просторы? Летать всегда-всегда?
- Ой, Андреас, ты же делаешь мне предложение!
- Будь моей женой, - говорит он в ответ ей,
- Ты еще не кончил школу.
- Весной кончу.
- Начнешь зарабатывать языком хлеб?
Он вздрагивает - слова Каарин действуют будто удар хлыста.
- Ты же ничего не умеешь, у тебя нет никакой специальности, - пытается она смягчить сказанное.
- Работу я найду, безработицы больше нет. Заочно буду учиться. Или стану только учиться. Это не помешает нашей женитьбе. Я буду получать стипендию.
- А если... пойдут дети?
Говорит она всерьез или смеется над ним?
- Дети и должны быть, если мы любим друг друга, Я люблю тебя, Каарин.
- Мне еще никто не говорил этого, - признается она.
- Ты первая и последняя, кому я говорю это.
Каарин целует его, она откинулась назад, он ощущает ее груди у своей груди, затем чувствует ее бедра, они с Каарин опустились на диван. Он снова и снова целует Каарин. Ее поцелуи, ее грудь/бедра пьянят его. Она не отталкивает его, она сама прижимается к нему. Они теряют всякую сдержанность. Кажется, он причиняет ей боль, он не хочет этого, он хочет быть сейчас особенно нежен и все же, наверное, причиняет. И тут же ощущает, как. она легким движением словно направляет его, нежность охватывает его с еще большей силой, он уже не чувствует себя больше грубым насильником, он благодарен Каарин, его охватывает упоение, которое полностью завладевает им.
Они оба обезумели, снова и снова ищут близости, они разделись, они молоды и необузданны. И Каарин тоже говорит, что любит его, Андреаса, что не боится ничего того, что будет потом.
Майский брезжущий рассвет рассеивает темноту в комнате и отрывает их друг от друга.
Каарин шепчет ему на ухо:
- Что, если будет ребенок... - Краска заливает лицо Каарин.
- Теперь ты должна быть моей женой, - шепчет он в ответ.
- Ты на полтора года старше меня, но я умнее тебя. - Каарин, смеясь, отталкивает его. - Что я скажу дома, где была я всю эту ночь?
- Скажи, что была у меня. Скажи, что мы поженимся.
- Отец убьет меня.
- Оставайся здесь. Я пойду и сам объявлю, что мы поженимся.
- А что скажет твой отец?
- Мой отец согласится, я не сомневаюсь в этом. Он старик что надо. Он больше не пьет.
- У твоего отца увеличена печень. Его рвет. Он оторопел. Что она говорит?
- Он сам жаловался, мой отец от кого-то слышал,
- Ты путаешь что-то.
- Не путаю. Я пойду...
И Каарин уходит. Он отпускает ее. То, что он услышал об отце, ошарашило его.
И хотя он всю ночь не сомкнул глаз, сон не идет. Каарин принадлежит ему, он любит ее, и она любит его, Каарин переедет к ним, Он окончит гимназию и пойдет работать, безработицы больше нет. Будет заочно учиться в университете или поступит в художественно-техническое училище. Он сможет работать и учиться и отцу помогать, если тот действительно болен. Не прежнее время. Кзарин ошибается, отец любит приврать, кто зна'ет, что он наплел Тынупярту. Этс ненавидит его, это ясно. Да и отец ее навряд ли особенно обрадуется такому, как он, зятю, - как видно, Тынупярты тянутся к старому. Главное, что Каарин любит и пойдет за него.
Стук в дверь отрывает его от мыслей. Дверь не заперта, он привычно кричите "Войдите!" И пытается представить, кем может быть этот ранний гость. Вспоминаются слова Каарин - вдруг телеграмма? Что-нибудь случилось с отцом? Охваченный тревогой, он мгновенно вскакивает.
В комнату врывается Этс. Андреас замечает воспаленные от бессонья глаза друга, его подрагивающие от волнения колени.
- Ты свинья!- бросает ему в лицо Этс.
- Я люблю твою сестру. - Он не собирается ничего скрывать.
- Каарин вертихвостка, а ты свинья.
- Поговорим серьезно, Этс. Каарин для меня все. И тут же перед глазами мелькает кулак, слишком
поздно уклониться или отвести удар. У него нет ни малейшего желания драться, он должен объяснить Этсу, что Каарин может выбрать себе, кого хочет, это Этс ведет себя как варвар или... От сильного удара в скулу отшатывается назад. Сразу же следует второй удар.
Он должен защищаться, давать сдачи Этсу тоже не хочется, у него нет никакого зла против брата Каарин, все кажется ему глупым недоразумением, пережитком старого. Он захватывает руки разъяренного Этса, в боксерском кружке их обучали входить в клинч, он рад; что ему удалось это, и вот они стоят лицом к лицу, оба одного роста, одинаково широкоплечие, одинаково сильные. Лицо Этса покрыто пятнами, глаза налились кровью, зубы сжаты.
- Этс, пойми ты - я люблю Каарин.
Он говорит это тепло, со всей искренностью, Этс должен его понять.
Этс пытается освободиться, Андреас напрягается изо всех сил, чтобы удержать его руки, чувствует, что это необходимо.
- Ты у Каарин не первый, - рычит Этс, - она любит поиграть с парнями.
Он отталкивает Этса,
- Повтори! - хрипит он, и теперь, наверное, его собственные глаза наливаются кровью. Он готов в любой момент пустить в ход кулаки. - Ты лжешь! Лжешь, чтобы я оставил Каарин!
- Идиот! - сплевывает Этс. Андреас кричит:
- Пускай я буду десятым, но я люблю Каарин! Он подскакивает к Этсу, хватает его за грудки, сминает в руках отвороты пиджака, рубашку.
Этс мог бы сейчас ударить его, но он не делает этого. Этс хва.тает его за запястья и старается оторвать от пиджака руки. При этом пыхтит.
- В самом деле идиот.
Наконец Андреас сам отпускает Этса.
- Иди, - говорит он ему. - Уходи. И Этс уходит. В дверях говорит:
- Каарин тебе никогда не видать.
Он ничего не отвечает Этсу. Но ясно, слишком ясно представляет себе, что Этс стал его врагом.
Слова Эдуарда сбылись, подумал Андреас Яллак, И ему сделалось очень грустно, хотя все это произошло почти целый человеческий век тому назад, еще до войны.
Какой сейчас Этс?
Стали люди лучше, чище, возвышеннее?
Поднялся ли он сам ввысь? Парят ли в голубых просторах люди?
Неожиданно перед глазами возникает вытянутая рука сына, побрякивающего связкой ключей.
Палата словно бы стала тесной, сердцу в груди, кажется, уже нет места.
Прием начался, как обычно начинаются торжественные приемы. Приглашенные собрались более или менее в назначенное время, большинство чуточку раньше, чтобы оглядеться и, так сказать, подготовиться к старту, хозяева же и гости, в честь которых был организован прием, заставляли ждать себя. Маргит Воореканд явилась загодя, четверть часа у женщины должны быть в запасе, чтобы привести себя в порядок. Уже сдавая пальто, Маргит заметила, что ее расклешенные брюки привлекли внимание, в здешних кругах еще не привыкли к брюкам как к вечернему туалету. Маргит была уверена, что брюки идут ей, несмотря на полные бедра, в талии она была достаточно тонка, живот не был опущен, брюки и приталенная длинная кофточка делали ее стройнее, подчеркивая достоинства фигуры и скрадывая недостатки. И прическа была ей к лицу, Маргит повезло, Сигне в этот день работала, вкус у Сигне есть. Во всяком случае, Маргит Воореканд осталась довольна собой,
С утра вместе с начальником главка Маргит сопровождала гостей, они посетили новый комбинат, который произвел на гостей сильное впечатление. Руководитель делегации располагал к себе, он был хорошо осведомлен в новейшей технологии, отличался энергичностью и остроумием, выглядел эффектно и без титулов - высокий, широкоплечий, без лишнего жирка, густобровый великан с темными горящими глазами. Сильные мужчины возбуждали Маргит.
Просторный вестибюль "Северной звезды" кишел людьми, для банкета был зарезервирован весь новый ресторан.
Маргит обменивалась приветствиями. Солидные, сдержанные в своих служебных кабинетах, важные особы целовали ей ручку, не иначе как старались и в данной обстановке быть на высоте своего положения. Большинство мужчин были в темных вечерних костюмах, половина женщин пришли в длинных платьях. Маргит вспомнились насмешливо сказанные когда-то Андреасом слова: "Как же мы пыжимся, чтобы во всем отвечать мировым стандартам". Сам Андреас особого внимания своей одежде не уделял, даже в театр заявлялся в обычном костюме. Ни белоснежной сорочки или платочка в нагрудном кармашке, - ничто его, казалось, не трогало.
Среди других Маргит заметила и Таавета Томсона, с которым познакомилась в больнице, у постели Андреа-са. В лицо она знала его давно и слышала о нем всякое. Покрои его ладно сидевших костюмов, а также галстуки говорили о том, что он не отстает от времени. Томсон пришел не один, с ним была очень молодая спутница, поистине молодая, а не такая, которая только выглядит молодо. Ее можно было с полным правом назвать девушкой, потому что ей было не более двадцати; девушка явно чувствовала себя неловко, - видимо, впервые попала в такое общество.
