на переносице солнцезащитные очки. Он шёл к стойке так, словно делал кому-то одолжение. Одной рукой катил чемодан, второй – держал телефон, слушая абонента. «Для очков самое время и место, – улыбнулась своим выводам Виктория. – Раннее сентябрьское утро и здание аэропорта. Солнце прямо слепит глаза. – Молодой человек окинул взглядом стойку, протянул документы и опустил голову. Было в его движениях и позе что-то такое, что вызывало сочувствие. С таким настроением не летят на отдых к морю. – У меня, как у большинства пассажиров рейса, настроение приподнятое, а этот, возможно, и не турист. Едет себе человек по работе через «не хочу». Какое здесь настроение? Интересно, какие у него глаза?» – покосилась она на молодого человека и отвела взгляд, поправляя джинсовую куртку и проверяя документы в кармане. Она ехала в джинсовом костюме, надетом на футболку и кроссовках. Для раннего утра середины сентября и местного климата такой костюм подходил больше всего.
Прожив в Питере восемь лет, она окончательно определилась со стилем в одежде, выбрав для себя спорт-шик и кэжуал – некую универсальность и функциональность. Платья носились только свободного рубашечного кроя и летом. Весь остальной небольшой гардероб занимали джинсы, джоггеры, слаксы и чиносы, а к ним рубашки, майки пуловеры, жакеты. Их было немного, они менялись по мере изношенности, но оставались неизменными. Кроссовки, кеды, мокасины и лёгкие ботинки были почётной обувью. Короткие куртки и пуховики дополнялись шарфами. Виктории было двадцать шесть. С ростом в 164 сантиметра и весом 52 килограмма, она выглядела в этих вещах отлично, а работая в роддоме, имела ухоженный вид без перебора косметики. Она не была красавицей или дурнушкой. Чаще всего её не замечали, пока не встречались с ней взглядом. В её васильковых глазах было столько тепла и света, что увидев их однажды, хотелось познакомиться. Во время страха, сильного беспокойства или душевного волнения, цвет глаз менялся на синий и ничего хорошего не предвещал. Она боролась с тем, что нужно думать, прежде чем говорить, но это получалось редко. Не обсуждала свою личную жизнь и не любила сплетен о чужой. Не скрывала своих навыков и присматривалась к чужим. Была внимательна и терпелива к пациенткам, не до конца понимала руководство, и вступала в дискуссии только по работе. По причине переезда, подруга у неё была всего одна – неонатолог Ирина Кострова её ровесница.
После посадки самолёта, внимание Виктории было приковано к виду за окном маршрутного такси. Она в первый раз была за пределами России, если не считать три года службы в ГДР в раннем возрасте. Молодой человек подошёл к ней во время заселения в номера.
– Хотите, проведём отпуск вместе? – тихо спросил он, глядя на неё.
– Это ваше «вместе», что подразумевает?
– Я предлагаю двухнедельный дружеский контракт, без всякого намёка на роман. Мне не хочется выглядеть белой вороной, но и заводить новые отношения тоже не хочется. Вдвоём мы можем изобразить пару.
– А если я уже настроилась на короткий курортный роман и мне ваше предложение не подходит? Будете искать альтернативу среди наших?
– Я понимаю, что предлагаю полный абсурд, но мне хотелось услышать «да» на своё предложение.
– Снимите очки и я подумаю.
– Зачем?
– Хочу посмотреть в зеркало вашей души. Какая она у вас чёрная или белая?
– Она у меня цветная. Меняет окраску, как хамелеон, но чёрной никогда не была, – снимая очки, говорил он. Глаза были светло карими и грустными. Он слегка прищурился, и Вике вдруг показалось, что сейчас в них появится слеза. – Что увидела в зеркале?
– Вам грустно, а вот причину я не разглядела. Такой взгляд может быть у обиженного, разочарованного человека, возможно, уставшего или потерявшего интерес к жизни.
– Ты психолог?
– Нет, но я ведь от части права. Если вы и рады отдыху, то пока этого не заметно. Ваши мысли далеко отсюда. Пройдёт день два, вы найдёте себе друзей или приятелей.
– А ты?
– А у меня свои планы на недельный отпуск. Не скажу, что я большая любительница активного отдыха, но сидеть на месте не буду. Я в первый раз попала в эту страну и мне всё интересно. Даже вкус фруктов, которые нам поставляют, и которые я покупаю в супермаркете. После Турции полечу в Питер к родителям.
– Возьми меня на неделю в свою компанию. Обещаю не быть обузой, а если разочаруешься, я покину её по первому требованию. Мы перейдём на «ты»? Меня Илья зовут, – он протянул руку.
– Виктория Петровская.
Их номера оказались рядом.
– Сколько тебе нужно времени на сборы, чтобы пойти на завтрак, а прямо оттуда на прогулку?
– Я буду готова через десять минут.
Виктория вышла в цветной тунике до колен с боковыми карманами и разрезами и лёгких сандалиях. Волосы собраны в небольшую косу, через плечо холщёвая сумка, в руках бейсболка.
– Куда пойдём в первую очередь?
– К морю. Я видела Чёрное море лет пятнадцать назад, а это увижу впервые. Ты случайно не Сусанин из анекдота?
– Я здесь второй раз, но в этом отеле новичок. Где трудишься и почему отпуск здесь только семь дней? Вопрос в финансах? – спрашивал он на ходу.
– Попробуй угадать.
– У тебя на руках маникюр, но короткие ногти – общепит или медицина.
– Я работаю в роддоме на Власова.
– Почему ты у нас, а родители в Питере? Вышла замуж?
– Бог миловал. Год назад сбежала от жениха после побоев, боясь неадекватного преследования.
– Серьёзно?
– Откровенно. Я родилась и училась, как ты говоришь, у вас. Родители родом из Питера. Папа служил в военном госпитале двадцать лет, ушёл на пенсию, мы вернулись на их малую родину. У него в городе остались друзья, которые мне и помогли с работой, – говорила Вика, шагая рядом с новым знакомым.
– Как тебе живётся?
– Нормально. Работа – дом, дом – работа. После работы гуляю, в один из выходных еду в гости к знакомым или принимаю подругу, второй, как правило, дежурю. Бываю в кафе, в кино.
– Тебе лет двадцать пять?
– В августе исполнилось двадцать шесть. Извини, телефон. – Да, мама. Всё отлично. Позавтракала и иду к морю. Не волнуйся, я позвоню тебе вечером, когда у меня будет больше информации и впечатлений. Целую. – Мы до прошлого года не расставались так надолго. Мама работает в гимназии, преподаёт математику. Летом приезжала в гости, неделю мы провели вместе, вторую неделю она меня откармливала, ожидая с работы.
– А отец?
– Отношения с папой у нас теперь сложные. Я люблю его, он любит меня, но живёт в другой семье. Я хочу его понять и
