Вслед за огненным шаром с земли поднялось громадное облако. Сначала это была гигантская колонна, которая затем приняла формы фантастически огромного гриба. Громадная гора, рожденная за несколько секунд (а не за миллионы лет), поднималась все выше и выше, содрогаясь в своем движении.
В течение этого очень короткого, но кажущегося необычайно долгим периода не было слышно ни единого звука. Потом из этой тишины возник громовой раскат. В течение короткого времени то, что мы видели, повторилось в звуке. Казалось, тысячи мощных фугасных бомб разорвались одновременно и в одном месте. Гром прокатился по пустыне, отозвался от гор Сьерра-Оскуро. Эхо накладывалось на эхо. Земля задрожала под ногами, как будто началось землетрясение".
Когда грибовидный столб рассеялся, создатели и заказчики нового оружия устремились к месту взрыва на танках, выложенных изнутри свинцовыми плитами. Перед их глазами лежала поистине Долина смерти.
Разрушительная сила бомбы оказалась равной двадцати тысячам тонн обычной взрывчатки. Стальная башня испарилась. Песок вокруг спекся в стекловидную корку.
Даже невозмутимый Ферми был настолько потрясен увиденным, что на обратном пути в Лос-Аламос не мог вести свою машину.
Когда Лоуренс принялся донимать Оппенгеймера вопросами о том, что тот думал в момент взрыва, создатель атомной бомбы мрачно посмотрел на журналиста и процитировал ему строки из священной индийской книги "Бхагавадгита":
Если блеск тысяч солнц
Разом вспыхнет на небе,
Человек станет Смертью,
Угрозой Земле.
В тот же день за ужином среди тягостного молчания своих коллег Кистяковский произнес:
- Я уверен, что перед концом мира, в последнюю миллисекунду существования Земли, последний человек увидит то же, что видели нынче мы.
Зато военные руководители "Манхэттенского проекта" ликовали. Генерал Лесли Гровс и его заместитель генерал Томас Фарелл незамедлительно составили две телеграммы, предназначен-ные для отправки в противоположные концы земли. Одна из них ушла в Сан-Франциско с приказом крейсеру "Индианаполис" срочно доставить на остров Тиниан урановый заряд для "Малыша" - второй атомной бомбы, смертоносную силу которой предстояло испробовать уже на жителях какого-нибудь японского города. Другая телеграмма была направлена Трумэну в Потсдам.
АЛАМОГОРДО И ПОТСДАМ
С 17 июля по 2 августа 1945 года близ Берлина состоялась Потсдамская конференция руководителей СССР, США и Англии. 16 июля в Аламогордо был осуществлен первый экспериментальный атомный взрыв. 6 и 9 августа подобные же бомбы испепелили Хиросиму и Нагасаки.
Когда сопоставляешь эти даты, бросается в глаза очевидное стремление подогнать первое испытание атомного оружия к началу встречи "большой тройки", а к концу ее приурочить уничтожение атомными бомбами японских городов.
- На нас оказывалось немыслимое давление, чтобы испытать атомный боезаряд до того, как руководители трех стран соберутся в Потсдаме,рассказывал Роберт Оппенгеймер.
- Могу засвидетельствовать, что 10 августа всегда было для нас некоей мистической предельной датой, к которой мы любой ценой и при любом риске должны были завершить работу над бомбой,- заявлял участник "Манхэттенского проекта" Филипп Моррисон.
"Для ученых, незнакомых с деталями Ялтинского соглашения, 10 августа было "необъяснимым мистическим рубежом", но для политических лидеров США это была дата вступления СССР в войну, обещанная союзникам",- отмечает изданная в Японии "Белая книга о последствиях атомной бомбардировки".
Хотя западные державы множество раз нарушали обещания об открытии второго фронта в Европе, у них не было сомнения, что Советский Союз сдержит свое слово. Отсюда и лихорадка: успеть до 10 августа. "По мнению историков, изучавших документы того периода, взрывом атомной бомбы США рассчитывали не только продемонстрировать свою силу на пороге новой эры международной политики. Они хотели также молниеносной победой предупредить вступление СССР в войну и тем самым отстранить его от участия в послевоенном урегулировании на Дальнем Востоке",- пишет Мишель Рузе в книге "Роберт Оппенгеймер и атомная бомба". Создать иллюзию, будто не удар Красной Армии, а американские атомные бомбы вынудили Японию капитулировать, продемонстрировать устрашающую мощь нового оружия перед послевоенным миром, чтобы повелевать им,- таков был замысел Трумэна.
В июне Лео Сцилард записался на прием в Белый дом. В качестве доверенного лица президента его принял Бирнс - будущий государственный секретарь. Как писал потом Сцилард, Бирнс не утверждал, что атомное оружие необходимо пустить в ход, чтобы нанести Японии военное поражение. По его словам, в Вашингтоне тогда были прежде всего озабочены развитием событий в Восточной Европе. Точка зрения Бирнса, отмечал Сцилард, состояла в том, что само наличие у США таких бомб и демонстрация их силы должны были сделать Россию более податливой в Европе.
"Демонстрация боевых возможностей бомбы,- пишет американский историк Г. Алпровиц в книге "Атомная дипломатия: Хиросима и Потсдам",- была нужна, чтобы заставить русских принять американский план послевоенного мира. И прежде всего навязать им свою позицию по основным спорным вопросам - по американским предложениям, касающимся Центральной и Восточной Европы".
Что же касается генерала Гровса, то на сей счет он высказался потом в конгрессе вовсе без обиняков, с солдатской прямолинейностью:
- Уже через две недели после того, как я принял на себя руководство "Манхэттенским проектом", я никогда не сомневался в том, что противником в данном случае является Россия и что проект осуществляется именно исходя из этой предпосылки.
После капитуляции гитлеровской Германии между Вашингтоном и Лондоном шел спор относительно сроков встречи "большой тройки". Черчилль настаивал на том, чтобы провести ее как можно скорее, пока из Европы еще не выведены американские войска. Трумэн же, наоборот, тянул время, считая, что после испытания атомной бомбы, назначенного на середину июля, ему будет легче оказывать нажим на Советский Союз.
Изменив свое прежнее предложение о том, что три лидера могли бы встретиться 30 июня, Трумэн телеграфировал Черчиллю, что хотел бы отложить конференцию еще на две недели. Британский премьер, не понимавший причин этих отсрочек, был вне себя. В каждом слове его ответной телеграммы сквозит нетерпение: "Я считаю, что 15 июля, повторяю - июля, месяц, идущий вслед за июнем, является очень поздней датой. Я предложил 15 июня, повторяю - июнь, месяц, идущий перед июлем. Но если это невозможно, почему не 1 июля, 2 июля, 3 июля?"
7 июля 1945 года президент Трумэн отправился в Европу на встречу "большой тройки". Прежде чем подняться на борт крейсера "Огаста", он подписал несколько документов, предназначенных для опубликования от имени президента в его отсутствие. В числе этих бумаг с пометкой "начало августа" был текст официального заявления "О бомбе нового типа, сброшенной на Японию".
"Когда я был вынужден отправиться в Потсдам,- писал Трумэн в своих мемуарах,- подготовка к испытанию атомной бомбы в Аламогордо, в штате Нью-Мексико, проводилась с максимальной быстротой. И во время поездки в Европу я с нетерпением ждал сообщений о результатах".
Вечером 16 июля 1945 года, как раз накануне открытия Потсдамской конференции, Трумэну была доставлена депеша, которая даже после расшифровки читалась как заключение врача: "Операция сделана сегодня утром. Диагноз еще неполный, но результаты представляются удовлетворительными и уже превосходят ожидания. Доктор Гровс доволен".
Пятью днями позже в Потсдам прибыл специальный курьер из Пентагона с подробным отчетом об испытательном взрыве в Аламогордо. Военный министр Стимсон поспешил к президенту и прочитал ему послание начальника "Манхэттенского проекта". "Доклад Гровса чрезвычайно взбодрил Трумэна. Он сказал, что такая весть придала ему совершенно новое чувство уверенности",записал тогда Стимсон в своем дневнике.
"Уверенность" эта тут же дала о себе знать на очередном заседании Потсдамской конференции. "Трумэн выглядел совершенно другим человеком, споря с русскими в самой резкой и решительной манере",- вспоминал Черчилль.
После того как с докладом Гровса ознакомили и британского премьера, Трумэн и Черчилль договорились не упоминать об атомной бомбе в ультиматуме, который они адресовали Японии из Потсдама, то есть в Потсдамской декларации.
Вашингтонские летописцы любят повторять, будто атомные бомбы были сброшены на Хиросиму и Нагасаки лишь после того, как Япония отказалась капитулировать на условиях этого документа. Такое утверждение, однако, противоречит фактам.
Еще 23 июля, то есть за четыре дня до опубликования Потсдамской декларации, из Вашинг-тона в Потсдам был передан на утверждение президента США проект составленного Гровсом приказа командующему стратегической авиацией генералу Карлу Спаатсу: "После 3 августа, как только погодные условия позволят совершить визуальную бомбардировку, 509-му сводному авиаполку 20-й воздушной армии надлежит сбросить первую спецбомбу на одну из следующих целей: Хиросима, Кокура, Ниигата, Нагасаки".
