С толпой товарищей одним из первых очутился на узкой улице несчастного городка ослепленный своим успехом вождь. В ожесточении сыпал он удары своей секиры направо и налево. Ненасытная жажда крови овладела варягом. Он не разбирал, куда и на кого падают его удары – женщина ли, ребенок подвертывались под секиру – ему было все равно.
Вдруг унылый звук набата раздался совсем близко от него. В тот же момент грустное протяжное пение донеслось до него. Рюрик невольно поднял голову. Ослепительно яркий свет ударил откуда-то прямо ему в глаза. Свет этот был настолько резок, что варяг невольно прикрылся рукой. Когда он отнял ее, то увидел прямо пред собой несказанно удивившую его картину.
На ступенях, впереди собравшихся в беспорядочную толпу женщин и детей, стоял седой старик в светлой длинной одежде. В одной руке он держал небольшую чашу, другой высоко поднял золотой крест. Лучи солнца так и горели на нем, разбрасываясь и отражаясь во все стороны. Рельефно выделялась фигура Распятого. Грустное лицо Богочеловека как бы с укоризной было обращено в сторону свирепых окровавленных людей, окружавших его храм. Прошло несколько мгновений, а Рюрик все не мог оторвать глаз от Распятия. Он стоял ошеломленный, сдерживая свободной рукой напиравших на него товарищей. Те рвались вперед, но все-таки остановились, видя, что с их вождем творится что-то необычное, и не понимая, что именно случилось с ним.
Лицо старика-священника составляло резкий контраст с бледными дрожащими лицами его перепуганной паствы, совсем оцепеневшей в ожидании неминуемой гибели. Оно было бесстрастно, спокойно, только глаза сверкали каким-то вдохновенным нечеловеческим блеском, да губы чуть шевелились, шепча последнюю молитву.
«Это Он! Он. Распятый Сын невидимого мне Бога!» – вихрем пронеслось в голове Рюрика.
Сколько раз слыхал про Него вождь варягов, видел не раз и изображение Распятого, но теперь, в этот ужасный момент, оно особенно поразило его. Рюрик хотел было преодолеть возникшее в нем чувство и приподнял секиру, чтобы поразить ею этого слабого, но вместе с тем и дерзкого старика, выступившего без всякого оружия на защиту несчастных против рассвирепевших, жаждущих крови людей. Но вдруг снова блеснул луч солнца и, отразившись в золоте креста, сверкнул прямо в глаза варягу. Рюрик почувствовал, что рука его бессильно опускается, и сделал шаг назад.
Послышались свирепые крики. Это варяги пришли в себя, и их охватило негодование на своего вождя, так позорно, по их мнению, отступившего перед стариком, когда весь уже город был в их власти.
– Прочь! – раздались голоса. – Это наша добыча.
Несколько варягов кинулись вперед.
– Убью, кто хоть шаг еще сделает! – перекрывая шум, закричал Рюрик и взмахнул своей тяжелой секирой.
Он был охвачен внезапным порывом жалости, неизъяснимого сострадания к этой толпе беззащитных женщин и детей, искавших помощи у Того, Кого, не зная, суровый вождь любил и уважал. На этот раз секира его легко, как перышко, взметнулась в воздух.
Толпа товарищей, пораженная неожиданным для нее восклицанием вождя, на мгновение остановилась и с изумлением смотрела на него.
Рюрик в этот момент был прекрасен.
Между тем наступила критическая минута. Первое изумление прошло, и не понимавшие, в чем дело, варяги кинулись вперед. В тот же миг тяжелая секира Рюрика опустилась. Послышался стон и чье-то тело тяжело рухнуло на землю.
– Рулава положил, смерть ему! – заревела толпа. – Изменник, предатель – своих бьет!
Рюрик ничего не слышал. Он мельком кинул взгляд и увидел около себя ярлов Аскольда и Дира. Лица юношей горели восторгом. Они, очевидно, вполне разделяли взгляды своего вождя.
– Не с женщинами и не с беспомощными стариками воюем мы! – зазвенели их молодые голоса. – Прекратите резню!
И среди варягов произошло смятение.
– Бегите, бегите! – послышались вдруг тревожные окрики. – Рыцари!
Действительно, рыцари успели прийти в себя, построились по правилам тогдашнего военного искусства и двигались на варягов.
Из нападавших те обратились в обороняющихся. Все происшедшее в течение последних минут было забыто. Только что грозившие своему вождю смертью варяги снова сплотились вокруг него, готовясь встретить новую опасность. Закованные в железо защитники городка в грозном молчании подходили все ближе и ближе. Старик-священник, так мужественно выступивший на защиту несчастных, пошатнулся. Он, наверное, упал бы, если бы не поддержали его. На узкой улице разгорелся ожесточенный бой. Из церкви же до слуха сражавшихся доносилось величественное пение, среди которого выделялся старческий слабый голос, особенно выразительно певший: «Те, deum, laudamus!»
А жестокая битва на улицах несчастного городка все кипела.
Скорей встречайте, асы, сына,
Он умер с улыбкой на лице!
Стих
Счастье на этот раз изменило варягам. Не помогли им ни храбрость, ни ожесточение, с которыми они защищали свою жизнь. К защитникам городка прибыло подкрепление, и они одолели варягов.
Рюрик бился в первых рядах своих товарищей, чувствуя, однако, что от усталости силы его все убывают. Он уже не так легко взмахивал своей секирой, все более и более наседали на него враги. Наконец тяжелый удар меча свалил его с ног. Он лишился чувств и рухнул на землю.
Когда Рюрик очнулся, битва уже кончилась. Потерявшие вождя варяги кинулись в беспорядочное бегство. Но франки и не думали их преследовать. Слишком они были утомлены и ограничились только тем, что выпустили вслед беглецам тучу стрел.
В первое мгновение после того, как вернулось к нему сознание, Рюрик не мог дать себе отчета, где он и что с ним. Кругом раздавались стоны раненых. Кто-то наклонился над ним. Рюрик приподнял голову и увидел над собой доброе старческое лицо и горевшие юношеским блеском глаза.
Рюрик узнал его. Это был тот самый старичок-священник, который так поразил его своим вдохновенным видом там, возле храма.
– Лежи спокойно, сын мой, ты ослабел от потери крови! – услышал Рюрик кроткий голос. – Тебе вредны движения.
Рюрик немного понимал язык франков. Кротость, с которой говорил старик, несказанно поразила его.
– Как! Ты, старик, ухаживаешь за мной, за мной – твоим врагом?! – с изумлением воскликнул варяг. – Ты заботишься о моей жизни, когда я приходил убить тебя.
– Господь наш, Иисус Христос, заповедовал нам любить врагов, – раздался ответ, – а ты теперь не враг мой, а жалкий беспомощный человек, и страдания твои отзываются страшной болью в моем сердце. Дочь моя, – обратился старик к женщине, помогавшей ему ухаживать за ранеными, – принеси этому несчастному воды, я вижу, он мучается жаждой, уста его запеклись.
– Кто ты, старик? – спросил отрывисто Рюрик.
– Я скромный служитель алтаря.
– Ты жрец?
– Если хочешь – да! Я жрец Бога живого, распятого за грехи наши.
– Я слышал про этого Бога, – пробормотал Рюрик. – Он не похож ни на Одина, ни на Перуна. Это Он помог сегодня вам.
– Для Него все одинаковы. Он помогает всем, кто обращается к Нему с верою.
Посланная священником женщина принесла раненому воды. Рюрик жадно приник к чаше и, не отрываясь, выпил ее до дна.
– Я в плену? – спросил он.
– Увы, да! Но надейся, что плен не будет для тебя тяжелым. Ведь мы все обязаны спасением тебе. Если бы ты не остановил своих товарищей, мы все погибли бы под их мечами.
– А мои товарищи?
– Здесь, кроме тебя, еще несколько человек.
– Старик, умоляю тебя, отведи меня к ним.
– Ты потерял много крови, сын мой, я говорю тебе, что всякое движение тебе вредно. Твоя жизнь…
– Ах, что моя жизнь! – с отчаянием воскликнул пленный вождь и сделал резкое движение, чтобы приподняться.
Но силы ему изменили, и он снова тяжело опустился на свое ложе.
– Видишь сам, сын мой, что ты слишком еще слаб! – проговорил священник, ласково поддерживая его.
Рюрик уныло молчал. Ему казалось, что эта неудача наложила на него не смываемый ничем позор. Вдруг до его слуха донесся хотя и слабый, но хорошо знакомый ему голос:
– Клянусь Одином! Здесь мой Рюрик!
– Рулав, Рулав здесь! – воскликнул вождь и, забывая слабость и боль, поднялся на ноги и, шатаясь, пошел в ту сторону, откуда слышен был этот знакомый ему голос.
Смутно, очень смутно, припоминал он громкие крики: «Рулава положил!» Тогда он не отдавал себе отчета, что они значили, но теперь ужасная истина разом открылась ему. Рюрик понял, что стал невольным убийцей своего преданного друга, всего за несколько минут до того с опасностью для себя спасшего ему жизнь. Теперь, услышав его призыв, пленный вождь забыл все на свете и спешил к нему.
Движения раненного были так быстры, что священник не успел удержать его. Со свойственной всем старикам проницательностью он понял, что в душе Рюрика происходит тяжелая борьба.
