И ещё одно странное историческое сближение. Австрия чуть не погубила Круппа, а почти через сто лет эта же самая Австрия даст миру некого Шикльгрубера, больше известного в дальнейшем под именем Гитлер.
Может быть, в самый отчаянный момент своей карьеры Альфред неожиданно получил помощь от своего друга Золинга, с которым он посетил в свое время Англию. Теперь Золинг решился выступить перед Берлином в качестве гаранта. Фриц фон Мюллер, который сделал это в прошлый раз, сейчас дрогнул душой и решил уже не связываться с отмеченным несчастьем Круппом. Бывший поручитель, Франц фон Мюллер, в 1844 году вышел из состава фирмы после 9 лет совместной работы, в течение которых он непрерывно рисковал своим состоянием и даже вынужден был заложить собственное родовое имение.
Злой рок был похож на заразную болезнь. Между тем приходилось затягивать пояса. Рацион питания в доме Альфреда, как и в былые времена, вновь сократился до хлеба и картошки.
Однако с 1842 года банк Герштатт предоставил Круппу ещё один кредит в сумме 15 000 талеров, который этот банк оформил как ипотечную ссуду под залог металлургического завода. Поручительство Фридриха Золинга, решившего разделить хоть в какой-то мере несчастную судьбу своего друга Альфреда, и помогло вновь избежать полного краха. Благодаря добытым с помощью Золинга средствам, которые в 1846 году составляли 54 596 талеров, Альфред Крупп смог почувствовать некоторую финансовую свободу. Золинг был другом детства, но при этом по условиям договора Альфред обязан был еженедельно отчитываться перед своим фактическим спасителем за все, что было сделано, за каждый потраченный талер. Таково немецкое отношение к деньгам, к золоту, которое, в отличие от русской православной святой расхлябанности, немецкой душой воспринимается с неким мистическим трепетом. Золото ещё со времен древних германцев считалось знаком милостивого расположения или проклятия судьбы. Если оно, золото, есть, значит, Бог любит тебя, если его нет спасайся, кто может.
Золинг часто высказывал свои возражения по самым разным вопросам: ему не нравились финансовые распоряжения Круппа, быстрое увеличение заводских площадей. Золинг считал, что склад для хранения сырьевых ресурсов выстроен слишком большим и т. д.. Советы оказались полезными и для Круппа наступил период коммерческого успеха, хотя продолжался он недолго.
По иронии судьбы именно в злополучной Австрии Круппу суждено было найти нового и надежного партнера для своего предприятия. Дело в том, что рано или поздно, а вопрос о разделе имущества между братьями и сестрой Идой должен был непременно возникнуть. Альфред ни за что не хотел делиться. Он не собирался отказываться от власти, которая так ему нравилась. Назревающий между наследниками конфликт разрешился следующим образом.
В 1843 году Альфред Крупп начал вести переговоры с венским предпринимателем Александром Шеллером по поводу основания большой, рассчитанной на экспорт фабрики, на котрой изготовлялось бы большое количество столовых приборов. Между Круппом и Шеллером в 1843 году было заключено ещё два договора. Согласно первому из них, Шеллер отвечал за обеспечение инвестиционного капитала и производственные фонды. Его капитал должен был приносить прибыль в размере 5%. ПО договору, Шеллер оставался единственным владельцем фабрики до тех пор, пока фирма Круппа не выплатит ему половину всего вложенного им капитала. Крупп и его братья отвечали за оборудование фабрики, они должны были наладить работу и лично руководить производством без всякого возмещения до тех пор, пока производство станет регулярным.
Согласно второму договору, Альфред брал на себя изготовление и поставку 5 машин и 33 фасонных валков для производства ложек и вилок; за это Шеллер должен был сразу перевести на счет Круппа в банк Герштатта 1000 талеров, а следующие 11000 - после поставки машин. Под этим предлогом Герман Крупп переехал в Бернфорд в качестве технического директора. При этом он не предполагал, что 23 сентября 1844 года - дата его прибытия станет рубежом в его биографии и что с этим городом будет связана вся его дальнейшая жизнь.
Недостаточный практический опыт Германа Круппа сказался на работе фабрики, которая на первых порах приносила только убытки. Позднее он напишет в своих воспоминаниях: "Прошло семь лет, пока мы стали зарабатывать".
Фриц Крупп и сестра Ида получили наследство в виде наличного капитала и с этого момента также перестали претендовать на владение фабрикой. Если Ида провела всю жизнь в качестве обычной домохозяйки, то с братом Фрицем, обладавшим большими талантами изобретателя (например, он один из первых догадался до принципа, по которому работает пылесос и двигатель внутреннего сгорания, но не смог в середине XIX века довести все до технического воплощения) дело обстояло не столь благополучно.
Фриц Крупп с самого начала вполне мог работать на сталелитейной фабрике под руководством своего брата Альфреда, но, скорее всего, его не устраивало то обстоятельство, что все изобретения приписывались лишь гениальности его старшего брата, фактического хозяина производства. Взяв причитающийся ему наличный капитал, Фриц ушел, чтобы пройти свой собственный путь, полный заблуждений и ошибок. Он организовал с кем-то ещё одно предприятие и потерпел неудачу. В 1853 году сердобольный Золинг попытался вернуть Фрица на производство, но безрезультатно. Получая от фирмы брата пенсию, вполне, впрочем, заслуженную, Фриц закончил свою жизнь в Бонне в полном одиночестве, коллекционируя художественные ценности.
Впрочем, становление Альфреда Круппа в качестве хозяина производства осложнилось непредвиденными обстоятельствами. Судьба ещё раз решила испытать своего героя. В день, когда Альфред стал полновластным хозяином фабрики, когда наконец осуществилась его заветная мечта, в злополучном Париже, где странная "эпидемия" некогда лишила Круппа всех его заказчиков, на этот раз разразилась самая настоящая революция, которая в марте этого же года бурей ворвалась в Рейнскую область. Известная фирма "Мартиас Штиннес", основатель которой умер в 1845 году, прекратила платежи. Банкирская контора в Шаффхаузене в Кельне сделала то же самое. В одном из писем, написанных Идой Крупп в эти дни, говорилось: "Матиас Штиннес, владевший большинством угольных рудников, не только прекратил платежи по векселям, превышающим сумму в 700 000 талеров, но, ссылаясь на невозможность сбыта продукции, уволил много рабочих в Эссене и Мюльгейме, оставив их без куска хлеба. Рабочие начали волноваться, возникли беспорядки, дело дошло даже до вызова военных... Альфред вчера вечером собрал всех рабочих, рассказал им о тревожном времени и о том, чего он ждет от них в этой ситуации. Он просил, чтобы никто из них не принимал участие в беспорядках, если они дойдут до Эссена. Он сказал, что хотел бы, чтобы рабочие не поддерживали смутьянов, и даже, наоборот, старались убедить тех, что все должно закончиться без происшествий, поскольку это будет лучший выход для всех. Я думаю, что рабочие хорошо восприняли его слова".
В эти неспокойные дни люди на фабриках начали разбирать оборудование; так было, например, на ремшейдерском чугунно-литейном заводе Прусской торговой фирмы, который был полностью разрушен рабочими.
От Круппа ушло всего 2 человека и ещё двое было уволено; остальные 70 человек остались и продолжили работать. Они даже получали жалование, хотя финансовое положение завода было очень тяжелым. Повторялась ситуация, когда у Альфреда ещё в самом начале его карьеры предпринимателя не оставалось в кассе денег для выплаты жалования. Тогда Крупп решился на беспрецедентную меру и отдал в монетный двор в Дюссельдорфе свое фамильное серебро, чтобы переплавит его в монеты. На переплавку отправились и знаменитые шпоры эпохи поездки в Англию.
Альфред не считал себя спасителем отечества или города Эссена. К нему больше бы подошли слова, которые он сам когда-то произнес при приеме на работу одного из своих родственников: "У нас нет времени для чтения книг, для политики и тому подобного..."
Крупп считал себя лишь ответственным за порядок в собственном доме, каковым и была его фабрика, а рабочие воспринимались уже Альфредом как члены семьи. В этом смысле Крупп сознательно или бессознательно подражал своему королю Фридриху Вильгельму IV, время правления которого как раз и пришлось на период с 1842 по гг. Когда в Берлине произошло восстание, явившееся началом революции 1848 года в Пруссии, в ночь с 18 на 19 марта король Фридрих Вильгельм IV подписал обращение "К моим дорогим берлинцам", в котором возлагал ответственность за репрессии против восставших на "шайку злодеев, по большей части иностранцев", подталкивающих население к бунту. "Ради всего святого" король Прусси просил берлинцев разобрать баррикады и разойтись по домам, обещая немедленно убрать все войска с улиц и площадей.
