Альфред Крупп в это время жил как в лихорадочном бреду, может быть, в полной мере осознавая свое предназначение. Несмотря на отказ, он продолжал работать над созданием новых образцов пушек. В его время артиллерия отличалась особым консерватизмом, ставившим преграды любым попыткам хоть что-то изменить в этой области. Так, орудийный порох середины XIX века по своему составу мало чем отличался от того самого пороха, который давным-давно изобрели ещё китайцы и который они с таким успехом использовали против монголов ещё в 1232 году.
Не было осуществлено и серьезных изменений во внешнем виде орудий с того самого момента, когда первые пушки появились на мировой исторической сцене ещё в конце 1400 годов. Пушка образца 1840 года так или иначе продолжала напоминать допотопные орудия пятнадцатого века, когда ремесленникам эпохи Возрождения впервые пришла мысль использовать форму, предназначенную для отливки церковных колоколов, вы военных целях. Это был первый ствол орудия, способного разбрасывать на большие расстояния тяжелые камни. Лишь в 1515 году умельцы из Нюрнберга догадались использовать колесный замок. Несколько лет спустя французы предложили вместо тяжелых камней метать во врага круглые ядра.
Как известно, Наполеон Бонапарт считался превосходным артиллеристом. По признанию лорда Виллингтона, французский император мог использовать артиллерию целой армии с такой же легкостью, как джентльмен пистолет во время дуэли. Пушки были настоящей страстью корсиканского выскочки. По его меткому выражению: "Огонь - это все" ("Le feu est tout"). Наполеону удалось использовать некогда неповоротливую артиллерию в тактических целях. Обычно он сосредотачивал массу орудий в каком-то одном месте и на коротком расстоянии сжигал огнем все живое. Но даже его гению было не по силам что-либо кардинально изменить в средневековой технологии, хотя хорошо известно, как император любил поощрять изобретателей.
Адский огонь, изрыгаемый жерлами орудий, завораживал многие величайшие умы своими нераскрытыми ещё до конца возможностями в деле массового истребления рода человеческого. Так, за три с лишним столетия до появления пушечного короля Альфреда Круппа великий Леонардо да Винчи уже мечтал о создании полевых орудий, которые можно было бы заряжать с казенной части ствола. Но самым главным препятствием на пути усовершенствования артиллерии была отсталая металлургия. К моменту, когда Альфред Крупп впервые создал орудие из стали, военная промышленность была абсолютно невежественной в области различных химических процессов, которые сопутствовали любому изготовлению орудия. Смелые попытки в области усовершенствования артиллерии казались безрезультатными, хотя находились смельчаки, которые продолжали без устали искушать судьбу и провоцировать смерть. Каждый раз после очередной неудачи им приходилось возвращаться к своим чертежным доскам, и кровь капала жирными пятнами на их белоснежный ватман.
Дело в том, что ни один известный металл не был способен выдержать большое количество порохового заряда. Стоило заложить чуть больше взрывчатого вещества, и орудие тут же разрывало на куски.
Пушки из чугуна были впервые использованы Густавом Адольфом во время Тридцатилетней войны, когда первый из Круппов и попытался разжиться на продаже мушкетных стволов. Но чугун оказался необычайно ломким и опасным в употреблении из-за высокого содержания углерода в своем составе.
Во время осады Севастополя, которая произошла ровно через семь лет после того, как официальные власти Пруссии отказали Круппу в использовании стальных орудий, рев чугунных мортир отозвался погребальным звоном во многих семьях английских артиллеристов. Когда русское общество узнало, что автор чудной повести "Детство" Лев Толстой является командиром одной из артиллерийских батарей, задействованных все в том же Севастополе, то Тургеневу и Чернышевскому было о чем волноваться: бравый офицер мог погибнуть не только от вражеского ядра или пули, но и от собственного орудия. Чугунные монстры имели обыкновение взрываться сами собой, словно в армии крысиного короля из сказки Гофмана "Щелкунчик".
На смену опасному для жизни, ненадежному чугуну рано или поздно должна была прийти ковкая сталь. Но и в этом материале таилась скрытая опасность. Ковкая сталь была уж слишком мягким материалом, и экспериментальные орудия взрывались почти с такой же легкостью, с какой это делали их чугунные предшественники.
И вновь инженерам приходилось возвращаться к чертежным доскам, и вновь капли крови, как начинающийся летний дождик, без устали падал на белый ватман.
Но именно за сталью было будущее, однако первые неудачи усиливали лишь позиции консерваторов. Использование бронзы казалось наиболее приемлемым. А если учесть тот факт, что Англия в середине девятнадцатого века по-прежнему считалась наиболее развитой в промышленном отношении державой, то памятная победа бронзовой артиллерии лорда Виллингтона над Наполеоном считалась наиболее веским доказательством в пользу испытанной в боях бронзы.
Но Альфред Крупп не собирался сдаваться. Он чувствовал, что ему удалось наткнуться на нечто очень важное и перспективное. Крупп захотел переубедить самих англичан. С этой целью Альфред решил принять активное участие во Всемирной лондонской оружейной выставке, которая и состоялась в 1851 году в Хрустальном дворце под покровительством принца Альберта. Эта выставка стала своеобразным символом экономики завтрашнего дня.
Следует сказать, что в Лондоне первоначально даже и не предполагалось отводить место для экспозиции из Пруссии. В 1851 году эта страна считалась лишь одним из многочисленных германских государственных образований в середине Европы. Крупп настоял на том, чтобы место было все-таки предоставлено для его сталелитейной фирмы. Он сильно хотел этого лишь потому, что был абсолютно уверен - успех в Лондоне, признание его заслуг в самом центре промышленной революции неизбежно принесет и признание у себя на родине, ибо "нет пророка в отечестве своем".
В качестве своеобразного соревнования промышленникам Европы было предложено задание, выплавить самый большой по размеру и весу блок ковкой стали. И каждый в целях саморекламы начал хвалиться, что именно ему удастся произвести на свет так называемый "слиток-монстр". На всемирной выставке в Лондоне, по замыслу организаторов этого соревнования, и должен был определиться истинный победитель.
Альфред понимал, что Судьба, может быть, предоставляет ему шанс, который бывает лишь один раз в жизни. По мнению Круппа, немца, воспитанного в условиях прусской монархии с её палочной дисциплиной и ориентацией на "древнегерманские ценности", "слиток-монстр" могла произвести на свет лишь хорошо обученная и покорная воли хозяина большая армия квалифицированных рабочих, готовых на все ради славы своего лидера. Ведь не случайно в голодный год их хозяин разделил с ними общую участь, не случайно ради великой цели в течение всей своей сознательной жизни он отказывался от самого необходимого, тем самым завоевывая какую-то феноменальную преданность среди своих подчиненных. А к нужному моменту армия в распоряжении Круппа уже была достаточно внушительная и насчитывала без малого 250 человек. Здесь нужно забежать вперед и сказать, что после успеха в 1851 году в знаменитом Хрустальном дворце крупповская армия, которая по военным меркам к моменту соревнования равнялась лишь неполному батальону, благодаря достигнутым результатам подскочит до размера в 1000 человек.
Крупп лично участвовал в выплавке своего "слитка-монстра". То и дело выкрикивая команды и проводя день и ночь на фабрике, он не отставал от своих рабочих. Ценой неимоверных усилий ему удалось добиться необычайно высокого температурного режима. Остается лишь догадываться, с помощью какого напряжения всех внутренних сил Альфреду приходилось подавлять в себе природный страх перед открытым пламенем. По свидетельству современников, девяносто восемь тиглей должны были работать одновременно без малейшего перебоя. И Круппу удалось добиться почти невозможного: из его топки вышел настоящий "Монстр" весом 4 300 фунтов. Это был огромный стальной слиток, чудо тогдашней технологии.
Альфред уже предвкушал победу и позволил себе не характерную для его сдержанной манеры запись: "Мы заставим англичан смотреть на нас с восхищением". Крупп предупреждал также своего помощника до поры до времени держать язык за зубами. Оказавшись в Лондоне раньше того, как там должен был появиться его "слиток-монстр", Альфред осуществлял что-то вроде рекогносцировки вражеской территории. В одном из своих писем в Германию он писал: "Британские газеты заранее трубят о своей победе и утверждают, что оглушительный триумф ждет сталелитейщиков из Шеффилда, чей "Монстр" весит 2 400 фунтов. Какая наивность..."
