пятый год на эти танцы ходим.
– Пятый, – передразнила бабушка, – Сравнили, тогда вы детьми были, кто вас обидит, в восемь уж дома сидели. А нынче, вон, какие девки стали, как мне не переживать. Парни-то все глаза, небось, проглядели на вас глядючи. Так что, смотрите у меня, узнаю чего, крапивы нарву и по ляхам отстегаю, вона, много её у меня, крапивы-то.
– Ладно тебе, бабуль, ты же нас знаешь, мы себя прилично ведём, не волнуйся, – Катюшка чмокнула бабу Улю в щёку.
– Ну, ступайте, ступайте, – смягчилась та, – Да, гляди у меня, чтобы в одиннадцать дома была.
– Хорошо, пока, бабуль!
И девчонки зашагали в сторону клуба, откуда доносились уже звуки музыки и смех молодёжи.
– Колька с Мишкой уже там, – важно сказала Надя, – А вот Димки что-то не видать, может в город уехал?
– С чего бы ему уезжать? – возразила Любанька, а Катюшка невольно вздрогнула.
***
Давно уже Димка ей нравился, ей лет одиннадцать было, когда она, завидя его, уже краснеть начала. А тот, как назло всё рядом крутился, в смущение вводил, то бабка его, Стеша, к бабе Уле за чем отправит, то сам Димка к деду Семёну заявится. У Димки-то, видишь, своего деда не было, умер дедушка Виктор рано, Димка тогда совсем ещё маленьким был, он и прикипел к соседу, деду Семёну, благо жили наискось.
Как на каникулы приедет, так к Катюшкиным бабе с дедом бежит здороваться. Да и дед Семён его, как родного любил. Учил, бывало, как ножи точить, как жука колорадского на огороде потравить, как доску к забору приладить, как стул подправить, если тот покосился, как рыбу удить, да и много чему ещё. Учил, значит, житейской премудрости.
Свои-то внуки все далеко жили, приезжали редко, всё больше к другим своим бабушкам да дедам ездили, одна вот Катюшка только, что ни каникулы, то в деревню – к бабе Уле да деду Семёну. И не надо ей ни морей, ни Турций, в слёзы сразу – в деревню хочу и всё! Везите меня к бабе с дедом! Ну, родители и привозили. А старикам только радость.
А Димка тот тоже, что ни каникулы, всё у баушки своей, у Стеши. Та одна живёт, вот родители внука и отправляли к ней, помочь, где что надобно. А Димка и сам не против, тут друзья, дед Семён, да и любил он деревню, как и Катюшка. Пока маленькие были, бегали они вместе всегда, играли, по садам соседским лазали, на речку купаться ходили, рыбачить на старый мост, где в тихой заводи рыба хорошо клевала. А как подростками стали, так ещё больше зачастил Димка на их двор. Дед Семён посмеивался – жених будущий. Катюшка краснела.
В этом году исполнилось Димке восемнадцать лет, он уже успел закончить девять классов и колледж. Родители хотели, чтобы в институт сын поступал, а тот заарканился – в армию пойду. Другие от неё бегают, а этот словно старой закалки, а не современный парень, честь у него в первом ряду, ответственность. Дед Семён как узнал про то, ещё больше Димку зауважал.
– В моё время, и когда дядьки твои росли, – сказал он как-то Катюшке, начищая свои праздничные ботинки для поездок в город, – Знаешь, как говорили? Не служил – не мужик. Девки на таких и не смотрели, раз в армию не взяли, значит либо больной и хилый, либо с головой не то. А Димка – молодец парень, пущай отслужит, вернётся красавцем, в форме, с мыслями другими! А то иных сейчас от мамки не оторвёшь. Мамки с имя вошкаются, что с дурачками, ей-Богу, чуть не попу подтирать им ходют – и на работу устроить, и к врачу в поликлинику, и на рынок за штанами, что это за мужики? Тьфу! Названье одно. Я таких не уважаю.
Катюшке же нынче шестнадцать стукнуло, на два года Димка-то её постарше был. И уже с зимних каникул тоскливо было у неё на сердце. Что-то будет? Догадывалась она, что тоже ему нравится, да только ведь никогда он ей о том не говорил, так что ничего не значат эти их переглядки. Может и вовсе есть у него в городе девушка? Он ведь взрослый уже парень… А она что? Школьница, ещё год учиться. Это сейчас он у бабушки на каникулах всё время, а из армии придёт совсем уже парнем будет, новую жизнь начнёт, вспомнит ли про неё, про Катюшку? А может есть у него та, что ждать обещалась?
***
– Да ты не слышишь что ли? – дёрнула её за рукав Люба, – Смотри-ка, кто там?
Катюшка стряхнула остатки тяжёлых дум и повернула голову туда, куда показывала Люба. Там, в толпе ребят и девчат стоял Димка, и весело смеялся. А рядом с ним… Катюшка почувствовала, как всё внутри неё похолодело и сжалось в комочек. Рядом с Димой стояла какая-то девица, в джинсовых шортиках и майке, с короткими волосами, и серёжкой в брови. Она заливалась смехом от Димкиных шуток и пожимала запросто руки стоящим рядом ребятам, здороваясь с ними по-мужски. Девушка была красивой – тонкий нос и пухлые губки, стройная фигура, видно было, что незнакомка занимается спортом, такая она была подтянутая.
– Хм, это ещё кто рядом с ним? – хмыкнула Надя, – Пойдём, узнаем?
– Вот ещё, – вырвала свою руку из Надиной Катюшка, – Сдался он мне. Мы вроде бы танцевать пришли, а не за парнями следить?
– Ну, как знаешь, – пожала плечами Надя, – Тогда идём в клуб.
Вскоре подружки вовсю щебетали со своими парнями – Мишкой Сырцовым и Колькой Макаровым. Те времени не теряли и уже давно признались своим зазнобам в чувствах, и даже считались уже парами. А Катюшка так и ходила одна, всё краснея в присутствии Димки. Да и тот был один. До сегодняшнего дня…
Кто же эта незнакомка? Катя раньше никогда её не видела. Дима поздоровался с ней, но тут же они ушли танцевать с ребятами, а девица так и продолжала крутиться рядом с Димкой, не отходя ни на шаг. Спустя некоторое время Катюшка увидела, как вся их компания вышла на улицу. Она долго мялась, но вскоре решилась, и вышла тихонько за ними следом.
– Узнаю, что это за незнакомка. Неужели… девушка Димы?
В груди вдруг стало так больно, так обидно, к горлу подступил комок, а глаза защипало.
– Вот ещё, реветь из-за парня, да бабуля говорит, у меня ещё всё впереди, сдался мне какой-то там Димка.
Но сердце стучало:
– Сдался, сдался.
– Замолчи, без тебя тошно, – сказала тихо Катюшка, и спряталась за кустами сирени, откуда хорошо было видно компанию ребят, что сидя на скамейках возле клуба, смеялись и шутили, весело общаясь.
Внезапно Катюшка увидела, как девица, приподнявшись на цыпочках, легонько чмокнула Диму в щёку, а тот обнял её, и, подняв на плечо, закружил. Девица завопила и застучала кулачками по его спине. Катюшка побледнела. Точно, она не ошиблась. Это его девушка. А она дурочка малолетняя ещё о чём-то мечтала в своих глупых мечтах. Правильно бабуля говорит, нельзя позволять парням лишнего, надо себя блюсти, а она чуть было сама не решилась уже признаться ему в чувствах, вот бы опозорилась-то. Дура, дура…
И Катюшка, забыв про подружек, бросилась из клуба прочь, не разбирая дороги от слёз, застилавших глаза. Только побежала она не к дому, никого не хотела сейчас видеть, а в сторону старого моста, где давно уже никто не ходил, лишь рыбаки приходили рыбу поудить, да и то днём.
– Никого не хочу видеть! Там меня никто не найдёт.
Вот и последний в деревне дом, окна уже тёмные, свет нигде не горит, все спят. Катюшка пробежала мимо палисада, задев плечом раскидистый куст калины, тот мягко зашуршал, зацепился тонкими веточками-пальчиками за голубое платье:
– Стой, погоди, не ходи-и-и…
Но Катюшка ничего не слышала, обида и горечь застили её разум.
– Противный какой, – думала она про Димку, – Привёз из города какую-то красотку и даже не стесняется, обжимается с ней у всех на глазах.
