— сказал другой. — Может, успеешь увидеть. Секунды две будет.
Братки засмеялись. Потом кто-то добавил:
— Говорят, у неё коса длинная. Красивая русая коса. Она ею трёх мужиков задушила.
— А чего не цугундерами? — усмехнулся Кукер.
— Наверно, с собой не было.
— Мутная история, — подвел итог Кукер. — Чего нам Дашка сообщила нового? Что на цугундер петухов будут брать. А то мы не знаем. Только кого на пики поставят, ещё вопрос.
— Зачем тогда маляву было посылать? — спросил браток. — Тем более через кумчасть?
Кукер задумался. Он размышлял долго, и под конец его лицо разгладилось — и на нём даже появилась ироничная улыбка.
— Кажется, понял.
— Чего?
— Да у нас тут с кумой уговор один был… Не, братва, всё по распоняткам. Без крутилова. Аттракцион с динозаврами. Но с другого боку это кур касалось. Типа у меня с кумой стрелка, и у кур. Видно, куры нам привет передают. О себе напоминают, чтобы я в страхе дрожал. А поскольку мозги у мавав кривые и маленькие, ничего умнее придумать не могут.
— Что за уговор?
— После расскажу, — махнул рукой Кукер. — Примета плохая. Но если я правильно въехал, скоро меня к куме дёрнут.
Он был прав. Не прошло пары минут, как раздался железный лязг засова. Дверь в хату открылась. На пороге стояли два конвойных улан-батора.
— Кукер, — сказал один, — кума зовёт. Кукер со значением посмотрел на братву — мол, я же говорил.
— Я в отказе.
— Тебя не крутить зовут, — сказал другой конвойный. — Кума перетереть хочет. Одевайся. Кукер слез с петушатника на пол, повернулся к конвою задом и принялся надевать положенный по инструкции прикид. В какой-то момент перед конвоем забелели его татуированные булки.
Показать конвою булки, да ещё на глазах у братвы, мог только петух. А у Кукера на тухле вдобавок были колы, за которые любой другой зэк сразу сел бы в карцер.
На левой ягодице синел выколотый с великим искусством Гитлер в двубортном кителе. С правой глядел стоящий на костылях фашистский ас Рудель со свежеампутированной ногой. Над Гитлером, как в комиксе, помещался картуш с текстом реплики:
— Вот что бывает, когда цыплята лезут наперёд петуха!
Вся братва знала, что Адольф Гитлер реально сделал такую предъяву знаменитому пилоту после того, как тот потерял ногу в воздухе, несмотря на запрет летать. Кукер объяснял это зэкам лично, и слово «петух», которое Гитлер применял к себе самому, загоралось запредельно жуткими смысловыми огнями. Чего Кукер и добивался.
Перед тем, как сумрачный арийский вождь исчез под хлопковыми трусами, конвою вместе с братвой пришлось отсмотреть короткий танец булок, во время которого Гитлер и Рудель исполнили что-то вроде фокстрота, причём Гитлер как бы напирал, а Рудель извивался, с трудом удерживая своё костыльное равновесие. Мышцами зада Кукер владел в совершенстве.
Кумчасть терпела от Кукера многое, за что обычного зэка нещадно гнали в канцер — а за это Кукер держал братву на цырлах. В древности таких называли ссучившимися — но может ли ссучиться петух в зелёную эру, и правильно ли вообще ставить так вопрос, когда на последних чётких пацанов охотятся чокнутые куры, тюремные теоретики не знали. Слишком многое изменилось с былинных карбоновых времен.
— Оделся? — спросил конвойный спокойно, словно никакого танца булок не было. — На выход.
— Пойдём, служивый, — сказал Кукер. — Посмотрим, что за подогрев пригнали.
Комната с трип-боксом выглядела торжественно, празднично и немного официально. Сердюков и майор Тоня с парадно накрашенными губами сидели за столом (графин с водой, зелёная скатерть до пола). Сердюков к тому же был в белом халате.
У стены стояла тренога с направленным на трип-бокс софитом. Для полноты картины не хватало только древней кинокамеры с ручкой — но Сердюков предпочитал снимать научные материалы на имплант.
— Прямо комитет по встрече, — сказал Кукер. — У нас тут что, смертная казнь?
— Нет, — ответил Сердюков. — Надеюсь, во всяком случае. Сегодня первый опыт, Кукер. Ты, пожалуйста, настройся на серьёзную работу.
— Чего? У вас там тоже рама с педалями?
— Я не в этом смысле. Там мезозойские джунгли. С мезозойскими девочками.
— И мальчиками, — добавила майор Тоня.
— Но это не просто развлечение, — продолжал Сердюков, неодобрительно покосившись на начальницу. — Ты участвуешь в научном эксперименте. Работаешь с нами. И от твоего поведения во многом зависит результат.
— Я в полном отказе, — сказал Кукер. — Какую ты мне раму ни поставь, начальник, хоть с пиками, хоть с диками, а я на неё всё одно не сяду.
— Ты не догнал, Кукер, — ответил Сердюков. — Велораму в мезозойских джунглях я тебе не ставил. Но она… Как бы сказать… Она может тебе встретиться.
— В каком это смысле?
— Ты там не один будешь. Там ещё куры.
У них тоже мезозойский сеанс.
Кукер повернулся к майору Тоне.
— Кума, объясни ему, что я за мавав не платил.
Майор Тоня пожала плечами.
— Не один ты платил. Куры тоже в доле.
— Ну зачем такой парашей всё портить было, — сморщился Кукер. — Я бы ещё воздуха подкинул, если б знал.
— Тут не в бабле дело, Кукер. Без женского участия корпорация не одобрила бы проект. Это вопрос политический.
— Да понятно, — махнул рукой Кукер. — Лес-то большой?
— Огромный.
— Шпоры мне сделали?
— Да. Всё как на эскизе.
— Ну тогда прорвёмся. Когда начнём?
— А прямо сейчас, — ответил Сердюков. — Но я тебе для протокола объяснить должен, в чём смысл нашей научной работы.
— Вот ты заладил с этой работой, начальник. Я кумчасти вагон бабок отстегнул, чтобы работать?
— Ой, Кукер, — сморщился Сердюков, — ты не кричи только. На улице услышат. Я этого в протокол всё равно не занесу. Над кумчастью, чтобы ты знал, есть ещё корпорация «TRANSHUMANISM INC.» Кумчасти ты платишь, а они никаких денег не берут.
Преувеличение, подумал я. Кукер тоже плохо в это поверил.
— Почему не берут?
— Потому что они эти деньги сами делают из ничего. И весь лавандос, который ты контролируешь, им даже не виден. Так понятней?
— Так да.
— Но у них тоже проблемы есть, Кукер. И посерьёзнее наших.
— Какие?
— Да вот куры,
