Похоже, у него везде были знакомые – деловые партнеры и друзья друзей, готовые провести экскурсию по городу или одолжить машину с шофером. Он, общительный, настойчивый, дерзкий в шутках на грани приличия, но неизменно добродушный толстяк, «хорошо ладил с людьми». Дядюшка, который флиртовал с гостиничными администраторшами и улещивал начальников авиакомпаний, всегда получал желаемое. Самый молодой из дядьев, всего на двенадцать лет старше племянника, он, однако, был из мира взрослых, и Джастин это понимал, несмотря на детские дразнилки, которыми обменивался с дядюшкой.
На Снежный фестиваль [15] они отправились вдвоем, оставив в гостинице слабака братца и неповоротливых стариков-родителей. На кусачем морозе одолевать сугробы, чувствуя, как снег набивается в ботинки, было настоящим приключением.
– Ох и получу же я за то, что увел тебя! – смеялся Шестой дядя, разглядывая фантастические ледяные скульптуры. – Твоя матушка оторвет мне голову, увидев свое до костей промерзшее чадо!.. Смотри-ка, ты ее помнишь?
Он показал на возведенную из снега падающую Пизанскую башню, которую они видели в прошлую отпускную поездку. А еще здесь были пирамиды в натуральную величину, точная копия храма Кинкаку-дзи в Киото, устрашающие великаны-людоеды и мохнатые белые медведи, стадо длинношеих динозавров, гора Рашмор с четырьмя нераспознаваемыми головами, эскимосы и пингвины, тропический пейзаж с пальмами и загорающими на пляже курортниками – все из снега и льда, отливающего бледно-голубым светом. Как все непривычные к снегу люди, Джастин с дядей играли в снежки и ныряли в снежное море, изумляясь его хрусткой рассыпчатости. Распухшие на морозе пальцы немели, но Джастин уже не замечал холода, в нем будто прибавлялось сил, когда он мчался по идеально ровному снежному каналу, уводившему к голландской ветряной мельнице.
– Экий ты, черт возьми, живчик! – выговорил запыхавшийся дядя, еле догнав его. – Твоя бабушка все зудит, что мне надо похудеть, но вот жирок и пригодился – защищает от холодрыги.
На неприметной улочке они отыскали неярко освещенный ресторан, рекомендованный дядиным местным знакомцем как заведение с лучшей кухней в округе. С мороза маленький теплый зал, в котором вкусно пахло деревом, показался восхитительным. По семейному обычаю они заказали массу всякой еды, а дядюшка велел подать еще бутылку саке, для одного, пожалуй, слишком большую.
– Отличная вышла поездка. – В очередной раз наполняя маленькую чашку, дядя не рассчитал ее размер и пролил саке на гладкую лакированную столешницу. – Слава богу, ты здесь, поскольку твои предки чертовски занудливы.
Джастин улыбнулся. Только Шестой дядя позволял себе так непочтительно отзываться о его родителях, скрывая свое уважение к ним, если оно имелось, под толстым слоем грубых шуток.
– Ума не приложу, как они сумели взрастить такого веселого и крепкого парня вроде тебя. Будь ты чуть постарше, я бы налил тебе выпить, пока никто не видит. Ну что, плеснуть тебе в чай? Нет-нет, ни в коем случае! Даже я не поступлю так с любимым племянником. Хотя ты всегда был старше своих лет, и мне плевать, если б ты вдруг напился. Я опасаюсь одного – ядовитого жала твоей мамаши. Кстати, о выпивке, сам-то я, кажись, уже здорово навалтузился.
Джастин возился с куском баранины на ломте поджаренного хлеба, что, шипя, остывали на стоявшей перед ним сковородке в виде шлема. Шестой дядя сказал, что блюдо называется «Чингисхан», поскольку сковорода в точности повторяет форму боевого шлема древнего монгольского полководца, но Джастин ему не поверил – дядюшка был кладезем невероятных, завиральных историй. Иногда казалось, что они помогают ему пережить гнетущую атмосферу семейной трапезы, за столом только он говорил что-нибудь смешное, и шуткам его смеялся только Джастин, который с недавних пор начал понимать, что дядюшкины байки адресованы именно ему. Крепло убеждение, что родственник осторожно тянется к нему, но он не постигал – зачем. Общество весельчака радовало, однако неясность тревожила. Несмотря на личину комика, Шестой дядя тоже изъяснялся на семейном языке недомолвок, предполагавшем угадывание того, что не произносится вслух.
– Знаешь, чем я займусь на пенсии? – продолжил дядя. – Куплю офигенно большую ферму на Тасмании [16] и уеду с концами. Говорят, земля там стоит сущие гроши. Вот и буду жить-поживать себе на огромном ранчо с овцами и коровами.
– Ты же ничего не знаешь о домашней скотине.
– А что тут сложного? – Дядюшка опять перелил саке через край чашки и посмотрел на прозрачную лужицу, растекшуюся по столу. – Это, поди, проще сделок с недвижимостью.
Повисло молчание, и Джастин слегка встревожился. Он уже знал, что подобная пауза предвещает некое важное заявление. На семейном языке недоговоренностей это была подготовка к известию, которое станет вехой жизненных перемен, пусть относительно небольших, но тем не менее сдвигов.
– Тебе известно мое прозвище в деловых кругах? «Умелец». Кое-кто именует Решалой, но Умелец мне нравится больше. Порой даже родственники так меня величают.
Джастин кивнул. Он слышал похвальные отзывы родителя о дядиной хватке и способности распутать щекотливую ситуацию.
– Каждое поколение нашей семьи нуждается в своем Умельце. До меня им был мой Третий дядя, которого ты не застал. Если б не он, семейный бизнес десять раз рухнул бы, поскольку дед твой был умен, но непрактичен. Чтобы семья имела всякую гламурную фигню, ей требовался рациональный человек. Важны даже мелкие детали, говорил мне Третий дядя. Всему я научился у него. После меня настанет твой черед.
В окошко рядом с их столиком виднелись узкий проулок и фонари, загоревшиеся над входом в ресторан. Хоть небо не просматривалось, Джастин сообразил, что стемнело из-за начавшегося снегопада. На флаге, трепетавшем у входных дверей, среди японских иероглифов он разглядел китайское название Хоккайдо – «Остров северного моря», затерянный в холоде край.
– Твой отец считает, что старшему сыну такая работа негожа. Он хочет, чтобы ты, по его примеру, сидел в красивом офисе или считал деньги в Сингапуре. Вот уж работка не бей лежачего! Но какой у нас выбор? Братец твой милый малыш, однако уже сейчас видно, что он напрочь избалованный слабак, который не справится с жизненными трудностями. Ты другой и в его возрасте был гораздо взрослее. Вспомни, что случилось несколько лет назад. Ты подвернул ногу и пару дней хромал. Отец твой взбеленился, решив, что ты притворяешься. И тогда усилием воли ты заставил себя не хромать, никто ни о чем не догадывался, пока врач не обнаружил трещину в лодыжке. Да уж, парень силен! – подумал я. Все промолчали, но всех впечатлило твое мужество. По-моему, дело, скажем прямо, в твоей закваске.
Джастин опять кивнул. Некоторые уличные вывески были выполнены традиционными китайскими иероглифами [17], и он пытался прочесть названия. «Горная деревня Белая береза». «Чайная Блестящая слива».
