и боишься домогательств?
– Ну и?
– Я сейчас в похожей ситуации…
– Тебя кто-то домогается? – недоуменно спрашиваю я.
– Помимо тебя?
Недовольство взрывается жаром на лице, но я замечаю улыбку, что прячется за белой чашкой, и тут же остываю. Да он просто издевается. Очень смешно!
– Помимо меня, – спокойно соглашаюсь я.
– Что-то типа того, и мне это порядком надоело, – отвечает Елисей, глядя в пустоту.
– Да ты вообще не любитель женского внимания, как я вижу.
– Мне не нравится навязчивость, а еще люди, которые не понимают с первого раза и продолжают лезть в твое личное пространство.
Ого, вот это откровенность! Скребущее чувство вины ютится в груди, и мне становится стыдно за все предыдущие выходки. О том, что Елисею может быть некомфортно, мы с Катей даже не думали, но сейчас речь не обо мне.
– Это ты о Насте?
– Да, – тяжело вздыхает Елисей. – И не только о ней. После моего назначения начался настоящий треш, а мне сейчас вообще не до девчонок.
– И что ты хочешь, чтобы я сделала? Наняла киллера? – усмехаюсь я и тянусь к стакану с чаем.
– Выпей и поставь обратно на стол.
– Да что ты так трясешься, ничего не случится.
Закатываю глаза и тяну чай через трубочку, предвкушая ягодный сладкий вкус.
– Я хочу, чтобы ты стала моей девушкой, – громко говорит Елисей.
Горячий напиток обжигает рот и застревает поперек горла, спазм толкает жидкость назад, и она попадает в нос. Прикрываю ладонью рот, и Елисей с тихим смехом протягивает мне салфетку.
– Вот что бывает, когда не слушаешь старших.
С трудом проглатываю напиток и вытираю подступившие слезы.
– Ты это специально сделал, – хриплю я. – А если бы я выплюнула все на тебя?
– Получила бы в лоб печеньем.
– Ты такой… такой… – сжимаю зубы.
– Лана, ты мне поможешь?
Сердце на мгновение останавливается, как и время. Смотрю на Елисея и вижу холодный фасад бесстрашия и уверенности, но что же скрывается за ним? Принимаю решение, не опираясь на заготовленные шаги и домыслы, просто потому, что сама так хочу.
– У тебя хоть план есть? – деловито спрашиваю я.
– Конечно. Поцелую тебя завтра на большой перемене в холле, чтобы увидело как можно больше людей, и все, – отвечает Елисей так, будто мы обсуждаем погоду, а не мой первый поцелуй.
В ушах звенит протяжный писк, а тело немеет, когда я представляю себе эту картину. Елисей? Меня? На глазах у всех?!
– Что-то ты побледнела, – говорит он и преспокойно отпивает чай. – А теперь покраснела. Хорошо себя чувствуешь?
– Это ужасный план.
– У тебя есть получше?
У меня нет, но я знаю ту, у которой их полно.
– Мне нужно подумать.
– Погоди… ты еще… Ты ни с кем не целовалась?
Провожу салфеткой по губам, чтобы унять внезапное покалывание, и хватаю стаканчик с чаем.
– Значит, нет, – подводит итог Елисей. – Ну хоть встречалась с кем-то?
Избегаю его взгляда, постукивая пальцами по картонной стенке:
– Что за допрос?
– Должен же я знать, на что подписываюсь.
– Не я тебя сюда притащила.
– Лана, успокойся. Никаких поцелуев, придумаем что-то еще.
– Какое занебесное благородство, – недовольно бурчу я. – Если что-то не нравится, можешь попросить об этом кого-то другого.
– Я не сказал, что мне не нравится, да и просить больше некого.
Поднимаю голову, Елисей держит чашку одной рукой и болтает в ней остатки чая. Он что, даже не посмеется надо мной? Злость отпускает, неловкость прячется в темный угол.
– На самом деле… – задумчиво проговариваю я, – будет достаточно появиться парочку раз вместе и пустить слух о том, что мы пара. Я знаю несколько девчонок, которые разнесут эту новость со скоростью света.
– Подойдет, – сухо кивает Елисей и ставит чашку на стол.
Смотрим друг на друга, и я тону в ощущении болезненной печали и одиночества. Сложно сказать, чьи это эмоции, мои или его. Темные глаза наполовину скрыты за челкой, и эта преграда раздражает. Набираю в легкие воздуха и выдыхаю решительно:
– У меня есть одно условие.
– Ну, конечно, – хмыкает он. – Лана, ты не в том положении, чтобы…
– Тебе помощь нужна или нет?
Елисей снисходительно улыбается и коротко кивает.
– Чего ты хочешь?
– Пока не могу сказать.
– То есть я должен согласиться вслепую?
Пожимаю плечами и отвечаю беспечно:
– Выбор за тобой.
– Это что-то противозаконное или опасное для жизни?
– Нет.
– Связано с другими людьми?
– Нет.
– Хорошо, но тогда и у меня есть условие. Ты должна слушаться, а не делать все, что в голову взбредет. Справишься?
– Ну это уже рабство какое-то! Может, мне тебя еще и господином называть?
– Называй как хочешь, главное, фигни не твори.
– Даже мусиком или пупсиком? – хихикаю я.
– Хоть мусипусиком, только я не обещаю, что меня не вывернет рядом с тобой.
– Поняла, никаких пупсиков.
– Ну что, помощница, по рукам? – говорит он и протягивает ладонь через стол.
Разжимаю пальцы, отпуская стакан, и тянусь к руке Елисея. Невольно вспоминаю все моменты, когда он резко отталкивал мои прикосновения, и страх направляет дуло пистолета в сторону сердца. Легонько касаюсь холодных пальцев, и Елисей мягко сжимает мою ладонь. Внутренняя сторона его руки теплая, даже горячая. Короткий вдох опаляет легкие, словно мы оказались посреди пылающего костра. Секунда, две… Елисей смотрит на меня в упор, и глаза-лазеры превращаются в безопасные неоновые лучи. Расслабляю руку, но Елисей не отпускает. Удерживает меня еще на несколько мгновений, а после проводит кончиками пальцев по моей ладони и отклоняется, разрывая контакт.
Какого черта?!
Проглатываю сбившееся дыхание и запиваю его теплым чаем, ягодная кислинка пощипывает язык и щеки. Елисей подзывает официантку и оплачивает счет. Растерянно бегаю взглядом по столу, пытаясь придумать, чем заполнить неловкую паузу.
– Мне уже пора, но сначала проверка связи, – говорит Елисей.
– Что?
– Хочу убедиться, что ты меня поняла.
Он поднимается из-за стола, обходит его и останавливается рядом. Хватает со спинки дивана мой шарф и растягивает его:
– Вытяни руки и сложи пальцы в замок.
– Зачем?
– Давай, давай. Ты должна меня слушаться, помнишь?
Морщу нос и делаю, как он сказал. Елисей оборачивает шарф вокруг моих сомкнутых рук и завязывает его, крепко затягивая узел.
– Что ты?..
– Лана, – приглушенно произносит Елисей, наклоняясь к моему лицу, – у тебя есть еще одна дурная привычка – швырять в меня всем, что попадет под руку, а я сейчас должен сказать то, что, скорее всего, тебе не очень понравится.
Я бы уже в него чем-нибудь кинула за то, что связал меня. Может, еще и салфеток в рот напихает вместо кляпа?
– Ну, говори.
– Все это только игра, не выдумывай себе
