его молодой помощник, которого бармен представил как своего племянника. Он, похоже, уже совсем освоился на новой работе.
Учитель, повернувшись к новичку, заказал форель. Приняв заказ, молодой человек скрылся в глубине помещения. Вскоре в зале почувствовался аромат жарящейся рыбы.
– Вам нравится форель? – спросила я.
– Я почти всю рыбу люблю – и морскую, и речную, – сообщил учитель.
– Понятно, значит, любите.
Учитель посмотрел на меня.
– А что не так с форелью? – Он пристально посмотрел на мое лицо.
– Да нет, ничего, – поспешно ответила я, тут же опустив голову.
Какое-то время он продолжал смотреть на меня – смотреть пристально, склонив голову. В зал вернулся племянник Сатору. Он принес тарелку с форелью, дополненной соусом из водяного ореха.
– Зелень водяного ореха отлично подходит для сезона дождей, – пробормотал учитель.
– Смотрю, вас на поэзию потянуло, – засмеялся Сатору.
– Никакой поэзии, просто впечатления, – ответил мой спутник.
Учитель начал есть, аккуратно разрезая форель палочками. За столом он всегда был аккуратен.
– Раз уж вы так любите форель, скажите: а вы никогда не ездили куда-нибудь в гостиницу на источники, где подают эту рыбу? – поинтересовалась я, на что учитель приподнял брови.
– Не вижу смысла ехать в путешествие ради форели, – ответил он, возвращая своему лицу прежнее выражение. – И все-таки – что случилось? Какая-то ты сегодня странная.
Я чуть было не призналась, что Кодзима позвал меня в путешествие, но, конечно же, промолчала.
Учитель потихоньку, глоток за глотком, опустошал свою чарку. Отпив немного, он делал перерыв. Снова делал глоток – и снова отдыхал. Я же, напротив, опустошала чарку быстрее обычного. Наливала – и выпивала, снова выпивала – и снова наполняла чарку. Я распивала уже третью бутылочку.
– Что-то случилось? – поинтересовался учитель, на что я отрицательно покачала головой.
– Ничего не случилось. Совершенно ничего. Да и что у меня может случиться?..
– Если ничего не случилось, незачем так яростно открещиваться.
От форели остался один скелет. Учитель разок ткнул палочками в тонкие косточки на тарелке. На них не осталось ни кусочка мяса.
– Очень вкусная форель, спасибо, – поблагодарил он Сатору.
– Спасибо за похвалу, – кивнул бармен.
Я спешно осушила чарку. Учитель осуждающим взглядом посмотрел на мою руку:
– Ты сегодня явно перепила, Цукико.
– Оставьте меня в покое. – Я вновь наполнила чарку. Одним махом осушив ее, я заметила, что успела опустошить и третью бутылку.
– Еще бутылочку, пожалуйста, – обратилась я к Сатору.
– Бутылку саке, – коротко крикнул бармен куда-то в глубь помещения.
– Цукико. – Учитель посмотрел мне в лицо, но я отвернулась. – Раз заказ сделан, ничего не попишешь. Но всю бутылку не выпивай. – Мой спутник говорил непривычно настойчивым тоном. С этими словами он похлопал меня по плечу.
– Хорошо, – тихо ответила я. Алкоголь внезапно ударил в голову. – Учитель, постучите еще, пожалуйста, – попросила я заплетающимся языком.
– А ты сегодня капризная, – улыбнулся учитель и несколько раз легонько похлопал меня по плечам.
– А я в целом такая – капризная, – сказала я и коснулась рыбных косточек на тарелке у учителя. Мягкие косточки легко согнулись. Учитель убрал руку с моего плеча и медленно поднес чарку ко рту. Я на миг прислонилась к нему, но тут же снова отстранилась. Не знаю, заметил учитель мои действия или нет, – он молча выпивал.
Опомнилась я уже дома у учителя.
Оказывается, я улеглась прямо на полу. Над головой у меня был чайный столик, а прямо перед собой я видела ноги учителя.
– Ох, – со вздохом поднялась я.
– Проснулась?
И ставни, и окна были открыты. В комнату проникал ночной воздух. Было немного холодно. В небе смутно виднелась луна – вокруг нее висело довольно яркое гало.
– Я что, заснула? – поинтересовалась я.
– Заснула, – улыбнулся учитель. – Крепко-крепко.
Я посмотрела на часы. Было чуть больше двенадцати часов.
– Вроде не так уж и долго проспала – максимум часок.
– Ты целый час проспала в чужом доме – это не так уж и мало, – рассмеялся мужчина.
Его лицо покраснело сильнее обычного. Он что, все это время продолжал пить?..
– А как я тут оказалась? – спросила я, на что учитель сделал круглые глаза.
– Ты не помнишь? Сама же в гости напросилась!
– Сама?.. – Я снова легла на пол.
На щеках отпечатался рисунок татами [22]. Спутанные распущенные волосы разметались по полу. Я, все так же лежа на полу, смотрела на плывущие по ночному небу облака. Я подумала, что не хочу никуда ехать с Кодзимой. Сейчас я совершенно точно это понимала. Прижавшись щекой к татами, я думала о том едва уловимом, но никуда не исчезающем дискомфорте, который ощущала при каждой встрече с бывшим одноклассником.
– Татами отпечатался, – сказала я учителю, все так же развалившись на полу.
– Где? – Он обошел чайный столик и приблизился ко мне. – Ага, и правда. – Он легонько коснулся моей щеки.
Пальцы у него были холодные. Сейчас он мне казался даже больше, чем обычно. Может, дело в том, что я смотрела на него снизу?
– У тебя теплые щеки.
Учитель по-прежнему касался моего лица. Облака быстро неслись по небу. Иногда они скрывали луну, но в следующий миг она уже снова ярко светила.
– Я просто пьяная, – констатировала я.
Учителя немного потряхивало. Похоже, он тоже был пьян.
– А не хотите поехать куда-нибудь вместе? – предложила я.
– Куда-нибудь – это куда?
– Например, в какую-нибудь гостиницу, где подают вкусную форель.
– Вкусной форели и у Сатору можно поесть, – возразил учитель, убирая руку.
– Тогда как насчет горячих источников где-нибудь в горах?
– Зачем ехать в горы, если хорошие источники есть буквально за углом?
Мужчина сел на пол сбоку от меня. Его больше не шатало. Теперь он сидел, как обычно, выпрямив спину.
– Давайте поедем куда-нибудь вдвоем, – настаивала я, поднимаясь и пристально глядя в глаза учителю.
– Никуда я не поеду. – Он точно так же смотрел мне прямо в глаза.
– Ну уж нет! Хочу куда-нибудь поехать с вами!
Я что, совсем пьяная? Я толком не понимала, что говорю. Вернее, понимала-то я все, просто мой разум отказывался признавать реальность.
– Ну и куда же, по-твоему, мы могли бы поехать вдвоем?
– С вами я могу поехать куда угодно! – громко заявила я.
Облака быстро неслись по ночному небу. Ветер усилился. Воздух стал влажным и тяжелым.
– Цукико, успокойся.
– Я вполне спокойна.
– Иди домой и ложись спать.
– Никуда я не пойду!
– Не говори глупости.
– Не могу! Я же люблю вас! – выкрикнула я, и меня тут же бросило в жар.
Что я натворила… Взрослым нельзя ставить других в неловкое положение. Нельзя говорить ничего такого, после чего на следующее утро нельзя будет приветственно улыбаться
