знал, на что шел. Это из-за него, в сущности, она попала в экстерн. Ради него, еще раньше, лишилась модельного контракта и успешной карьеры. Вся ее жизнь пошла наперекосяк, с тех пор, как душа ее пострадала, душа, беззаветно любившая его. О чем же он собирался говорить с ней после всего? Было ли ему, на самом деле, что сказать ей, кроме очевидного?
– Мне совершенно все равно, где, – ответила, погодя, девушка, – но зачем это тебе?
– Мне это очень, очень нужно, – не уступал молодой человек, с умоляющими нотами в голосе.
Галь поднялась, и он – сразу следом за нею.
– Как хочешь. В скверу – так в скверу. Я освобожусь через час.
– Спасибо, – поспешил поблагодарить Шахар.
Он, вообще, вел себя как сущий ангел, и не смел перечить ей ни в чем.
– Я подожду тебя там, – добавил он, кивнув, и быстро ушел.
Как хорошо, что от назначенного свидания Галь отделял еще целый час! Идеальное время для того, чтобы вновь все обдумать и принять решение, чтобы сообщить его Шахару в скверу. То есть, как правильно подметил Шахар, в том, что от него осталось.
Ох уж этот чертовый сквер! Завораживающее место с дъявольской репутацией, зеленая аорта школы, которую, в конце концов, насильственно перекрыли. Именно там была заснята мистически искалеченная фотография их когда-то неразлучной шестерки, причем, на фотоаппарате Шахара. Именно там Одед стащил на свой страх и риск ее печально знаменитую пляжную фотографию, вернувшуюся к ней через руки полиции и отданную "на сохранение" Дане Лев. Именно там ее изнасиловала и едва не убила шайка остервенелых бандитов с Наором во главе. Почему же этот сквер не вызывал у нее ни малейшего страха или стыда? Почему ей, действительно, было все равно, что их последнее объяснение с бывшим другом состоится именно там, а не в одном из очаровательных районных кафе? Ответы на эти вопросы были ясны Галь, как день.
На этом, последнем, уроке, Галь почти не вникала в материал. Был уже третий час дня. Ждать приходилось совсем недолго. Девушка сидела смирно и спокойно, как и на предыдущих уроках. Но под внешним ее спокойствием кипела буря. Галь разрывалась между вихрем мыслей о Шахаре и попыткой поспевать за объяснениями педагога. Ее голова раскалывалась.
И все же, она была сполна уверена в себе. Ведь все теперь было в ее руках. Ей пристало править балом. Не из жестокости или в отместку, а просто потому, что, в итоге, ее взяла, с большими-меньшими потерями. И Шахару это предстояло сейчас почувствовать со всею силой. Без всякой лишней подготовки, Галь Лахав дала себе твердое слово, что справится с этим последним своим испытанием.
Глава 9. Последнее свидание
Солнце палило немилосердно. Иссохшая территория сквера, очищенная от опавших иголок и от срезанных кустов, была открыта его коварным лучам, равно как и дорожному шуму, оседающей пыли и взглядам прохожих. Лишь возле сохранившейся – пока – одинокой скамейки оставалась еще кое-какая растительность. Там и томился Шахар в ожидании объяснения со своей бывшей девушкой.
Он нервно шагал от сосны к сосне и то и дело посматривал на часы. Время шло, время с каждой минутой приближало его к сроку их свидания, а он, на самом деле, даже не представлял, что и как будет говорить Галь. Заставляя себя верить, что она не обманет и придет к нему по окончании уроков, он собирал все душевные силы чтобы посмотреть ей в глаза. Он прекрасно понимал, что Галь держит их дальнейшую судьбу в своих руках. Знал, что ему никаких оправданий нет. Но так же твердо Шахар знал и то, что этот разговор был ему необходим. Именно на это он настраивал себя в ожидании ее, метаясь по скверу и не помышляя о том, чтоб провести оставшееся время в каком-нибудь более прохладном месте. Выжатый, как лимон после тяжелого экзамена, голодный, как зверь, но не могущий съесть ни кусочка, лишь постоянно пьющий уже потеплевшую воду из взятой с собой бутылки, Шахар Села сходил с ума, ждал и надеялся.
Галь не подвела. Сразу по окончании своего учебного дня она показалась со стороны заднего двора школы и направилась прямо к нему.
Лицо ее было очень замкнутым, а глаза закрывали темные очки. Она шла своей стремительной походкой, но, в то же время, ступала спокойно и твердо, держась уверенно и прямо. Одной рукой она придерживала свой полный ранец, свисавший через плечо. Подойдя, она сразу же сняла его, поставила на скамейку, и села.
Большие темные очки не могли утаить ее открытого и серьезного взгляда.
– Да, – произнесла она громко и холодно.
У Шахара от волнения пересохло во рту. Она была здесь! Она пришла! Пришла, вопреки всем его страхам! Поэтому, он не имел права упускать свой последний шанс. Но он все еще пребывал в ступоре, и только мысли его беспорядочным роем кружились в его голове.
– Я слушаю тебя, Шахар, – подбодрила его Галь.
И тут произошло самое неожиданное. Вместо ответа, Шахар рухнул, как подкошенный, у ее ног, в прах сквера, и обхватил руками ее колени. Тут же из груди его вырвались безудержные рыдания. Парень омыл горючими слезами ноги этой девушки, – ее стройные ноги, которые в прошлом так часто раздвигались перед ним с любовью и готовностью отдаться, и которые затем раздвигались принудительно перед наркодиллерами и насильниками. По его вине! По его вине! Он покрывал их поцелуями, зарывал в них свое лицо, и не осмеливался посмотреть на обладательницу этих ног, которая, не сопротивляясь его порыву, но и не проявляя никакой ласки, терпеливо ждала, когда он успокоится. Однако и успокоившись, Шахар остался на коленях.
– Пожалуйста, встань, – сказала Галь, и в ее голосе впервые прозвучала мягкость.
– Нет, – сдавленно промычал парень, упрямо мотнув головой.
– Я прошу тебя. Сядь со мной рядом.
Шахар с трудом заставил себя оторваться от нее и сесть.
– Давай без драм, – тихо, но твердо произнесла Галь, слегка отодвигаясь от него. – Это все и так слишком тяжко для нас.
– Ты говоришь "для нас"? – воскликнул Шахар, сердце которого учащенно забилось.
– А разве нет? – удивилась девушка. – Для меня это так же нелегко, как и для тебя. Я, вообще, не собиралась разговаривать с тобой. Но ты попросил меня о встрече, и я пришла, чтоб дать тебе возможность высказаться. Задним умом, я тоже посчитала, что нам пришла пора все подытожить и закрыть тему наших отношений, как двум взрослым, уважающим друг друга людям.
Ее изречение стало еще одним шоком для Шахара. Он усиленно искал слова, но все его поиски нужных фраз оказались напрасными. Такими же тщетными были все его попытки не ронять свое достоинство, хотя Галь прямо высказалась об
