либо сказал об этом ранее, она, конечно же, не поверила бы. Она такое просто представить себе не могла. Но, против лома нет приема, если нет другого лома. (9)
А вот лома — то как раз у нее и не было.
Эксперимент проводился с участием Петровича и ее самой. Хронометраж фиксировал один из понятых.
Перед проведением эксперимента Суворова еще раз переспросила Петровича наедине:
— Скажите как, когда и что именно Вы делали с того момента, как расстались со Светланой.
— Да, я уже несколько раз говорил, что поехал в гаражный кооператив, где находится гараж для моей автомашины. Поставил ее в гараж. И пошел пешком.
— Никуда не заходили?
— Нет. Сразу пошел домой.
— Хорошо. Так и рассказывайте и показывайте на эксперименте. Договорились?
— Конечно.
И вот участники эксперимента, а это: следователь, защитник, эксперт — криминалист, двое понятых, Светлана, Петрович, двое конвоиров с ним и двое водителей, рассевшись в трех автомобилях, в четырнадцать часов выехали из деревни Зачистье и направились по асфальтированной дороге в сторону города.
Въехав в город, подъехали к дому Светланы. Она попрощалась с Петровичем и вышла из машины.
Далее остальные участники эксперимента поехали в гаражный кооператив, где остановились около гаража Петровича.
Суворова посмотрела на часы. Они показывали 14 часов 45 минут. Значит, до момента появления Петровича в квартире родителей оставалось почти полтора часа. «Интересно получается. Петровичу нужно будет объяснить, где и что он делал эти полтора часа. Надо же что может вскрыться при эксперименте!».
Как будто прочитав мысли защитника, Авдеев как бы невзначай спросил у Петровича:
— Вы поставили машину в гараж. Закрыли его, И… — он приостановился на секунду, а затем продолжил, — пошли домой?
— Да.
— Ну, что ж, пошли. Показывайте, как Вы шли в тот день.
Все последовали за обвиняемым, который уверенным шагом проследовал к своему дому.
Остановились у подъезда Петровичем.
Следователь обратился к понятому, который фиксировал время передвижения участников эксперимента:
— Который час?
— Четырнадцать часов пятьдесят две минуты, — ответил тот.
— Теперь, — Авдеев обратился к обвиняемому, — объясните, что Вы делали в тот день в течение более часа до встречи с родителями?
— Я? Что делал я? — Переспросил почему — то Петрович.
— Ну, конечно же Вы.
— Так я это…, — было очевидно, что ответа у него на этот такой простой вопрос нет.
Он стоял такой растерянный, потерянный. И не знал что сказать.
И тут вдруг вскинулся, как бы очнувшись из забытья.
— Вспомнил! Как же я мог позабыть об этом!
И тут Суворову чуть кондрашка не схватил. (10) Лучше было сквозь землю провалиться, чем слушать то, что начал «выдавать» ее подзащитный.
А того уже было не остановить.
— Когда я поставил машину в гараж и пошел домой, то увидел двоих парней, который шли вдоль гаражей. Подходили к воротам гаражей, трогали их. И шли дальше. Мне показалось это странным и подозрительным. У нас иногда случаются кражи из гаражей. Вот я и подумал, что это, наверное, жулики. Решил проследить. И тихонько пошел за ними. Мы обошли почти весь кооператив. А гаражей там много. Сколько времени я наблюдал за ребятами, я сказать не могу, так как на время не смотрел. Но через некоторое время они заметили, что я наблюдаю за ними. И убежали. А я пошел домой.
— Так какое время Вы следили за этими ребятами?
— Я же говорю, что не смотрел на часы. Но, может полчаса или около этого.
— Вы сможете опознать этих ребят?
— Нет, что Вы. Я ведь видел их со спины. И лиц их я не рассмотрел.
— Скажите, по какой причине Вы заявили о том, что некоторое время наблюдали за неизвестными ребятами, только сейчас. Вас допрашивали. И Вы ничего об этом не говорили.
Петрович, словно загнанный зверек, оглянулся на Суворову. Ей показалось, что он просил ее вмешаться и объяснить как ответить следователю. Но она молчала.
— Я просто забыл об этом. Мне показалось, что это не существенно. И не имеет к делу никакого отношения. А теперь здесь вспомнил об этом.
— Хорошо. Я так и запишу в протоколе.
Таким образом, он, не посоветовавшись с защитником, постарался объяснить то обстоятельство, почему не сразу пошел домой после того, как поставил автомашину в свой гараж.
Татьяна Васильевна внезапно заметила еле скрываемую улыбку на лице Авдеева. Да, скажем прямо, повод для улыбки у следователя был.
Это было для Суворовой как гром с ясного неба. Чего, чего, а такого она не ожидала никогда.
У нее даже пропало желание разговаривать об этом со своим подзащитным. «Естественно, сейчас будет сложнее нам сражаться с прокурором — государственным обвинителем. Он, конечно же, задаст вопрос Петровичу: почему сразу не говорил про этих парней. И будет трижды прав. Действительно Вячеслав не говорил этого. А вспомнил только на территории гаражного кооператива во время следственного эксперимента. Грош цена теперь таким показаниям. Говорила же ему несколько раз, расскажи все, как было. С подробностями. И вот на тебе! Вот подарок, так подарок! Так, надо же что — то говорить по этому поводу в суде. Но что? Вот в чем вопрос! Думай, Таня, думай! Иначе парню, как говорится, век воли не видать! Тьфу ты! Надо же! Уже заговорила на жаргоне зэков. Это адвокат с высшим образованием! Позор джунглям!».
И посмотрев на Петровича, подумала про себя:
«Пацан, ты пацан! Как теперь действовать, ума не приложу».
На этом следственный эксперимент фактически закончился. Следователю оставалось составить соответствующий протокол, а всем участникам эксперимента — подписать его. Что и было незамедлительно сделано.
И все вернулись в ГОВД.
***
Рассуждая про себя о проведенном эксперименте, Суворова с тяжелым сердцем шла на встречу с родственниками Петровича, которые, как уже стало обычным, ожидали ее около здания ГОВД.
— Ну, что там было? Что рассказал Слава? Подтвердилось ли его алиби? Каков результат это эксперимента?
Родственники наперебой завалили Татьяну Васильевну вопросами.
— Тихо! Тихо! Давайте по порядку. Эксперимент показал, что Слава по времени мог участвовать в налете.
— Ой! — Это опять стало плохо Клавдии Николаевне.
Она прижала руку к груди у сердца.
— Тебе плохо, Клава? — Засуетился муж. — Сейчас я тебе таблеточку дам. И тебе полегчает.
Достав из кармана флакончик, он дрожащими руками достал из него таблетку.
— На вот, возьми. Положи под язык и соси. Не глотай только.
— Да, знаю я как с ней обращаться. Что ты меня совсем уже за ребенка держишь?
Светлана отвернулась в сторону.
«Сейчас заплачет! — Пронеслось в голове Суворовой. — Жалко девчонку. Молодая еще совсем. А тут такое!»
Через некоторое время Света повернулась
