с тех пор, как я видел ее последний раз и рассказал ей о поведении ее сына. Я думал, она больше никогда сюда не придет. Я был в таком состоянии, что сперва принял ее за видение в крахмальной блузке и плиссированной юбке, с корзиной в руке. Но ее золотистая миловидность, ее опрятность так встряхнули мои спутанные мысли, что я только через несколько секунд осознал, что с ней пришел и Джордж.
– О, миссис Уикс, прошу прощения за беспорядок, – извинился я. – Мы переоформляем витрину.
Она улыбнулась грустной царственной улыбкой.
– Ничего страшного, мистер Кейв. Джордж просто хотел вам кое-что сказать. Да, Джордж?
Ее голос звучал мягко, а ее взгляд на сына был полон надежды и гордости.
Я тоже посмотрел на Джорджа и обнаружил, что он выглядел совсем не так, как в наши две последние встречи. Он был со вкусом одет, темно-синяя рубашка заправлена в вельветовые брюки. Светлые волосы, уже без розового оттенка на челке, уложены на боковой пробор. Только очки те же. Я смотрел на него и вспоминал встречу с его отцом накануне, и по моей спине пробежал холодок.
– Я хочу извиниться, – сказал он старинному блюду. – Я не хотел подставлять вам ножку. Тогда, в поле. Я просто выпендривался перед друзьями.
Миссис Уикс снова улыбнулась и прошептала:
– Смотри на мистера Кейва, когда обращаешься к нему, Джордж. В лицо говори.
И он сказал мне все в лицо, а мое лицо в это время изо всех сил старалось выражать прощение.
– Ничего, Джордж, не беспокойся. Все в прошлом. Но ты должен понимать, что нельзя так качать права. Не все так терпимы, как я.
Образ Урии, прижатого за горло моей рукой, виновато блеснул в моем сознании.
Синтия, все еще морщась и держась за бок, хохотнула, услышав слово «терпимы».
– Ему правда очень стыдно, мистер Кейв, – сказала миссис Уикс, глядя на меня с сожалением. – На самом деле, Джордж сам решил прийти и извиниться. Мы ездили в Уэст-Кантри, в местечко близ Сент-Ивса. Нам очень понравилось, правда, Джордж?
– О, в Сент-Ивсе – ай – замечательно, да? – сказала Синтия.
Джордж неуклюже выдавил «да» на оба вопроса.
– Я уверяю вас, он очень изменился за прошедший месяц, мистер Кейв, – добавила миссис Уикс. – Он хочет загладить вину.
Все это вкупе с изменившейся внешностью и манерами Джорджа, весьма впечатляло. Даже обнадеживало. Если он смог так измениться за несколько недель, то значит, и ты могла бы.
– Если я могу что-нибудь для вас сделать, – сказал Джордж с таким видом, что мне почти стало его жаль, – то я готов, мистер Кейв.
– Что ж… – сказал я, обдумывая.
Синтия соображала быстрее.
– Ты мог бы помочь нам – ой! – передвинуть этот столик к окну.
Джордж кивнул и быстро принялся за дело, толкая столик своим внушительным весом на указанную позицию. Все это время Синтия делала мне подведенными бровями знаки, чтобы я его поблагодарил.
– Спасибо, Джордж, – сказал я, наконец. – Очень любезно с твоей стороны.
– Вот бы нам в магазине почаще помогал такой славный молодой человек, – сказала Синтия, которой, вроде бы, стало полегче.
Миссис Уикс одарила нас улыбкой, быстрой, как речная рыбка.
– О, Джордж бы не возражал. Да, Джордж? Джордж?
– Да, – сказал он и сделал вдох через ингалятор.
На секунду я задумался, но потом понял, что это неудачная идея, учитывая состояние наших счетов.
– К сожалению, мы не планировали сейчас никого нанимать. Мы просто не можем себе позволить…
– Я могу бесплатно, – сказал он, удивив даже свою мать. Он снова нормально дышал и говорил уже более твердым голосом. – Наберусь опыта.
– Он хочет заниматься антиквариатом, – сказала его мать, быстро и едва заметно кивнув.
– А как же школа? Он разве не должен…?
– Ему шестнадцать. И он не то чтобы отличник. Учеба никогда его особо не интересовала.
Она вздохнула, посмотрела куда-то в сторону, и мне стало так грустно. Я подумал о ее ужасном муже и их разводе. Мне захотелось подойти к ней, просто по-человечески. Мой взгляд упал на Синтию, снова нахмурившуюся и схватившуюся за бок от боли, которая опиралась на столик, идеально вставший у окна.
Я подумал о том, как Джордж мог бы на тебя повлиять. Эти перемены в нем могли бы послужить возвращению прежней Брайони. В конце концов, он из твоей компании. Был. Может быть, он знал о тебе то, чего не знал я, так что я мог бы с его помощью вернуть тебя.
– Хорошо, – сказал я. – Давай начнем в четверг. Приходи к девяти, я тебе покажу, что к чему.
Миссис Уикс благодарно улыбнулась.
– Спасибо, – сказала она. – Джордж, скажи «спасибо».
Джордж посмотрел в сторону прохода, соединяющего магазин с домом.
– Спасибо, – ответил он, а мое отражение промелькнуло в его очках, как призрак. – В четверг. К девяти.
Игра продолжалась. Ты делала вид, что соблюдаешь правила, а я притворялся, что верю тебе. Согласно правилу номер один Имоджен иногда заходила по вечерам, наполняя дом запахом табака.
Ты думала, что я разбираюсь со счетами, читаю каталоги или занимаюсь реставрацией, а я сидел, прижав к уху динамик радионяни, и слушал ваши с ней разговоры.
Сквозь треск доносились призрачные голоса:
Ты: Я его поцеловала.
Она: Фу.
Ты: Мне понравилось.
Она: О Боже. Фу. Извини. Просто как-то… фу.
Ты: Я говорю, поцеловала. И все. Он мне нравится. Даже более того.
Она: Надеюсь, у тебя в голове звучал какой-нибудь Моцарт, пока ты с ним целовалась.
Ты: Хватит.
Она: Извини. Я просто…
Ты: Ну что?
Она: Он такой…
Ты: Какой?
Она: Ну он…
Ты: Он что? Он не аристократ из замка? Мы вроде бы не в романе Джейн Остин.
Она: Рассказывай уже. Он…?
Ты: Забудь. У тебя предубеждения.
Она: Ха. Гордость и предубеждение.
Ты: Смешно.
Она: Я не сноб. Мне просто не нравятся эти пацаны в спортивных костюмах. Не мое это.
Ты: Он боксер. Поэтому и…
Она: …такой модный.
Ты: Перестань. Он хороший. Он добрый. Это видно. По глазам. Он глубокий. Дело даже не в том, что он говорит, дело в…
Она: Брайони, ты иногда бываешь очень странной. Ты вообще знаешь, что ему нравится?
Ты: В смысле?
Она: Ну там, музыка, например. Ты вообще можешь представить, чтобы он пошел в «Рубку»?
Ты ответила что-то, что я не расслышал, потому что на кровать прыгнул Хиггинс и громко потребовал еды.
Она: Он вообще в музыке разбирается?
Ты: Не знаю. Мы об этом не говорили.
Она: Я не смогла бы поцеловать парня, не зная, что он вообще любит. Это как будто – не знаю, пойти в церковь, не имея понятия о религии.
Ты: Я не собиралась его целовать. Так вышло.
Она: Господи! Да у тебя глаза блестят! Ты на него запала!
Ты: Нет. Не запала. Нет. Нет.
Она: Денни, Денни, о где же ты, Денни?
Ты: Последний раз предупреждаю.
Она: О, дай мне Денни! Когда же он умрет, возьми его и раздроби на маленькие звезды! [5]
Ты: Да хватит уже. Хватит!
Я услышал удар подушкой, твои слова стихли, послышался смех, а потом она что-то тебе предложила, открылось окно, и в это мгновение я уже стучал к тебе в дверь. Ты ее в конце концов открыла и, увидев меня, вздохнула.
– Брайони, ты можешь покормить Хиггинса, пока я готовлю ужин? – кажется,
