— Ну что, как она? — спросил Саня, когда тетка вернулась на кухню. Он уложил Дуремара в коробку и сообщил ему. — Потерпи немножко, сейчас я тобой займусь.
— Да, вроде бы, ничего. Дремлет… С вороненком твоим я все уладила она в принципе не возражает, только просит, чтоб он не совался к ней в комнату. И еще… я улучила момент, когда Лара вроде была в настроении, и поговорила… о твоем отце.
— И что? — Сашка весь обратился в слух.
— А то, что у неё есть его адрес. Телефона, по крайней мере в то время, когда они общались, у него не было. На, держи! — и тетка протянула парню клочок бумаги, на котором был ереванский адрес его отца. — С тебя причитается! Знаешь, каких усилий мне это стоило… жуть! Лара об этом и слышать не хочет, я её убедить пыталась: нельзя, говорю, скрывать от человека, что у него есть сын. Дай мне адрес! Она — ни в какую! Нет, говорит, ему это ни к чему, я так решила, и дальше в том же духе… Просто непрошибаемая! В итоге мне пришлось этот адрес украсть! Я её упросила фотографии показать, она достала альбом, а там — письма. Два или три… Ну, я потихоньку одно в карман сунула, когда она отвернулась, обратный адрес списала и письмо опять в альбом подложила. Все чисто, не подкопаешься… Теперь, племянник, дело за тобой, решай: нужно это тебе или нет. Дело твое. Хочешь — напиши, хочешь — в мусорное ведро выкини, я свое дело сделала…
— Спасибо! — Саня аккуратно сложил вчетверо бумажку с адресом, отнес к себе и положил на книжную полку, спрятав у задней стенки за трехтомником Гофмана. Потом вернулся на кухню. — Тетя Оля, вы придумали, что делать? Вроде вчера у вас какая-то мысль забрезжила…
— Я тебе сказала уже — не приставай! Всему свое время. Мысль зреет, думаю мне надо встретиться кое с кем… А ты потерпи и не гони картину! Так, кажется, вы теперь выражаетесь? Все, мне обед нужно готовить, а ты отдыхай. Вчера досталось тебе… бедняга!
Она ласково потрепала его по волосам и принялась греметь сковородками, всем своим видом показывая, что все разговоры закончены. А Сашка, вздохнув, поплелся к себе, покормил Дуремара и набрал номер Марго. Ее, естественно, дома не было, Анна Львовна сказала, что дочь скоро должна появиться и она передаст ей, что он звонил. Саня вернулся к себе, сел на кровать и тупо уставился в угол. Ни о чем, кроме предстоящего разговора, он думать не мог… Чем бы заняться? Голова пуста как воздушный шар… Почитать, что ли? Рука привычно потянулась к полке, к томикам Гофмана… бумажка с адресом! А может, не откладывать и написать? Прямо сейчас! Что будет потом неизвестно… Он выдрал из тетрадки лист бумаги, сел за письменный стол, минут пять грыз ручку, потом решился… Это было первое письмо в его жизни. И самое трудное!
«Здравствуйте! Простите, не знаю Вашего отчества. Знаю, что Вас зовут Ашот. Моя мама, Лариса Борисовна Клычкова, познакомилась с Вами пятнадцать лет назад. Она ничего мне о Вас не рассказывала, но я знаю, что Вы мой отец. Я подслушал. И Ваш адрес узнал. И узнал еще, что мама Вам не сказала, что у Вас сын. По-моему, она не права. Вы не думайте, что нам от Вас что-то надо. У нас все есть, все хорошо. Только мама болеет. Но она выздоровеет. Обязательно! Меня зовут Саша. У меня есть вороненок, он сломал лапку и я его держу у себя. Вот, пожалуй, и все. Я просто хочу, чтобы Вы знали. До свиданья, Саша.»
Да, коряво, конечно! Но ничего лучшего он «наваять» не смог. Сложил свое послание вчетверо, сунул в карман, поглядел на часы — половина третьего. На то, чтобы нацарапать эти несколько строк, у него ушел час! Скоро позовут обедать, но есть не хотелось… Он решил обнаглеть и ещё раз позвонить Марго, хоть время, когда она должна появиться, ещё не пришло… Но Марго сняла трубку!
— Привет! — он сразу охрип.
— Саша? — странно, но, похоже, она обрадовалась.
— Да, это я. Как дела?
— Ничего… Слушай, как там наш вороненок?
— Вчера всю мамину комнату так уделал, что маме стало нехорошо. Она теперь болеет. Я его назвал Дуремар.
— Ой, здорово! Только жаль, что он огорчил твою маму. А что, ей в самом деле так плохо из-за него? Если б я знала… можно было отдать кому-то другому.
— Да нет, все нормально. Даже очень. А мама… честно говоря, я не знаю, что с ней происходит. Да, и со мной тоже… В общем, Марго, мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно.
— Давай завтра — у меня сегодня в семь репетиция в театре.
— Черт! Нужно сегодня, я же говорю, это очень важно.
— Что, до завтра никак не подождет?
— Нет, никак. Скажи… а ночью тебе ничего не приснилось… страшного?
— А… — её голос дрогнул и Марго на какое-то время примолкла, точно переваривала услышанное. — А откуда ты знаешь?
— Вот об этом я и хочу с тобой поговорить. До ночи. Понимаешь?
— Н-нет, не совсем… Ладно, тогда я к тебе заеду, ты говорил, что живешь у «Тверской», и мне по дороге. Буду примерно через час. У метро встретишь?
— Ну, конечно! — он не верил своим ушам. — Где?
— Давай возле «Макдональдса», прямо напротив входа в пол-четвертого.
— Буду! Спасибо, Марго. Я тебя очень жду!
— Ну, пока! — она бросила трубку.
Он опустил трубку на рычаг так бережно, точно она была хрустальной. Марго приедет к нему! Эх, если б не беда — не тот ужас, который поселился внутри, он был бы на седьмом небе! Наверно, визжал бы от счастья! Но радоваться от души может только человек с чистым сердцем… А он был нечистым, грязным, он был недостоин ее… и ему предстоял очень непростой разговор. Поэтому Саня постарался собраться, особенно не воспарять и, чтобы облегчить себе эту задачу, встал под холодный душ.
— Тетя Оль, я сейчас выскочу к метро, мне надо встретить… в общем, ко мне зайдет одна девушка… моя подруга. Ее зовут Марго.
— О-о-о! — воскликнула тетка. — Вот это дело! Давно пора, а то сидишь тут один как сыч с утра до ночи… А это не та ли неземная фея, которую мы у театрального подъезда поджидали? Ее, кажется, звали Маргаритой… Помню, видок у тебя был тогда!
— Угу, это она, — буркнул Сашка, покраснев и не глядя на тетку. — Ну, я пошел. Только маме не говорите, а то ещё разволнуется…
— Не волнуйся, она сегодня не встанет, а я буду нема как рыба…
Саня вприпрыжку поскакал к «Макдональдсу», и минут через двадцать появилась Марго. Вид у неё был неважный: она была очень бледна и выглядела не совсем здоровой.
— Давай, выкладывай, с чего это ты заговорил о моем сне? Сон мне приснился в самом деле ужасный, но откуда ты-то про это знаешь?
Она глядела на него во все глаза, и он на миг потонул в их небесном сиянии… Потом взял себя в руки. Сейчас нельзя расслабляться!
— Не могу на ходу говорить — это слишком серьезно. Пойдем! — он увлек её за собой.
Придя домой, помог ей раздеться, познакомил с теткой — та выглянула из материной комнаты, сгорая от любопытства. Кажется, они с Марго друг другу понравились, впрочем, это не удивительно: его королева любого покорила бы с первого взгляда, а тетя Оля, несмотря на природную некрасивость, обладала живым темпераментом и непосредственностью, располагавшим к ней самых разных людей…
Они с Марго прошли в его комнату, она подскочила к коробке, где обитал Дуремар, присела на корточки.
— Ну, здравствуй, ворон! — она нежно погладила его по спине. — Как ты тут? Ты у нас невезучий какой-то, но ничего, это пройдет. Просто полоса в жизни такая… со всеми бывает, правда?
Дуремар строго глянул на неё черным глазком, издал хриплый протестующий возглас и шарахнулся в сторону.
— Ишь! Ершистый какой! Ну и характер у тебя… Слушай, — она обернулась к Сашке, — а ты его будешь учить говорить?
— Думаю, да, вот только хочу с ветеринаром посоветоваться: с чего начинать, как и что… Это ж непросто, наверное, тут уметь надо.
— А что просто-то? Ты что думаешь… ой! — Марго рывком поднялась и глаза её округлились. — Это… слушай, откуда он у тебя? — её взгляд упал на проклятый зонт, который так и стоял, прислоненный в углу, все эти дни.
Марго одним прыжком оказалась возле зонта, взяла его в руки…
— Да, это он! Вот здесь и следы на ручке — это щенок дядиного приятеля их оставил, он грызет все, что только на глаза попадется. — Так это был ты! — Марго поднялась и глаза её засверкали гневом. — Значит, ты тот подонок, который на дядю напал! Из-за которого он совсем потерял зрение… Он и зонт с собой утащил… Да, это ты! Какая же ты гадина!
— Марго, погоди… мне нужно тебе все объяснить! — Сашка почувствовал, что пол поплыл под ногами… — Понимаешь, это был не я… то есть, я но…
— Пошел к черту! Не хочу тебя слушать! И как у тебя только хватило наглости после этого порог его дома переступать! — она выскочила из комнаты, торопясь, накинула шубку, шапку, подхватила сумочку и стала пытаться отпереть дверь — Открой немедленно! Выпусти меня!
— Марго, погоди, послушай… — он метался возле нее, не зная, что делать. — Да, я тварь, мразь паршивая, но сейчас не до этого… плевать на меня! Тебе угрожает опасность!
