-- Ну, пошли, -- сказал веснушчатый, и колонна арестованных, наступая на транспаранты, направилась к подъехавшему Икарусу, перекрывшему видимость съемочной группе БиБиСи. Тем удалось пробиться сквозь толпу и вынырнуть у переднего бампера автобуса как раз когда подвели Сашу. Он улыбнулся и попытался помахать им рукой. Приветствие не вполне удалось. Ему мгновенно заломили руки за спину и пригнули голову книзу.
Англичане ахнули, подавшись вперед. В левом локте обжигающе хрустнуло. Последнее, что он успел заметить, прежде чем его закинули в автобус, был веснушчатый, закрывающий телекамеру фуражкой.
-- Мама, смотри, -- сказал маленький мальчик в толпе за оцеплением, -смотри, сколько бандитов поймали. И бандиток.
Автобус был туристический. Если бы не рассаженные в шахматном порядке фуражки, можно было бы подумать, что это экскурсия по местам боевой и революционной славы. Вот только окна были плотно занавешаны. Саша тупо смотрел на надпись "Уважаемые ленинградцы и гости нашего города, за кабину водителя не заходить". Боль в локте нарастала. Прежде чем закрылась дверь, они услышали шум, несколько ударов снаружи по корпусу, как будто били мешком с костями. Раздалось пару матюков и в автобус влетел Васька революционер, мертвой хваткой вцепившийся в фотоаппарат.
-- Я в демонстрации не участвовал! -- кричал он, шепелявя и брызгая слюной, -- у вас нету законного права!
-- Кочетов, заткни его! -- коротко распорядился майор. Кочетов молча съездил Ваське по зубам. Тот ударился головой о плексигласовый колпак кабины водителя, тихо сполз на пол и заскулил.
71.
Остатки бригады грузчиков сонно потянулись по разбитой дороге в сторону картофельного поля. До поля было километра два. Попасть в грузчики было особой привилегией. В то время как простые смертные в поисках картофелин копошились в земле, вывернутой наизнанку картофелекопалкой, грузчики степенно шли межою следом, иногда небрежно забрасывая мешок в кузов ползущего рядом тракторного прицепа - шаланды. Мешки стояли на поле редко, как верстовые столбы, будто подтверждение расхожей истины - что из земли произошло, в нее и вернется.
Картофель полей совхоза Мочилицы явно старался сократить этот круговорот до нуля - процентов семьдесят сгнивало еще в земле, или пожиралось паразитами. Первый мешок обычно наполнялся к концу первого часа землекопания, что давало грузчикам возможность подольше отсидеться в лагере.
Они шли, шаркая по глинной пыли хлюпающими сапогами.
-- Интересное дело -- сказал Гольденбаум, -- у нас в бригаде процент докторов и кандидатов наук значительно выше, чем в среднем по объединению.
-- Это потому, что тут скрупулезность требуется -- охотно поддержал его Ложакин, -- неопытным же соискателям судьба на сепарацию.
-- Геннадий Алексеич, тебя-то каким бризом в науку внесло? -- спросил Гольденбаум, -- Ты вроде бы тут, на ветрах, привольно и привычно ориентируешься?
-- А я сызмальства к эксперименту привычен был, -- нисколько не обидившись, отозвался тот, -- поскольку взращен был на таежной метеостанции в среде научной аппаратуры. К снятию показаний с пеленок пристращен.
Слева от тракта, покосившись к лесу слегка поехавшей крышей, кренился Лехин дом. Черными пустыми глазницами окошек уныло глядел он в небо из-под обомшелого, гнилого теса.
Максаков подобрал фрисби с земли и, сумрачно глядя на жилище аборигена, сказал зачем-то, ни к кому особо не обращаясь:
-- А вот голландцы тротуар перед домом шампунем моют.
-- От ихнего избытка еще не так крыша поехать может, -- пояснил Ложакин, -- А ты там со своей тарелкой поаккуратней, а то влетит куда ненароком.
Максаков молча, профессиональным движением, метнул диск вдоль дороги и побежал следом.
72.
-- Товарищ капитан, тут у одного загранпаспорт! -- крикнул похожий на австралийского утконоса лейтенант, составляющий протокол. Процедура длилась уже больше часа.
В странной формы обширном помещении над отделением милиции по улице Рубинштейна 1, вокруг неравномерно расставленных столов сгрудились арестанты, вперемежку с редкими служителями порядка. Солнце косо било сквозь высокие окна, бросая продольные тени от рам на многочисленные протоколы, живописно разбросанные по столам. Здесь царила деловая атмосфера присутсвенного места, и если б не скандальная сцена выпровождения Васьки революционера, ни за что нельзя было бы сказать, что идет процедура оформления ареста...
Васька мешал. Он то и дело орал что-то, брызгая слюной, стучал по столу, всклокачивал пятерней макушку, осыпая столы перхотью. Взвод профессионалов-омоновцев, после умело проведенного задержания, доставил нарушителей в отделение и отбыл, не оставив комментариев. В конце концов капитан громко спросил:
-- Кто тут у вас главный?
-- Я, -- ответил Рубинштейн.
-- Осадите этого мудака!
-- Это не наш.
-- Ёлки, что ж ты раньше молчал!
-- А меня никто не спрашивал.
-- Ахреев!
-- Я!
-- Выкинь этого плешастого к херам!
-- Есть выкинуть к херам!
Саша, как в полусне, смотрел через окно на узкую улицу, куда вначале кувыркнулся Васька, а следом вылетел фотоаппарат.
Локоть ныл. Кто-то толкнул его в плечо.
-- Ты что, оглох? -- круглое лицо капитана медленно вошло в зону резкости, -- это у тебя загранпаспорт?
-- У меня, -- ответил Саша, -- а что, не годится?
-- Годится-то годится, да только в нем прописки нет.
-- Ну и что же, что нет?
-- А то, что ты у нас получаешься лицо без определенного места жительства.
-- И что?
Капитан замешкался. Вся сегодняшняя суматоха была ему не по душе. Вначале позвонил полковник и приказал очистить отделение. Переправить алкашей во второе, а блядей - на Конюшенную. Чтобы к моменту прибытия политических, ни души не было. Потом привезли этих. Девять мужиков и семь баб. Приказ был - обходиться без рукоприкладства, ненормативную лексику отставить, говорить вежливо, согласно конвенции.
Говорили арестованные странно, постоянно ставя писарей в тупик. Теперь вот он не знал, что ответить этому волосатому хлюпарю, который глядел на него вопросительно, даже где-то изучающе.
-- А то, -- сказал капитан, -- что дальше мы будем говорить в моем кабинете.
Закрыв за Сашей дверь, он прошел за стол и сел, положив локти на край:
-- Вопросы задавать буду я. Понятно?
-- Понятно.
-- Так откуда у вас загранпаспорт?
-- Из ОВИРа.
Капитан опять замешкался, поняв, что еще раз сморозил чушь, но тут же поправился:
-- По какому поводу вам выдан загранпаспорт?
-- По поводу предстоящей поездки за границу.
-- Когда?
-- Послезавтра.
-- В какую страну конкретно?
-- В Польскую Народную Республику.
Капитан обрадовался. "Спекулянт", - подумал он. После падения железного занавеса, тысячи советских фарсофщиков и спекулянтов устремились на барахолки Варшавы и Кракова.
-- Цель поездки? -- строго спросил он, уже предвидя юлящие попытки сослаться на визит к друзьям.
-- Разрешите сесть, -- вдруг спросил этот, побледнев.
"Ну, вот и обмочился", - радостно подумал капитан, уже предвкушая, как этот начнет сейчас путаться и врать.
-- Разрешаю. Что, очко играет?
-- Локоть ваши орлы повредили. Больно очень. Да, а цель поездки участие во всемирной конференции по интеллектуальным играм.
Капитан молчал одиннадцать секунд. Потом он как-то обмяк, и вдруг спросил, как будто бы удивляясь самому себе:
-- Слушай, ты вообще куда собираешься?
-- Как куда? В ПНР, я же объяснил.
-- Нет, вообще куда? Ну, из-за чего вас взяли?
-- Аа, в Америку.
Капитан пригнул голову и тихо спросил:
-- Ну, а что делать, если ты не еврей?
-- В каков смысле?
-- Ну, если не еврей, как можно отсюда прорваться?
-- Это вы, товарищ капитан, себя имеете в виду?
-- Нет, родственника одного, все спрашивает. А, хер с тобой, что если даже и себя?
-- Если откровенно, я не знаю, есть пути. Надо попасть в преследуемые. Тогда американцы за вас начнут бороться, как за нас. Насколько я знаю, адвентисты седьмого дня тоже годятся.
Капитан помолчал, мерно покачиваясь на стуле. Потом сказал:
-- Ладно, иди. Налево, вниз по лестнице.
73.
Из Машины Времени
Кто бы мне сказал в письме или словом
Отчего печаль присуща коровам
По приближении к коровникам, источник запаха стал очевидным. Первая из трех стоящих параллельно приземистых построек была уже запущена в производство. Второй коровник блестел на солнце свежим рубероидом, а на третьем еще возилась давешняя стройбригада.
Действующий коровник напоминал осажденную крепость, глядящую на мир сквозь узкие амбразуры и окруженную, как и положено крепостям, широкой полосой нечистот. Путь Шумакова лежал прямо к воротам сквозь пометно-мочевое заграждение. Вот где обрело смысл и значимость водолазное снаряжение.
Митя помахал рукой доктору медицинских наук профессору Сергею Матвеевичу Короткову, видневшемуся невдалеке сквозь стропила, глубоко вздохнул и нырнул в настоявшуюся тьму, стараясь не упустить из виду старшего дояра Шумакова.
