Она вышла из убежища, в воздухе стоял запах гари и разбитого в щебенку кирпича. Она никак не могла определить, где же она находится. Кто-то будто развернул город на сто восемьдесят градусов. Все сместилось. Впереди, всего в пятидесяти метрах, чернело охваченное кровавым пламенем огромное здание. Пламя слепило глаза. Она еще не видела такого пожара. Ночью в его свете свободно можно было читать книгу. Что это за здание? Кажется, город начинал принимать свое обличье. Наверное, жилой дом. Как много машин. Люди в военной форме, дружинники оцепили его со всех сторон. Откуда-то, как будто из-под земли, появились женщины и мужчины в белых халатах. Улицу заполнили санитарные машины. Здесь собрался чуть ли не весь город. Она устремилась к горящему зданию. Еще издали ее опалило жаром пламени. Ее обуял страх. Огромные колонны были охвачены розоватым пламенем и черноватым дымом. О боже! У нее потемнело в глазах. О боже! Это же ее госпиталь!.. Это вовсе не огромный жилой дом, а двухэтажное старое школьное здание. А столбы черного дыма над вторым этажом увеличили его размеры, и оно показалось ей огромным.
Гюльназ непроизвольно развязала обеими руками большую шерстяную шаль на голове и бросилась вперед. Она развязала шаль потому, что было жарко, но теперь шаль походила на флаг в ее руке, будто она звала за собой спокойно взирающих на горящий дом сновавших военных.
Спрыгнув с каменного тротуара в том месте, где широкая улица заворачивала влево, она побежала по дорожке, по которой всегда ходила на работу. Будто Виталий, не различив ее в дыме, увидит здесь, на этой дорожке, и на своем костыле кинется к ней: "Гюлечка!.. Где ты? Спаси меня!.."
Но не успела она сделать и нескольких шагов, как кто-то крепкой рукой схватил ее за плечо:
- Туда нельзя!
Это был лейтенант с красной повязкой на рукаве.
- Я там... работаю в госпитале... Медицинская сестра... Пустите меня...
На гневном лице лейтенанта показалась скорбная улыбка.
- В госпитале! Дурочка! Не видишь, что ли, как твой госпиталь горит?
Гюльназ отшатнулась. Здание пылало.
- О боже... раненые? Люди, люди?.. Вы не знаете, что с людьми?
- Что ж люди... Не видишь разве...
Лейтенант резко отошел от нее, побежал куда-то. Цепочка дружинников сомкнулась. Гюльназ огляделась.
- Пропустите!
- Куда, девочка? Куда?
Она повернула назад, хотела подойти к зданию с противоположной стороны. Может, оттуда удастся проникнуть в школьный двор. Но путь был закрыт. Какие-то люди с носилками в руках, минуя военных, исчезали в черном проеме пожара.
Вой пожарных машин, гневные крики офицеров, стоны и вздохи прохожих все смешалось. Лишь время от времени из-за столбов пламени доносился душераздирающий человеческий вопль. В воздухе запахло гарью, все знали, что это запах горящего человеческого тела.
* * *
Ее госпиталя больше не существовало. Она больше не увидит работавших с ней вместе врачей и медсестер. В ушах все слышался воображаемый стон Виталия: "Гюлечка! Где ты?.. Спаси!"
Но она, Гюльназ, пока была жива. Ленинград еще дышал. Может быть, в самом страшном месте блокадного кольца Искендер своим танком преградил путь врагу. Может, поэтому город не сдавался. Значит, и она не имела права сдаваться.
На город снова снизошла тишина. Она стояла и глядела на медленные струйки дыма, поднимающиеся от черных зловонных развалин бывшего школьного здания.
В общежитии она не нашла никого из знакомых девушек, тех, кто с нею учились. Большинство ушло на фронт. Другие работали в городских госпиталях. Кое-кто даже уехал из города. Растерянная, она шла к выходу и невольно у входа по старой привычке остановилась перед доской, на которой висели ключи от комнат, здесь же хранились письма. На мгновение у нее мелькнула мысль: и в ее жизни были прекрасные дни. Когда она проходила мимо этой доски, то каждый раз вспоминала Эльдара, отца с матерью, именно сюда первое время приходили от них письма. И тогда ее радостный голос звучал на все общежитие. А теперь...
Вдруг ее внимание привлек солдатский треугольник, соскользнувший в нижний ящик доски. Хоть он и был припорошен пылью, но адрес можно было прочесть. Но на нем было написано всего два слова: "Абасовой Гюле". И больше ничего! Стук собственного сердца отдавался в ушах. "Это же мне. От кого? Почему без обратного адреса? Что это все значит?"
Дрожащими пальцами дотронулась она до холодной как лед доски. Развернув треугольник, прежде всего посмотрела на подпись: Зина Николаева. Странно. Что это за Зина Николаева? Может быть, ее соседка по общежитию? Зина, та, что была у нее на свадьбе? Точно, она и есть!..
"Дорогая Гюля, привет! Я не знаю твоего домашнего и рабочего адреса. Вернее, домашний адрес я забыла. Поэтому оставляю это письмо в общежитии, может, случайно зайдешь. Если получишь мое письмо, зайди ко мне. У меня к тебе важное дело. Целую. Зина". В конце письма - адрес.
Гюльназ стояла в оцепенении. "У меня к тебе важное дело!" Чтобы освободиться от чар этого неведомого "важного дела", она готова была пожертвовать жизнью. Причем, сейчас же, сию минуту...
Она посмотрела на часы. Было около четырех. Еще раз взглянула на адрес Зины. Надо было хотя бы приблизительно узнать, в какой части города он находится. Сможет ли она сегодня попасть туда и вернуться?
Нет! Надо пойти во всех случаях. Пойти и вернуться. Она дала Искендеру слово, что вечером, хоть и поздно, но придет домой. (Ей казалось, что сегодня вечером Искендер обязательно придет, и, прочитав записку, станет ее дожидаться).
Она была утомлена и голодна. Но поскольку это было обычное состояние, а впереди ее ждало "важное дело", она и не заметила, как пешком прошла весь долгий путь. Только здесь, дойдя до указанного Зиной адреса, она выяснила, что находится совсем рядом с передовой. По подтянутости прохожих, по большому числу военных, куда-то спешащих, ощущалось дыхание фронтовой жизни.
С бумажкой в руках, на которой был адрес, она остановилась перед низким, похожим на деревенский домиком. У входа ее остановил появившийся откуда-то молоденький красноармеец.
- Вам кого?
При этих словах волосы ее встали дыбом. Не от страха, от радости. Ей показалсь, что сейчас она столкнется с Искендером.
- Мне нужно в этот дом. Я к Николаевой Зине...
- Это не дом, а полевой госпиталь... - и красноармеец почему-то улыбнулся. - Но раз вы к Зине - проходите. - После минутной паузы он добавил: - Не знаете почему? Ее имя - для нас пароль. - И он, улыбнувшись, пошел впереди Гюльназ.
Гюльназ ничего не поняла.
В полутемном коридоре она почувствовала хорошо знакомый запах лекарств, здесь люди в белых халатах бесшумно и быстро спешили куда-то. Сопровождавший ее боец, открыв в конце коридора одностворчатую дверь, проговорил:
- Пожалуйста... - И заглянул внутрь. - Зиночка! К тебе...
Гюльназ вошла. И, еще не видя Зины, поняла: "Здесь перевязочная. Зина, наверное, позвала меня сюда работать. Как хорошо!.." Даже собственные предположения и мечты, оказывается, сбываются. И сразу у Гюльназ проснулась надежда: "Здесь я буду поближе к Искендеру..."
В комнате было несколько девушек. Все взгляды устремились на нее.
Зина, увидев Гюльназ, не верила глазам своим. Она еле сдержалась: так изменилась Гюльназ. Она только ахнула, прижала ее к своей груди, не произнесла: "Что с тобой, моя красавица?" Она не выдала ни себя, ни своих чувств, совладала с собой.
- Гюля, здравствуй, дорогая... Как хорошо, что ты меня нашла...
- Я только сегодня обнаружила твое письмо... Случайно... Не то бы давно пришла...
Зина еще раз обняла ее.
- А я не верила... Как хорошо, что тебе пришло в голову зайти в общежитие... Очень хорошо... что ты туда пошла. Я очень рада тебя видеть... Мы здесь все тебя ждали. Правда, девочки? - И она повернулась к своим подругам.
Гюльназ тоже перевела свой взгляд на них. Все в странном и непонятном молчании уставились на них. Будто перед ними было какое-то чудо. Неужели хоть что-то осталось от ее былой красоты? Странно. И потом, с нею же ничего такого не случилось... Тогда почему они так на нее смотрят?
- Девочки, знакомьтесь, эта Гюля - та самая кавказская красавица, о которой я вам рассказывала. - На этот раз голос Зины был бодрым и успокаивающим.
Внезапно Зина посерьезнела, как-то странно взглянула на Гюльназ. Ее смуглое лицо сделалось озабоченным.
- Гюлечка, а как Искендер? Ты ничего о нем не говоришь?
Гюльназ глубоко и спокойно вздохнула. Будто давно гнездившаяся и мучившая ее сердечная боль, чтобы выплеснуться, только и дожидалась этих слов. В комнате снова воцарилась тишина.
- Искендер ушел на фронт... Около месяца назад...
- Что пишет? Где он?..
- Не знаю... С того дня, как он ушел, я не получила ни одного письма. Ничего не знаю...
- А в военкомат обращалась?
- Конечно... Сколько раз туда ходила. Никто ничего не знает.
- А тот офицер, с которым я познакомилась у вас на свадьбе... как его фамилия?
