интересно, если бы всё ещё была в расшитом сарафане по древнерусской моде, отнеслись ли они ко мне так спокойно?
Наутро дозвонилась до камрада. К обеду камрад приехал, обрадованный тем, что я нашлась. Народ косился на московские номера его «нивы».
– Куда ты делась? Мы тебя весь следующий день искали… Уже хотели спасателей подключать.
Я рассказала. Показала фотографии. С них ему улыбались русские крестьянки из восемнадцатого века.
– Ну и шутки у тебя, – напряжённо засмеялся друг, – ясное дело, это реставраторы. Ты, наверно, очень далеко забрела и на них наткнулась.
Как сложно удивить человека в наше время! Мне вспомнилась Лиза, с восхищением крутившая в руках «чародейную коробочку». Тогда я предложила съездить до деревни, проверить, лежит ли за рекой зарытый мной кошель. Камрад закатил глаза, но завёл мотор. На его подготовленной «ниве» по сухой грунтовке мы доехали до самой деревни. Там стояло три покосившихся домика. Я невольно посмотрела туда, где была избушка красношеего деда. Сейчас там колыхались гигантские борщевики, завезённые в эти края в сталинское время из Северной Америки. Мы спустились к ручью. Я увидела огромный пень от стоявшего здесь когда-то многовекового дуба. Видимо, он дожил до советского времени, и его спилили, когда он стал умирать. Все остальные деревья были, разумеется, другими, и найти место, куда я зарыла кошель, было непросто. Мы стали «пробивать» небольшой участок леса, и наконец, минут через тридцать, прибор подал слабый, но чистый сигнал цветного металла. Кошель оказался на глубине почти полуметра – удивительно, что металлоискатель вообще его обнаружил. Кожа давно истлела, в земле остались только монеты. Чтобы произвести впечатление, я предложила другу самому вытащить их все, пока я стою с закрытыми глазами. Когда он их достал, я, не открывая глаз, перечислила: десять полушек, семь денг, семь монет по пять копеек, два серебряных рубля и один золотой червонец. Всё оказалось верно. Камрад долго ещё молчал и разглядывал монеты. Это была удача. Мы понимали, что благодаря одному этому червонцу сможем оба не работать целый год, а может, и два. Я подумала о встающих спозаранку крестьянах, идущих убирать урожай, и вспомнила пословицу: «Барину вершки, а мужику корешки».
Международные новости
Июль, но по-сиротски холодно. Планово отключили горячую воду на две недели. Мыться приходится из ковша заранее подогретой водой.
Накопилось много журналов. Решила их разобрать, вырезать интересное, остальное выбросить.
Беру первую пачку. Выдвигаю лезвие канцелярского ножа. Вырезаю интервью с писателем, который известен тем, что не общается с журналистами. Он ёрничает и между делом сообщает о своей любви к украинским девушкам. Потом статья о быте ненцев, использующих мох вместо подгузников для детей. Из каждого номера вырезаю рубрику с короткими новостями со всего света: в Мексике обезглавили парня за статьи о криминалитете, стокгольмские голуби научились пользоваться метро, британец подмешивал жене в еду стероиды, в Германии раскрыта банда неонацистов, пенсионерка из Петрозаводска хранила в холодильнике труп найденного ею инопланетянина.
Ну и ну.
Болит спина. Надо делать специальные упражнения. Но не хочется. Снова берусь за журналы.
Оставляю статью про шизофрению, после которой хочется болеть ею всю жизнь; анекдоты Северной Кореи; фотографии со свадьбы английского принца.
Холодно. Иду на кухню. Пью чай с шоколадкой.
Вырезаю статью о знаменитом учёном-физике. «Почему люди не озабочены проблемой обратной сингулярности Большого Взрыва?» – удивляется он. На фотографии он в аудитории Кембриджского университета. Перечитываю. Мало что понимаю, но оставляю.
Листаю следующий журнал. Текст о фирме, которая за деньги сообщает, что возлюбленный хочет с вами расстаться. Интересный сюжет, думаю я. Слезаю с дивана, ищу блокнот. Записываю туда идею.
Пусть героиня, работающая в фирме расставаний, пойдёт на задание и влюбится в парня, которому ей нужно сообщить неприятную новость.
Власти Перу выпустили колоду игральных карт с портретами опасных преступников для полицейских, которые любят играть в карты; в Риме прошла конференция, посвящённая воспитанию следующего поколения священников-экзорцистов; ООН взяла на себя ответственность за отсутствие в Кении необходимого количества презервативов.
В спешке пролистываю: митинги, аресты, результаты выборов. Они уже забылись, как прошлогодние болезни, их сменили закрытия банков, нелогичные законы, дипломатический кризис, а также другие митинги, новые аресты, кандидаты на следующие выборы.
Мёрзну. Кроме того, хочу есть. Припоминаю, что в шкафу лежит гречка, но её жевать не охота. Надо идти в магазин.
Людям с нижних этажей ничего не стоит выйти на улицу – пройтись, заглянуть в супермаркет, выбросить мусор. Отделяющая их от внешнего мира граница настолько условна, что на улице они чувствуют себя почти как дома. Другое дело жители верхних этажей: спуститься вниз – целое путешествие. Даже если в доме есть лифт. Сверху всегда кажется, что на улице слишком холодно, очень жарко или чересчур сыро.
Я живу на одиннадцатом этаже.
Переодеваюсь, беру сумку, проверяю, лежит ли в ней кошелёк. Выхожу на улицу. Уже смеркается. Мимо идёт какой-то мрачный тип с бутылкой. Надо торопиться.
Беру в магазине молоко, картошку, помидоры, петрушку и сосиски. На сосисках написано: «Сделано в Московской области. Без ГМО. Без консервантов».
Меня почему-то радует, что они сделаны здесь, в родной Московской области.
Наверно, это областной патриотизм.
На улице сильный ветер. Пыль попадает в глаза. Моргаю. Иду домой. Укрываюсь в подъезде.
Дома делаю салат, кладу на сковородку сосиски.
Эквадорские преступники украли конфискованные наркотики. Адвокат из Австралии признался, что двадцать лет назад украл несколько монет из церковного фонтана и предстал перед судом. Выяснилось, что многие студенты медицинских университетов в Великобритании занимаются проституцией, чтобы оплатить образование и жильё.
Кошмар.
Спина опять болит. Делаю упражнения. С чувством выполненного долга бросаюсь на диван.
Беру вторую стопку журналов.
В Техасе обнаружены малолетние брат и сестра, живущие в брошенном школьном автобусе. Полиция Чили арестовала человека, укравшего пять тонн льда с древнего ледника Хорхе-Монт.
Стемнело. Выхожу подышать на балкон. Вечным огнём светятся окна многоэтажек.
Не забудь наклеить марку
Рефлекс цели состоит в том, что человек стремится к постоянно достигаемой, но никогда недостижимой цели. Как коллекционер. Скажем, собиратель почтовых открыток. Миллиарды открыток рассказывают о флоре и фауне, истории и науке, людях и вещах. Пополняют знания о прошлом изображениями исчезнувших картин и зданий, создают романтический образ эпохи, пропагандируют идеи, сообщают вчерашние новости. Но всё равно для большинства это всего лишь бумажки – «милые открытки» и «какая прелесть».
Можно собрать все существующие открытки в одном месте – теоретически. Практически – невозможно. Обычно коллекционер собирает открытки лишь на одну тему, чтобы сохранилась иллюзия достижимости цели – обладать всеми на свете открытками с морскими чудовищами, портретами политиков или кошками молочно-белого цвета.
Развитый рефлекс цели приводит к долгожительству. Кто станет умирать, когда не собраны все открытки с пятнистыми тюленями?
Некоторые любители открыток не собирают их, а только изучают. Этим и решила заняться Полина, размышляя над
