нельзя же арестовывать человека без улик. А уликой является дневник. А отдать дневник – значит объясняться, зачем взял его. Мысли Лефлёра так лихорадочно метались внутри этого треугольника, что он потерял нить разговора, пока не услышал, как его жена произнесла: «…наша дочь Лили».
Лефлёр медленно мигнул.
– Ей было четыре, – сказала Патрис. Она положила свою ладонь на ладонь мужа.
– Да, – пробормотал он.
– Искренне сочувствую вам обоим, – сказал Добби. – Словами не выразить.
Он покачал головой, словно сетуя на их общего врага.
– Проклятое море, – сказал он.
* * *
В ту ночь, подвезя Добби до гостевого дома, Лефлёр припарковался на другой стороне улицы и заглушил двигатель. Его внутренний голос требовал не сводить глаз с этого человека.
Телефон завибрировал. Сообщение. Патрис.
Кофе закончился. Купи на обратном пути.
Лефлёр закусил губу. Написал ответ.
Зашли выпить с Добби. Долго не задержусь.
Нажал кнопку «отправить» и вздохнул. Он ненавидел лгать Патрис. Ненавидел пропасть, которая разверзлась между ними. Свежую пропасть. Глубоко внутри его также ранило, что жена, казалось, смирилась со смертью Лили, в то время как он не мог это принять. Она верила в волю Божью. Часть его замысла. Держала Библию на кухне и часто зачитывала куски оттуда. В такие моменты Лефлёру казалось, что перед ним захлопнулась дверь, открыть которую больше нельзя. Раньше он был верующим, и в день, когда Лили появилась на свет, он чувствовал, что благословлён некой силой, более могущественной, чем всё человечество.
Но после её смерти он стал смотреть на вещи по-другому. Бог? Зачем обращаться к Нему сейчас? Где был Господь, когда тёща заснула в шезлонге? Где Он был, когда его дочь утащило море? Почему Бог не сделал так, чтобы её маленькие ножки побежали в другую сторону, в безопасное место, к дому, обратно к маме и папе? Что это за Бог такой, который позволяет ребёнку вот так погибнуть?
В невидимых силах ему нет успокоения. Есть только то, с чем ты встречаешься нос к носу, и то, как ты с этим справляешься. Вот почему его так увлекал дневник – и временами расстраивал. Группа потерпевших крушение людей считает, что с ними в шлюпке сидит Бог? Почему не прижать его? Не заставить ответить за все ужасы, которые он допускает? Лефлёр поступил бы именно так.
Он щёлкнул бардачком, достал флягу и отпил большую порцию виски. Потом потянулся к пассажирскому сиденью за портфелем, достал дневник, включил освещение в салоне и вернулся к истории. Он не заметил, как в гостевом доме, в окне второго этажа за ним наблюдали маленькие круглые линзы бинокля Добби.
* * *
Было уже за полночь, когда Лефлёр прочитал последнюю страницу.
Я Бог. И я никогда тебя не оставлю.
Он уронил книжку на колени. Богом оказалась девочка? Он перелистнул в поисках продолжения, но страниц больше не было. Богом оказалась девочка. В контексте всей истории это кое-что проясняло. Почему она всегда отдавала свои порции незнакомцу. Почему не разговаривала. Всё это время она наблюдала за ними. Присматривала за Бенджи. Но кем был человек, провозгласивший себя Богом? И почему ему дали умереть? Почему девочка не спасла его и остальных?
Он глянул на время. За полночь. Дата на дисплее его наручных часов переменилась. 10 апреля.
Он застыл.
День рождения Лили.
Сегодня ей исполнилось бы восемь.
Он прижал пальцы ко лбу и закрыл глаза ладонями. На него нахлынули воспоминания о дочери. Как он укладывал её спать. Готовил ей завтрак. Держал за руку, переводя через дорогу в городе. Почему‑то он поймал себя на мысли о последней сцене в истории Бенджи: как тот держал девочку в объятиях, и как та девочка могла выглядеть. Он представлял её как Лили.
Он вышел из автомобиля, обошёл его и открыл багажник. Стянул голубое покрывало, под которым лежало запасное колесо. Там, в ободе, было зажато то, что он запрятал три года назад. Маленькая плюшевая игрушка: коричнево-белый кенгуру Лили. Он положил его туда в вечер, когда Патрис паковала вещи Лили в коробки. Спрятал, потому что не хотел, чтобы всё, что было связано с его ребёнком, убирали далеко. Лефлёр выбрал эту игрушку, потому что подарил её Лили на четвёртый день рождения. Её последний день рождения.
– Папа, – сказала Лили в тот день, указывая на кармашек на животе кенгуру. – Это для деток кенгуру.
– Точно, – сказал Лефлёр. – Называется «сумка».
– А деткам не опасно в сумке? – спросила Лили.
– Деткам всегда безопасно с их мамой.
– И папой, – добавила она улыбнувшись.
От воспоминания об этом разговоре Лефлёр разрыдался. Он рыдал так сильно, что подгибались ноги. Он прижал кенгуру к груди. Они не уберегли её. Это только их вина. Он думал о словах девочки из дневника: я никогда тебя не оставлю.
Но Лили оставила.
Новости
ВЕДУЩИЙ: Новые детали в деле о прошлогоднем крушении яхты «Галактика». С подробностями – Тайлер Брюэр.
ЖУРНАЛИСТ: Вслед за новостями об обнаружении плота с «Галактики» на острове Монтсеррат, семьи погибших возобновили свои призывы к поискам останков в океане. Сегодня бывшая компания Джейсона Ламберта «Секстант Кэпитал» объявила, что поисковая операция начнётся в ближайшее время. Брюс Моррис – бывший бизнес-партнёр Ламберта, ныне стоящий во главе компании.
БРЮС МОРРИС: «Мы считаем, что недавние новости являются основанием для полномасштабного расследования трагедии, произошедшей на «Галактике». Мы объединили усилия с «Нессер Оушен Эксплорейшнс», компанией, занимающейся глубоководными исследованиями, для поисков в районе, где был зарегистрирован сигнал бедствия с «Галактики», на дно будут опущены глубоководные аппараты. Если там действительно что‑то осталось, мы это найдём.
ЖУРНАЛИСТ: Моррис предупреждает, что подобные поиски часто заканчиваются неудачей. И даже при обнаружении каких‑либо обломков нет никакой гарантии, что они позволят ответить на все интересующие нас вопросы. Однако давление со стороны других государств и нескольких влиятельных семей усилилось с момента появления плота на Монтсеррате.
ВЕДУЩИЙ: Кстати об этом, Тайлер, удалось ли найти человека, обнаружившего плот?
ЖУРНАЛИСТ: На сегодняшний день нет. Представители СМИ на острове ежедневно спрашивают о нём. Но на данный момент никакого ответа получено не было. Остров достаточно небольшой. Маловероятно, что кому‑либо здесь удастся долгое время оставаться незамеченным.
Суша
Доброе утро! – бодро произнёс Лефлёр, когда дверь гостевого дома распахнулась. – Не хотите прокатиться?
– Который час? – пробурчал Добби, потирая лицо.
– Около восьми. Я еду на пляж, где был найден плот. Подумал, вы захотите взглянуть.
Добби глубоко втянул ноздрями воздух. На нём была чёрная футболка с Rolling Stones и оранжевые беговые шорты.
– Да, – прокряхтел он. – И правда,
