перегорела – вместе с самой Маней. Но как только одна лампа погасла, на ее месте зажглась следующая… Потом еще одна… Страдание было немыслимым. Маня замычала сквозь кляп и стала извиваться в траве.
– Ты осторожней, барышня, что ли, – сказал скоморох, оставшийся ее сторожить. – Как бы тебе не повредиться умом или телом.
Прекрасный жалил мозг все яростней, и через несколько секунд Маня потеряла сознание от боли.
Когда она пришла в себя, она была уже в другом месте.
Палаток рядом не было.
Был бетонный околыш заброшенной шахты. Он не изменился с прошлого визита, только зарос летней зеленью. Маня сидела у стены, и ее связанным рукам было некомфортно.
Недалеко от края шахты на бетоне лежал алюминиевый чемодан.
«Он, может быть, даже и не знает, что его куда-то отнесли, – подумала Маня. – У скоморохов ведь нет имплантов… И кукух тоже. Прекрасный небось считает, что до сих пор лежит у меня под кроваткой… А петелька уже затянулась…»
– Говорит, скиньте в шахту, – сказал один скоморох. – Скинуть дело нехитрое, а ну как там внутри ценности?
– Потом тебя за эти ценности и прихватят, – ответил другой. – Давай скинем и все, как девка просила. Она же заплатила.
– А я так предлагаю, – сказал главный скоморох, – давайте раскроем, глянем, что внутри, а потом решим.
– Как раскроем? Там же замки.
– Да зубильцем, – ответил главный скоморох. – Я зубильце прихватил. По шву пройдем, а там видно будет…
Маня поняла, что Прекрасный уже вошел в ее ум и видит свой ковчег, лежащий на краю бетонной дыры.
Она думала, что его ярость расплющит ее на месте – но этого не случилось. Гольденштерна больше не интересовали ее ощущения. Похоже, его теперь интересовали только собственные.
Маня энергично замычала и стала раскачиваться на месте, как бы пытаясь сказать: «Откройте мне рот! Я хочу говорить!»
Что именно она хочет сказать, она не знала. Это знал только Гольденштерн.
Скоморохи поглядели на нее с опаской.
– Бесится, – сказал один. – Предупреждала, что беситься будет – и чтобы ее не слушать.
– Ну так и не будем, – ответил другой. – Раз сама просила. Зубило-то где?
– Вот.
– А молоток?
– Тут камней много. Вот этот нормальный.
Скоморохи склонились над чемоданом – и Маня услышала глухой удар. Потом еще один. Затем сразу несколько.
– Крепкий, черт… А ты вот тут попробуй…
Еще пару минут Маня слушала металлический стук и матюки бескукушников, а потом в воздухе появился новый звук – тонкий противный зуд. Сначала он был далеко, словно над лесом летел большой комар. Скоро комаров стало несколько, они начали приближаться – и их услышали скоморохи.
– Дроны! – зашипел один. – Чемодан дронов вызвал… Там маячок внутри.
– Надо было бросить в шахту, как девка просила. Теперь нас найдут.
Усатый скоморох хмуро поглядел на Маню.
– Не найдут. Мы ее саму туда вместе с чемоданом бросим. И с зубилом. Пусть думают, что это она долбила. Только ты, Вань, карточки возьми. У нее половина осталась…
Грубые руки перевернули Маню и обшарили карманы.
– Нашел.
– Теперь зубило в руку ей вставь. Чтобы отпечатки были… Давай быстрее…
– Она кусается…
– Дай ей… Только по морде не бей… Все, руки ей развязывай и ноги… И с морды затычку сними… Да держи ты ее… Вот так… А ну-кось по-быстрому… Кидай!
Боль и вспышки перед глазами кончились, и Маня даже не успела толком закричать. Ее качнуло, перевернуло – и она полетела в черную тьму. Вместе с алюминиевым чемоданом, покрытым царапинами и вмятинами.
И тут нечто удивительное произошло со временем. Оно замедлилось – и Маня догадалась, что Прекрасный снова подключился к ее импланту.
Теперь она не падала, а медленно плыла вниз сквозь темноту. Чуть ниже парил чемодан. Еще ниже – зубило.
– Довольна? – спросил Гольденштерн.
Его беззвучный голос был спокойным и грустным.
– Да, – так же неслышно ответила Маня. – Я тебя победила. Старый урод.
– Ты победила? Или проиграла?
Маня чувствовала, как воздух высасывает из ее глаз слезы.
– Я пробеди… Я побегра…
Гольденштерн засмеялся, и Маня догадалась, что он перехватил контроль над ее речевыми центрами. А потом он окончательно остановил время: теперь они висели в темной пустоте почти неподвижно. Маня понимала, что Гольденштерн управляет не временем, а восприятием, заставляя ее переживать происходящее на другой скорости, как бывает при автокатастрофе. А может быть, это понимала не она сама – а подсказывал Гольденштерн.
И все-таки он обречен, с торжеством подумала Маня. Ни один мозг не выдержит падения с такой высоты. И я обречена тоже…
– Считаешь, ты смогла меня перехитрить?
Как только Маня поняла, что Гольденштерн ослабил контроль над ее мозгом и она может ответить, из нее понеслись скомканные, полные злобы и боли смысловые клочья:
– Тебя больше не будет… Злой, гнусный гадкий Гольденштерн…
Гольденштерн презрительно свистнул.
– И как ты думаешь, маленькая героиня, в который раз меня так убивают? Ну хоть примерно.
– Так, как сейчас? В первый. И в последний. Мне даже не жалко, что я тоже умру…
На самом деле Маня кривила душой – было очень обидно. Жизнь повернулась так глупо, что превратилась в смерть… Но все-таки она закончила фразу:
– Главное, не будет тебя…
– Меня не будет? – захохотал Гольденштерн. – Это тебя не будет! Тебя больше не будет – нигде и никак! И когда ты исчезнешь, я испытаю счастье! Невозможное счастье! А ты для этого исчезнешь навсегда! Ты хотела понять, в чем моя религия? Смотри же и трепещи!
Маня почувствовала, что надвигается страшное.
Она по-прежнему падала в шахту, и до сырого вонючего дна было уже недалеко – но Гольденштерн, похоже, решил полностью уничтожить ее перед собственной смертью. Он наваливался на нее изнутри мозга, пер из всех темных углов и щелей, разрывал на части, словно шипастый стальной шар, разбухающий в самом центре ее существа…
И Маня сдалась.
А как только она перестала сопротивляться, Гольденштерн пророс сквозь нее тысячью невидимых нитей – и заполнил ее всю.
И тогда Маня вспомнила, что она и есть Гольденштерн.
Предчувствие счастья, невозможного и бескрайнего счастья, какого не бывает на земле, охватило ее.
Она поняла. Наконец-то она поняла все.
Атон Гольденштерн заканчивал очередной спуск в человеческий мир – в его подробнейшую и неотличимую от реальности версию. Его земная жизнь была на сто процентов правдоподобной и ничем не отличалась от настоящих земных жизней – кроме того, что была симуляцией, сшитой из множества имплант-фидов.
Гольденштерн притворялся Маней и множеством других людей. Он рассказывал себе запутанные истории, от которых перехватывало дух. И все, кого Маня встречала, тоже были Гольденштерном, просто носили другие маски. Просыпаясь, Гольденштерн постигал, что только что был ими. А
