Повезло Лесу в одном: Крайнен - единственный сколько-нибудь освоенный путь в Колючие Края. Все другие перевалы слишком узки и плохо изучены, чтобы пропустить большое войско. Если же Фрогмен армию разделит, то Лес разобьет ее по частям, применив всякие хитрости и уловки, годящиеся для случая, когда силы соперников равны или не очень отличаются.
Кроме этого, оборонять узкий проход в горах проще, чем пытаться остановить Фрогмена на равнине, где его армия может выиграть одним только числом; если же понадеяться на партизанскую войну и пустить Фрогмена в Лес, тоже ничего хорошего не выйдет. Фрогмен маг, и спрятаться от него удастся не всякому. Лучшего места для обороны не найти, следует держать перевал - так нам объяснили; каюсь, слушал невнимательно - боролся со страхом.
***
Я давно хотел описать осень. Правда, слова для нее находить трудно. Время слов - зима. Зимние впечатления еще можно передать словами - низкий рокот бурана за дрожащими стенами, режущий свист ветра в костяках деревьев, горящее и крошащееся на морозе лицо; сталь, прилипающая к мокрым рукам. Запах снега и одиночества в зимнем лесу, когда точно знаешь, что в этот мороз никогошеньки нет в округе - иди куда хочешь, в любую сторону и день пути, и два дня впустую. Лес как огромная гулкая комната, из которой и мебель вынесена, и шпалеры ободраны, и всего тепла в ней - одна струйка пара из твоего рта. В этом громадном зале далеко и звонко разносятся слова - зима, время слов. Крики разлетаются еще дальше, но толку в них немного - некому услышать их; пуст широкий зал под стеклянным хрупким небом. Весь мир колючий, жесткий и холодный, сесть не на что, расслабиться негде.
На смену зиме приходит время сердца - весна. И слова мгновенно теряют власть свою, ибо весной говорят все. Птицы, звери, люди, трава и деревья - и те вдруг обретают голос; не прокричишься весной сквозь лес. Есть у тебя сердце - слушай его в это время, нет сердца - отрежь и голову, потому как бессердечному уши и язык без пользы.
Время рук и головы - лето. Тепло повсюду; под всяким орешником переночевать можно запросто. Дичи, грибов, и ягод множество, долгих дней хватает и на то, чтобы отдохнуть и на то, чтобы что-то сделать. Лето - время исполнения замыслов, почти весь Лес летом в работе. Сколько в Лесу было мало-мальски заметных дел - типа там Мост Леммингов через Великую Реку, система каналов в Бессонных Землях, реформа какая-нибудь в государственном устройстве, громкая свадьба с похищением - все летом. Время, желание и возможность сходятся в зените года под ярким щедрым пламенем июньского солнца.
А вот осень... Осень есть время глаз. Время молчания, рассматривания, размышления. Что тут скажешь? Время Золотого Ветра - сказочные короли одевают короны из листьев и красных ягод; а сказочные красавицы... Кто не видал Осеннего Праздника на Левобережье, где половина девушек в платьях из кленовых листьев, а вторая половина - в платьях из листьев березовых, тот ничего не видал, и словами тут уж точно не поможешь. Нету слов для описания осени в Лесу!
Так что осень в Ирбиссангине тоже описать не получится. Две недели корпус "Токисса" таскает на перевал камни и бревна, строит стены, режет дорогу рвами... Тавр Тесло из рода Краанов Лаак-Хаарских, строитель в пятом поколении, распоряжается возведением стен и вообще фортификацией; под его руководством обрушили гордость Колючих Краев - Хрустальные Ворота в ущелье Норад, которые пятью годами прежде Тавр же и строил. По утрам на лужицах лед, к полудню вновь тепло по-летнему и боли в сердце будто бы поменьше. Вечером свободные от дежурства идут в городок Крайнен у выхода из долины Ирбиссангина, и там прогуливают деньги и время кто как умеет. Теперь каждый день жизни для корпуса и для горожан (в особенности для тех, кто хоть что-нибудь продает солдатам) несомненный подарок, так что его завершение отмечается с полной выкладкой. А утром маги подымают народ на ноги десятками и сотнями. Половина Ковена только и готовит лекарств, что от похмелья.
Вторая половина Ковена собирает сведения о подходе Фрогмена. Кто умеет колдует, кто выдохся или устал, или не вышел уровнем - размечает карты и втыкает в них иголки с ярлычками: "Новерн", "Филхолм", "Карс" - города, откуда выходят колонны. У Фрогмена много войск, и он гонит их к перевалу. Громадная армия забила все дороги, чем ближе к горному проходу, тем меньше остается места, тем медленнее передвижение, тем плотнее сбиваются солдаты Фрогмена. Грифоны уже пытались закидывать их сверху чем-нибудь пакостным, но грифонов у нас немного, куда меньше, чем у Фрогмена арбалетчиков. Так чтобы зря не терять преимущество в воздухе, грифоны ограничиваются разведкой; иногда схватываются с летучими тварями Фрогмена. Выходит по-разному, но в целом в воздухе грифоны Леса выигрывают.
А на земле перспективы гниловаты. Все полтораста тысяч разом в перевал не пролезут; но это огромная сила, я даже не могу сказать, наберется ли в Лесу столько населения, сколько Фрогмен гонит одних солдат. Чтобы отбиться, нам надо укладывать пятнадцать к одному, а это с военной точки зрения явная ерунда. Не бывает таких соотношений в потерях. Хорошо, если удастся заткнуть перевал всеми нашими раскопками и стенками, но у них есть маги; да и простых осадных орудий наверняка избыток. Обычно от превосходящего противника отсиживаются за крепкой стеной; но уж очень много у Фрогмена солдат. Пожалуй, если каждый их них неделю покидает в нас шапками, с головой зароемся, груда наберется достаточная. Для них и тысяча - не потеря; для нас сотня - тяжелый урон. При таком раскладе им и стену ломать необязательно - подождут, пока Лес надорвется нас кормить, и возьмут теплыми, разве что полуживыми от голода, да ведь им так только к выгоде. Наша армия слишком велика для обширного, но малонаселенного Леса, а армию Фрогмена кормит весь материк Черного Короля. Легендарный он там или нет, а солдаты его от голода что-то не разбегаются.
Так что судьба наша - у кого на ладони, у кого в ножнах.
***
Медведь завернул свиток и некоторое время наблюдал, как тот катится по столу.
- Какие-нибудь еще новости от него были? - спросил он.
Колдунья пожала плечами:
- Никаких.
- Слог неплохой, - медленно проговорил медведь, - Может быть, еще что-нибудь напишет. Девушка у него есть?
- Есть, я ее видела.
- Ну и как?
Колдунья фыркнула.
- Как обычно.
- Кто мы такие, чтобы судить, - рыкнул медведь, - Его выбор.
- Ага. Сами напали, сами и спасайтесь.
- А она что - такая? - медведь оскалился. Колдунья тряхнула головой, чтобы ее каштановые волосы покрасивее рассыпались на плечах, и подумала: "Сердится он или улыбается?"
- Ты сейчас сердишься или улыбаешься?
- Сердито улыбаюсь. Так какая она?
- Она чуть было к нему не уехала. На наше счастье, снегопады уже закрыли все дороги.
- Чем бы не закончился Ирбиссангин, последствия скажутся только весной... - задумчиво пробормотал лохматый маг, - Я пойду в Лабиринт, новости узнаю. А ты, наверное, разыщи девушку. Она сильно пыталась уехать?
- Она только один раз спросила, и когда ей ответили, что перевалы закрыты, больше ничего не пыталась сделать. Не рвалась, в истерике не билась, сокровищ не предлагала... И вообще, как-то она очень уж осторожно себя вела... О елки точеные! - женщина смущенно поглядела на медведя, тот ехидно - теперь в его улыбке сомнения не было, - оскалился:
- А интересно, внук у тебя будет или внучка?
Но женщина не ответила. Она одним быстрым движением схватила маленький изящный жезл с полки, рванула с вешалки плащ и исчезла в дверях. Медведь посмотрел ей вслед и некоторое время думал о ее сыне - своем ученике. Отца этого парня медведь никогда не знал, поскольку волшебница так и не пожелала его назвать. На людей это произвело какое-то малопонятное магу впечатление, но в людях маг разбирался слабовато. С ежом или грифоном он бы договорился быстрее. Так что значения этого отказа он тогда не понял, а когда сообразил, то парень уже выучился, уже прошел выпускное испытание, уже ушел в свое первое лето... И там, видимо, хорошо себя зарекомендовал, раз Опоясанный Колючих Краев пригласил его в действующую армию.
Но теперь и этой женщине, и женщине ее сына будет чем лечить одиночество. Насколько медведь мог понимать, к своим и чужим детям человеческие женщины относились очень серьезно.
Он поднялся и вышел в ту же дверь; магия дверного замка была такова, что снаружи двери видно не было, а просто стена и стена. Вдоль этой стены медведь вышел в Общий Зал, оттуда через галерею на обзорную площадку, затем по лестнице в Большой Зал, а потом в огромные ворота, и наружу, в метель, привычно зажигая перед собой магическую стрелочку - указатель нужного направления. Следуя ее движениям, он пересек широкий внутренний двор Магистерии, поднялся на крыльцо Лабиринта, отряхнулся, убрал указатель, глубоко выдохнул и вошел в левый коридор.
