Вопрос мой надежно похоронен, можно начинать все сначала, но теперь я спешить не стану.
Мы сели и тронулись: Луи и Шарлотта впереди, Иван между мной и Сюзанной. Машина выбралась на автостраду. Луи прибавил скорость.
- Будьте добры, Иван, - обратился я к Шульге. - Спросите у Луи: большой ли был отряд, в котором они с отцом воевали?
- Зачем ты все время мне "вы" говоришь? - обиделся Иван. - Я тебе "ты", и ты мне "ты". Мы люди простые, нас всех капиталисты эксплуатируют, поэтому мы должны говорить с тобой "ты".
- Сразу так не получается, вы уж не сердитесь...
Иван перевел мой вопрос и ответил:
- Он говорит, что в ихнем отряде было двадцать два человека, и они сделали семнадцать саботажей, по-нашему, дать прикурить, так? А потом Борис научился хорошо говорить по-ихнему и даже ругался, будто валлонец, и его забрали в особенную диверсионную группу. С тех пор Луи с ним больше не встречался, он даже не знал, где укрывалась эта группа. Поэтому я не мог рассказать тебе про твой вопрос, - странная русская речь Ивана то и дело коробила мой слух, но еще больше удивляло меня то, что он говорил.
Итак, ответ сам собой проясняется. Отец попал в особый диверсионный отряд, и обстоятельства его гибели им неизвестны, в этом все дело.
- Кто же командовал этой особой группой?
- Та группа существовала в скрытом виде, никто про них не знал, только генерал Пирр. Теперь его похоронили. А Луи будет рассказывать тебе за те семь месяцев, когда они познакомились и вместе били бошей. Борис был отчаянным, не знаю, как это сказать по-нашему, - простоволосым, потому его все время приходилось удерживать, чтобы он не потерял своей головы. Они ходили на страшные саботажи, и Борис всегда был впереди.
- Ах, Иван, - вырвалось у меня. - Что бы я без вас делал. Летел и думал: как буду здесь разговаривать. Но мне, право, неловко, приходится отрывать у вас столько времени...
- Не беда, - растаял Иван. - Только я, наверное, забыл свой язык, потому что жил в деревне, но я буду стараться. Это нужно для нашей родины, я всегда готов за нее пострадать. Я и в этих иностранных лесах страдал, не жалея сил. А что я получил? Сейчас я почти безработный человек.
- Вас уволили? - встревожился я.
- Я мастер по дереву. Столяр. У меня небольшая мастерская. Но сейчас работы стало совсем мало. А жизнь дорожает. Меня многие сторонятся, потому что я люблю нашу родину и всегда говорю за нее правду. А здесь я есть эксплуатированный и закован в цепи капиталистических стран.
ГЛАВА 3
- Давай, старик, выкладывай, - требовал я, обнимая рыжего. - Ты хороший старик, но сначала давай выкладывай.
Я был навеселе, в голове позванивало, но нить мыслей я не терял и поспевал всюду. Говорили одновременно в четырех углах, и везде мне было место.
Сейчас на очереди у меня рыжий, так я мысленно окрестил его, хотя он вовсе и не был рыжим. У него сложное имя, которое я никак не мог запомнить. Он сидел на диване у окна, я подвалился к нему.
- Бон санте, - ответил рыжий, поднимая бокал с вином.
- Давай санте, - согласился я. - А я слово дал, что до всего докопаюсь. Знаешь, кому - самому президенту.
- О, президент! - рыжий, конечно, не понимал меня, но слушал внимательно и улыбался.
Он выпил и растаял, язык у него вмиг развязался.
- Тогда он положил на стол кусок хлеба и пистолет, - добросовестно переводил Иван. - А Борис стоял перед столом. Но пистолет был не заряжен, так что он не боялся. И он отошел к окну - для хитрости. А сам смотрит, что этот русский сначала схватит? Если возьмется за хлеб, значит, его боши послали. И что же, ты думаешь, он схватил?
- Конечно, пистолет, - с восторгом угадал я.
- Да, он схватил пистолет. А ведь сам был худой, как палка. И он повернулся к этому русскому и засмеялся: "Ты меня не убьешь, там пустая пуля". Чужой его не понял и не выпускал пистолет. И он подумал: "Это большой человек. Он пришел в свободную страну. Он может остаться здесь, никому не служить и быть свободным. Но он хочет драться с ботами, потому что он большой человек". Тут чужой увидел, что его пистолет пустой, и тоже засмеялся. И он сказал: "Совьет, Моску". Но он и без того знал, что это русский, ему утром дали звонок из префектуры, что двое русских сделали побег из шахты и их надо ловить. Но он не такой плохой человек, чтобы выдавать русских для бошей. Он служил тогда полицейским, но сердце его было с партизанами. "Совьет - это бон, - сказал он русскому, - положи пистолет и ешь хлеб". Они с ним поужинали, выпили вина, и он повел его к попу, потому что поп понимал русский язык. Борис очень хорошо ел, он хотел много есть.
- Едем к попу, - я вскочил с дивана, - пусть священник расскажет дальше.
- Антуан звонил к кюре, - остановил меня Иван. - Он уже спит. Кюре рано ложатся спать, потому что им делать нечего, - Иван тоже был на взводе, но держался молодцом, по-партизански.
- Он хочет опять выпить этот напиток, - продолжал Иван, кивая на рыжего. - Он рад, что Антуан пригласил его сюда, он давно никому не рассказывал об этом. Он положил на стол кусок хлеба и пистолет, он нарочно так сделал...
Я обнял рыжего.
- Спасибо, старик. Ты спас моего отца. Просто не знаю, как отблагодарить тебя. На, возьми, - я вытащил из кармана пригоршню значков. Рыжий долго и тщательно выбирал, пока не остановился на владимирских Золотых воротах. Я прицепил значок к его пиджаку.
Луи позвал меня с другого конца стола.
Стол был длинный, во всю комнату, и я шел вдоль него, цепляясь за спинки стульев и улыбаясь всем, кто сидел за столом: так радостно мне было с этими людьми в этот вечер в этой комнате. Даже эти эмигрантки, которые прикатили из Голландии и были сами по себе, не могли испортить мне настроение.
Я со всеми на "ты", все мне друзья, а Луи запретил мне называть его "мсье". "Я тебе не "мсье", - сказал он, - я тебе друг и коммунист". И Шульга свой парень, немного смешной и жалковатый, он все время словно бы заискивает передо мной. У меня мировые друзья и великолепный президент с шикарной фамилией. И я узнаю, что было на мосту.
- Когда ты приедешь ко мне, - говорил Луи, а мадам Люба переводила, я покажу тебе сувениры, с которыми мы воевали. - Луи понизил голос. - Тут собралось слишком много народу, и нельзя поговорить как следует. Он говорит, что вы молоды и не знаете, что такое война, но вы должны знать это от него.
- Давайте слушать русские песни, - закричала Ирма, голландка из Ростова, она сидела против нас и демонстрировала свои перстни. - Сейчас я принесу магнитофон и будем слушать русские песни.
Сюзанна возникла передо мной и поставила вазочку с мороженым. Удивительно, как она всюду поспевала. Антуан иногда выходил за ней на кухню, чтобы помочь, а потом возвращался к гостям. Перед Антуаном стоял высокий бокал, но он почти не пил и разбавлял вино водой. Но все равно Антуан мне друг, не то что эта мадам Любовь Петровна, которая сидит с поджатыми губами и изучает меня. Едва она появилась в доме, как сразу же принялась читать лекцию на тему "Бельгия - это перезрелая роза", и осуждающе поджимала губы.
Ирма притащила из машины шикарный "грюндиг", принялась налаживать пленку. Ей помогал ее отпрыск, белобрысый, длинноногий Якоб.
- Ах, как я люблю русские песни, - восторженно предвкушала Ирма, Виллем их тоже любит, правда, Виллем?
- Я любит русская песня, - отвечал по-русски Виллем, огромный мужчина с тяжелыми ручищами. Виллем мне тоже нравился, и Оскар мне нравился, и другой приятель Антуана, и другая эмигрантка из Голландии, и все остальные, которые тут собрались. Даже Ирма с ее перстнями и наколкой перестала раздражать меня, коль она любит русские песни.
- Виктор! - позвала меня мадам Люба на французский манер, вот кто мне сегодня определенно не нравится.
Я обернулся.
- Луи хочет с вами договориться, - продолжала она недовольно. - Он спрашивает, где вам лучше встретиться?
- Сейчас посмотрю по программе, - небрежно ответил я, доставая листок. - Что там у нас записано?
Так я и думал: мадам Люба удивилась.
- Какая программа? - спросила она, вскидывая выщипанные брови.
- Обыкновенная, - я с радостью подпустил эту шпильку. - Составлена самим президентом при участии Луи, Антуана и Шульги. Называется: программа моего визита в Бельгию, теперь я от этой программы ни на шаг...
Едва мы приехали к Антуану, в Ворнемон, как к дому подкатил роскошный янтарный "пежо". За рулем сидел мужчина в кожаной фуражке.
- Президент, - объявил Иван.
Я удивился, что за президент? Иван терпеливо пояснил:
- В этой Бельгии как только три человека соберутся вместе, так сразу один из них делает себя президентом. Но этот президент имеет хорошую организацию. Он президент Армии Зет* Поль Батист де Ла Гранж. Он хотел тебя видеть.
______________
* В бельгийском движении Сопротивления в годы войны действовали несколько организаций, среди которых следует отметить возглавляемый коммунистической партией Фронт Освобождения (Независимости), Секретную армию (Армее Секре), Белую бригаду (Витте бригаде) и др. Эти организации различались не только своими политическими платформами, но и степенью активности в борьбе с фашизмом. И в настоящее время между организациями ветеранов существуют довольно сложные отношения. Вот почему автор решил произвести на свет неведомую Армию Зет: пусть она и встречает нашего героя. (Прим. автора.)
