В сквере, прямо перед домом, Агасаф-ага сел на свое посто-янное место. Обычно он приходил сюда после скандалов с женой. На соседней скамейке сидели двое - они самозабвенно це-ловались, абсолютно не интересуясь, какое впечатление это про-изводит на Агасаф-агу. Агасаф-ага смущенно отвел глаза и поймал себя на том, что ему хочется подойти и сказать парню:
"Слушай, у твоей девушки очень уж короткое платье". "Ну его, еще обидится", - раздумал он.
"Сейчас они целуются, - он ощутил внезапно прихлынув-шую горечь, - а потом, когда поженятся, я посмотрю на них, захотят ли они целоваться в сквере... Эх... Я тоже целовался". Агасаф-ага вспомнил жену, и ему стало очень грустно.
Приходу Газанфара он обрадовался. Газанфар сел рядом.
- Не спится? - спросил Газанфар.
- Ты на нее не обижайся, - попросил Агасаф-ага. -- Она неплохой человек, только нервная очень.
- Да я не обижаюсь, - сказал Газаяфар. - мне ведь за вас обидно. Вы меня извините, но вы такой мастер, весь город вас знает, все вас уважают. С другой стороны, и человек вы добрый, а хуже всех живете. Она же вас не уважает. Кричит на вас при людях. Подумаешь - институт кончила. На ваши день-ги кончила. А что бы она без вас была?
Агасаф-ага на мгновение даже онемел от такой дерзости Газанфара.
-Слушай, ты как со мной разговариваешь?! Честное слово, если бы я не относился к тебе, как к сыну, никогда бы тебе этого не простил. Ты молодой еще, ничего не понимаешь, жена - это пустяки, а самое главное в жизни - это дети. Вот у меня два сына... Вырастут, будут моими друзьями, будут меня понимать, любить меня будут, во всем советоваться. Сейчас они, конечно, с матерью больше дружат, она их воспитывает, а когда вырастут... Понял?
Газанфар недоверчиво пожал плечами.
- Ты поверь... Я сейчас все терплю ради них...
- Жизнь проходит, - сказал Газанфар.
- Жизнь еще впереди... Ну, ладно, поздно уже... Пошли домой... Завтра рано вставать.
Пара на соседней скамейке, на минуту сделав перерыв, по-смотрела вслед друзьям.
Утром Агасаф-ага, как всегда, встал раньше всех. Он, тихо ступая, прошел на кухню и здесь тщательно проделал упражне-ния утренней гимнастики. Несколько движений он сделал с килограммовыми гантелями старшего сына. Потом, нажарив не-сколько ломтей хлеба и заварив крепкий, настоящий цейлонский чай с аппетитом позавтракал. Уже одетый Агасаф-ага прошел в спальню - жена только проснулась.
- Ты помнишь, что сегодня Самиду исполняется шестнад-цать?
- Ай-яй-яй! - сказал Агасаф-ага и пошел в детскую.
-Поздравляю! Будь самым счастливым, самым умным, чтобы и я, глядя на тебя, радовался. Гости к тебе придут? Самид кивнул.
- Молодец. К хорошему человеку всегда должны ходить гости. В нашем доме все поместятся.
Агасаф-ага в прекрасном настроении спустился во двор. Здесь его уже ждал Газанфар.
Приятно возбужденный Агасаф-ага говорил по дороге Га-занфару;
- А ты, оказывается, совершенно не разбираешься в жиз-ни... "Жена уважает - не уважает..." Слушай, какая мне раз-ница, уважает она меня или нет?.. Плевать я хотел на все в мире... Самое главное, что у меня хорошие дети... Мои будущие друзья. Это самое главное. Вот твоя жена тебя уважает?
- Уважает, - сказал Газанфар. - И всю жизнь будет ува-жать. И я для нее самый главный человек в мире...
Агасаф-ага с сожалением посмотрел на него и, засмеявшись, махнул рукой:
- Молодой!.. Какой ты еще молодой!
На перерыв Агасаф-ага завтракать в кафе не пошел, потому что потратил время на покупку шести бутылок шампанского. Завтрака, принесенного Газанфаром из дому, хватило на двоих. Они сидели в служебной комнате и с удовольствием ели долму, заливая ее мацони из бутылки, которую Газанфар достал из чемоданчика.
-Это каждый день твоя жена готовит такие завтраки? - спросил Агасаф-ага.
Гааанфар кивнул головой.
-Хорошо готовит, - сказал Агасаф-ага, - только смотри, располнеешь. Ну, пора и за работу. Спасибо.
Агасаф-ага почти каждому клиенту рассказывал, что сегодня его старшему сыну исполняется шестнадцать лет, что к нему в гости придет почти весь класс, что он сначала не хотел покупать им вина, но потом решил, что никакой беды не будет, если дети выпьют по рюмочке шампанского, и это гораздо лучше, нежели они будут пить втихомолку. Клиенты поздравляли и говорили, что вреда действительно не будет, и это прекрасно, что у Агасаф-аги такой взрослый сын.
По радио объявили концерт Зейнаб Ханларовой. Разговоры тотчас замолкли. Во время концерта в парикмахерской разгова-ривать было не принято.
- Как она поет! - вздохнул Агасаф-ата, а когда певица спе-ла тесниф, он даже прослезился. Агасаф-ага был в общем-то сен-тиментальным человеком. - Кто знает, - спросил он, - она замужем? Никто в парикмахерской этого не знал.
- Говорят, она жена Муслима Магомаева, - робко предло-жил свою версию один из молодых парикмахеров.
- Я всегда жду, - саркастически улыбаясь, сказал ему Ага-саф-ага, - что ты скажешь! Что ты наконец умное скажешь! Как они могут быть муж и жена, ты разве не слышишь по радио, что они совершенно разные? Разве они могут быть мужем и женой? Они оба очень хорошие, но оба очень разные. *
-А почему вас интересует, замужем ли она? - клиент по-вернул к нему намыленное лицо.
- Хочу пожелать ей хороших детей, она людям радость при-носит. Пусть и она счастлива будет.
На этом разговор об искусстве закончился. Агасаф-ага по-смотрел на часы. и заторопился. Он с нетерпением подождал, пока Газанфар добреет толстого полковника, и, скинув халат, вышел на улицу.
В Баку уже чувствовалась ранняя весна. Наступили сумерки. В вечернем воздухе стоял неуловимый аромат акации. Агасаф-ага отдал сумку с шампанским Газанфару и неторопливо шел, с наслаждением вдыхая воздух.
- Мало надо все-таки человеку, - сказал он Газанфару. - Лишь бы все здоровы были, остальное пустяки. Видишь, опять весна наступила. Интересно, сколько их еще будет.
Во дворе Газан-фар поздравил Агасаф-агу с днем рождения сына.
- Спасибо, - поблагодарил Агасаф-ага. - Даст бог, за здоровье твоих сыновей выпьем. Пора уже, пора.
Агасаф-ага открыл своим ключом дверь и прошел в квартиру. Столовая была убрана, все было готово к приходу гостей. На кухне Самид толок в ступке сахар. Жена возилась у плиты.
- Почему я должна говорить отцу? Ты сам уже взрослый. Сам и скажи. Ничего в этом плохого нет.
-- О чем это вы? - спросил, появляясь в дверях кухни, Агасаф-ага.
- Да так, - сказала жена.
Агасаф-ага поел здесь же, на кухне. Он ел плов, очень хо-роший плов, приготовленный женой специально ко дню рожде-ния сына. Плов был сварен по всем правилам, каждая рисинка отдельно, обильно полит маслом, с желтыми прожилками шаф-рана. Агасаф-ага налил себе из початой бутылки коньяка пол-стакана и, подняв тост за здоровье сына и за счастье всей своей семьи, медленно выпил.
- Я пойду полежу немного, до прихода гостей, - решил он. Войдя в спальню, он обнаружил, что кроватей нет.
- Дети здесь будут танцевать, кровати мы сложили в детской, - сказала жена. - Слушай, Самид хотел попросить тебя кое о чем, но он стесняется...
- Нечего ему стесняться, - улыбнулся Агасаф-ага, - мы не должны друг друга стесняться... Что тебе, сынок?
- Пап, ты понимаешь, я пригласил почти весь наш класс, ты же сам разрешил, и ребят и девочек... А они тебя стесняются... Ты не мог бы куда-нибудь в гости пойти, до двенадцати... Только ты не обижайся...
- А чего здесь обидного, - сказала мать. - Я тоже только подам на стол, а потом уйду на кухню или к соседям. Во всех домах так делают... И нечего обижаться.
- Что вы меня уговариваете... - успокоил их Агасаф-ага. - Что я, сам не понимаю, что я буду стеснять гостей... У вас свои интересы, у меня свои. Я все равно собирался пойти погулять...
Сквер перед домом был освещен мягким светом неоновых дамп. Дул очень приятный теплый весенний ветерок. Это был тот самый ветерок весны, который заставляет поэтов писать стихи, хорошие или плохие, а влюбленных говорить слова, все подлинное значение которых они осознают только осенью или никогда. Агасаф-ага сидел на своем обычном месте, было при-ятно сидеть так и смотреть, как играют дети... Потом дети ушли, и появились люди постарше, эти в основном только и занима-лись тем, что целовались. И никто не обращал внимания на этого толстого некрасивого человека с одутловатым лицом... А может быть, все дело было и не в Агасаф-аге, люди весною в скверах делаются такими эгоистичными...
Потом пришел Газанфар и молча сел рядом. И если бы за ними кто-нибудь наблюдал, он бы увидел, как эти два человека обрадовались друг другу... Но скажите на милость, кому это нужно за кем-то наблюдать в такой чудесный весенний вечер?
- Хорошо мне, - сказал Агасаф-ага, - сегодня моему сыну исполнилось шестнадцать лет... Дай бог, Газанфар, и тебе испы-тать когда-нибудь это. Ты знаешь, у меня в Пиршагах на берегу моря есть кусок земли. Я уже много лет мечтаю по-строить там дом. Я тебе клянусь, что в ближайшие годы его по-строю. Ты приедешь, посмотришь... Сыновья мои подрастут, бу-дем вместе на охоту ходить, рыбу ловить. Каждый вечер со своими сыновьями буду беседовать о жизни, о политике... Ты же знаешь - я люблю говорить о политике... И каждый вечер за мой стол в этом доме будут садиться гости... И для всех у меня и у моих сыновей всегда найдется и приветливое слово, и кусок хлеба, и мягкая постель...
