- Приведите ко мне поэта.
К королю привели сгорбленного старика, в котором трудно было узнать прошлогоднего гордого юношу.
- Вы очень изменились, - ласково сказал король. - Наверное, много работаете. От нашей работы немудрено постареть. Я тоже писал весь этот год. Я хочу почитать вам, послушайте.
Король читал свои стихи. Поэт сидел молча. Король закончил и вопросительно посмотрел на него.
- Прикажите отправить меня в хлев, - взмолился поэт.
- Но почему, почему вам не нравятся мои стихи? - дрожащим от обиды голосом спросил король. Он готов был заплакать.
- Не расстраивайтесь, - сказал поэт. - Не каждый может стать королем. Не каждый может стать и поэтом.
- Нет, может! - властно сказал король. Это был очень упрямый король. - Я докажу вам, что любой и каждый может писать стихи. Все будут писать стихи... Все, все, все.
На следующий день был издан указ: всем, без исключения, подданным вменялось в обязанность писать стихи. Более того, все должны были разговаривать только стихами и более никак.
Все было зарифмовано - государственные законы, ресторанное меню, расписание движения поездов. Если рифма не совпадала, менялись закон или график движения. Правда, возникали некоторые казусы. В одном доме случился пожар, и пока хозяин вызывал по телефону пожарных, искал рифму к своему адресу, дом сгорел.
Но это были частности. В общем же и целом подданные успешно справлялись с новым указом короля.
И тогда король освободил поэта из хлева и так его напутствовал:
- Вы свободны, - сказал король, - Ступайте к людям. Будьте поближе к жизни. Вы убедитесь в роковом своем заблуждении. Все люди могут говорить стихами, должны говорить стихами и будут говорить стихами.
Поэт вышел на улицу. Ему захотелось напиться, и он попросил воды. Но он просил в прозе, и ему не дали. Ему хотелось поесть и найти себе ночлег. Но он упорно продолжал говорить в прозе. И не из упрямства, нет. Поэт умел писать стихи, но говорить стихами не умел. И ему вовсе не отвечали, или отвечали в стихах. Поэт за день наслышался столько рифм, не выдержал и к вечеру бросился с высокой скалы.
Об этом доложили королю.
- Поэт кинулся со скалы. Умер! - сказал первый министр.
- Поэт не может умереть, - ответил грозно король. Он умел быть и грозным, когда требовалось.
- Вы правы, ваше величество, - пробормотал министр. - Поэт не может умереть.
- А если не может, - продолжал король, - то значит, он не мертв, а жив.
- Вы правы, ваше величество, он не мертв, а жив.
- А если он жив, то следует воздать ему по заслугам, как положено в королевстве, где все поэты. Надо поставить ему большой памятник, дать ордер на большую квартиру-гробницу и выделить персональную машину-катафалк. Всем объявить, что он жив. И вообще, - задумчиво и грустно продолжал король, - кто выдумал смерть? Как можно умирать в столь счастливом королевстве. Это неблагодарно! Я запрещаю моим подданным умирать, - сказал король с металлом в голосе.
В душе же сильно обрадовался: он нашел нечто такое, что еще мог запретить!
Спустя некоторое время король вызвал к себе первого министра.
- Теперь, когда я запретил, наконец, саму смерть, - сказал король, - мои подданные, конечно, безмерно счастливы?
- О да, ваше величество, - ответил первый министр, - прежние короли, ваш дед и прадед, тоже любили запрещать, но вы перехлестнули всех.
- Мой отец, - задумчиво произнес король, запретил бога... В детстве мама что-то рассказывала мне о нем, но я смутно помню, что... А мой дед запретил зеркало. Я родился спустя много лет, после этого запрета.
- Зеркало! - повторил первый министр. - Я даже слова такого не слыхивал.
- Зеркало! Припоминаю, - сказал король, - мне рассказывала бабушка, что зеркало - это нечто такое, что убеждало моего деда, будто он урод. Поэтому он запретил зеркало и изгнал его за пределы нашего королевства.
- Запреты осчастливили нас, - признал первый министр. - Но, ваше величество, я осмелюсь просить вас еще об одном запрете. Сделайте великое одолжение, исполните мою личную просьбу.
- Проси! - повелел король. - Ты хороший министр, и я запрещу ради тебя все, что бы ты ни пожелал. Если осталось что-либо запрещать.
- Осталось, ваше величество, осталось! - горестно воскликнул
министр.
- Запретим! - пообещал король. - Говори.
- Любовь, - с болью сказал министр.
- Любовь, - повторил король, и сердце его сжалось. Он вспомнил сбежавшую королеву.
- Да, любовь. Пока она есть, люди будут страдать, ревновать и мучиться от одиночества.
Министр был тонким сердцеведом, он подбирал такие слова, которые буравили сердце королю.
- Мой мальчик, - сочувственно сказал король.
Он впервые так обращался к своему министру. - Ты так молод и красив. Ты познал счастливую любовь, но откуда тебе ведомы ревность, страдание, одиночество?
- О, я страдаю уже три часа подряд! - признался министр.
- Три часа подряд! Но почему? У тебя красивая жена. Она любит и верна тебе. Не так ли?
- И я так считал, ваше величество. Но сегодня в полдень жена отправилась за город, чтобы посмотреть развалины дворца вашего деда, того, кто запретил зеркало. Среди руин она нашла осколок разбитого стеклышка, как я разумею теперь, заколдованного, и вернулась домой совершенно неузнаваемой.
- Неузнаваемой?
- Именно так, ваше величество. У жены была сестра, умершая несколько лет тому назад. До указа о запрещении смерти, - поспешно добавил министр.- Они были близнецами.
- Так, - заинтересованно сказал король.
- Жена моя, вернувшись с этим стеклышком, все смотрелась и него и повторяла: "Милая моя сестричка, я вижу тебя! Спасибо, что ты явилась ко мне в этом стеклышке". Я решил было, что она рехнулась. Но потом, когда она на минутку выпустила из рук стеклышко, я схватил его и посмотрел. И что же я увидел!
- Не было там никакой сестры, и не с сестрой она, как оказалось, ворковала. В проклятом стеклышке я увидел молодого, красивого человека, моего счастливого соперника. Я взбесился - и он тотчас разгневался. Я нахмурился - и он в ответ. И тут я понял, что он так же ненавидит меня, как я его. Так вот кто являлся ей из колдовского стеклышка. Я умираю от ревности. Ваше величество! Вы дали мне все - власть, богатство, вашу милость. Умоляю вас, запретите любовь. Я разлюблю ее и снова буду счастлив.
- Дорогой мой, - растроганно сказал король, - я повелю это сегодня же. Но я хочу посмотреть на твоего счастливого соперника. Может быть, я знаю его? Если он из моих подданных, ему несдобровать. Дай мне стеклышко, я погляжу, кто он.
- Вот он, - сказал министр, вынул из кармана осколок зеркальца и протянул королю.
Король взял зеркальце и долго-долго смотрел в него. И вдруг расхохотался.
- Дурак ты, - сказал он, - хоть и первый министр. Расстраиваться из-за такого дряхлого урода!
Король был мудрым физиономистом, он обладал умением определить суть человека по чертам его лица. Он смотрел в зеркальце и говорил:
- Это же свиное рыло. Он туп и зол на весь мир. Прикидывается добрячком, а на деле всех ненавидит. Всех сделал несчастными, и оттого сам несчастен. Это конченный человек. Он скоро умрет. Стоит ли из-за него расстраиваться?
Король был прав. Стоит ли расстраиваться?
