Но вскоре, в "маленьком романе", названном "Зеленая коса" (1882), эта конструкция предстает в ином ракурсе:
" - И это воля папы! - говорила она нам, и говорила с некоторой гордостью, как будто бы совершала какой-нибудь громаднейший подвиг" [С.1; 164].
В данном случае оборот "как будто бы" особо значимой роли не играет, и создаваемый им художественный эффект достаточно прост. Верность данному слову и свою решимость выполнить волю отца, выйдя замуж за указанного им человека, Оля Микшадзе воспринимает как подвиг.
При этом подвига мы не видим, о нем сказано в самой общей, далекой от зримости форме. В сознании возникает образ девушки, которая произносит свои слова с гордым видом. Только и всего.
Не слишком выразителен и оборот из "Сельских эскулапов" (1882): С.9
"В приемную входит маленькая, в три погибели сморщенная, как бы злым роком приплюснутая, старушонка" [С.1; 198].
Конструкция "как бы злым роком приплюснутая", призванная конкретизировать внешний облик очередной посетительницы земской больницы, не слишком информативна в силу своей отвлеченности и мало что сообщает внутреннему зрению. Старушка выглядела так, как она выглядела бы, если бы ее "приплюснул злой рок". Не очень конкретно.
А.Чехонте теперь явно пытается совместить в подобных оборотах абстрактное, отвлеченное и - предметно зримое. В рассказе "Пропащее дело" (1882) это ему удается значительно лучше:
"Я поцеловал ее в голову, и в моей груди стало так тепло, как будто бы в ней поставили самовар" [С.1; 203].
В сознании действительно возникает на мгновение этот "аппарат" для кипячения воды. Но вряд ли кто-нибудь из читателей увидел самовар, поставленный в груди героя. Представить себе такое довольно трудно, тут требуется преодолеть значительное сопротивление реально-бытового опыта, хоть, может быть, уже и не очень актуального. Наш "самовар" стоит в комнате, или на кухне, но - не в груди героя.
И вновь возникает соблазн сослаться на метафоричность картины. И вновь, как представляется, такое объяснение окажется далеким от истины.
Вместо метафоры как скрытого сравнения перед нами с р а в н е н и е. Сопоставляются две ситуации. В груди стало так тепло, как в ней стало бы тепло, если бы там поставили самовар.
Конечно же только что поставленный самовар, как и пышущий жаром, не способен согреть комнату, но его вид может дать ощущение тепла и уюта, сопровождаемое подспудным ожиданием близкого чаепития. Потребительский оттенок здесь тоже важен, он созвучен настроению героя, охотника за приданым.
И наш самовар по сути становится знаком домашнего тепла, благополучия и уюта. Поэтому здесь уместнее говорить о метонимичности образа, сопутствующей сравнению, тяготеющей даже к эмблематике.
Интересно, что за полтора месяца до "Пропащего дела" был опубликован рассказ "Свидание хотя и состоялось, но..." (1882), тоже - о неудачном свидании.
Герой рассказа решил скоротать время за пивом: "Выпив три стакана, он почувствовал, что в его груди и голове зажгли по лампе: стало так тепло, светло, хорошо" [С.1; 175].
В данном случае перед нами очевидная метафора. Отметим, однако, что автор считает нужным ее пояснить. И эффект скрытого сравнения пропадает. Это уже не "загадка".
Данный принцип получает развитие:
"После второй бутылки он почувствовал, что в его голове потушили лампу и стало темновато" [С.1; 175].
Хорошо понимая комическую суть приема, читатель не столько видит лампу в голове героя, сколько воспринимает его ощущения, соответствующие разным стадиям опьянения. С.10
Думается, что чеховский опыт работы над этим рассказом по-своему отразился в "Пропащем деле", в котором писатель предпочел не метафору, а сравнение, не нуждающееся в пояснениях.
"Скверная история" (1882) предлагает целый набор необычных, претендующих на юмористическую художественность, выражений, оборотов благо, объем позволял: по жанру этот текст - "нечто романообразное" и насчитывает целых девять страниц.
Время написания совпадает с началом чеховского "кризиса", отмеченного повышенным интересом писателя к поискам в сфере поэтики, в том числе - в области тропеической организации текста.
Рассказ подчеркнуто юмористичен и, что непривычно для А.Чехонте, переполнен каламбурами, парадоксами, двусмысленными выражениями, построенными на игре слов, и, конечно же, тропами.
Стилистической основой текста стало ироничное обыгрывание бытовых и литературных штампов, вплоть до говорящих фамилий героев (Леля Асловская).
Вместе с тем для автора здесь характерно особое внимание к сравнительным конструкциям с союзом "точно".
О Ногтеве, не сводящем глаз с окон Лели, сказано так: "Он глядел, точно помирать собрался: грустно, томно, нежно, огненно" [С.1; 217].
Данный сравнительный оборот по содержанию и форме похож на аналогичные с союзными сочетаниями "как бы" и "как будто бы". Ногтев глядел так, как он глядел бы, если бы собрался помирать. Снова сравниваются две ситуации, гипотетическая привлекается для пояснения исходной, подаваемой как реальная. Метафорическое значение данного сочетания - "помирать собрался" - здесь ослаблено, не только в силу невысокой его употребляемости, но и благодаря авторскому, ослабляющему метафоричность, уточнению: "грустно, томно, нежно, огненно".
Другой пример сложнее:
"Сердце рара от такого предложения точно дверью прищемило " [С.1; 218].
"Увидеть" эту жутковатую картину, построенную на реализации метафоры, читателю мешает, быть может, не вполне осознаваемая связь выражения с общеязыковым "сердце щемит".
Метафорическая основа сравнения, при неявной отсылке к более привычному речению, и является главным носителем эстетической информации в данном обороте, в целом не очень удачном.
По существу такая же ситуация складывается с оборотом, в котором соединились метафора, в силу своей древности - почти эмблематичная, и сравнение в форме творительного падежа: "Знакомство затянулось гордиевым узлом: связалось до невозможности развязать" [С.1; 217].
Более простые, не осложненные сравнительной конструкцией метафоры в "Скверной истории" характеризуются тем же качеством - неспособностью создаС.11
вать отчетливый зрительный образ: "Робкая любовь - это басня для соловья" [С.1; 219].
Во всех трех примерах содержится отсылка к неким концептам, будь то пословица, устойчивое выражение, в том числе - имеющее тысячелетнюю историю, или же - расхожие литературные штампы, как например, в таком случае: "В воздухе, выражаясь длинным языком российских беллетристов, висела нега..." [С.1; 220].
Есть в тексте интересный пример использования гоголевского минус-приема: "Для полноты райской поэзии не хватало только г. Фета, который, стоя за кустом, во всеуслышание читал бы свои пленительные стихи" [С.1; 220].
Специфика художественного слова.
Повествователь сетует на отсутствие г. Фета, но читатель тем не менее видит поэта стоящим "за кустом" и во всеуслышанье читающим стихи.
По внутренней форме эта фраза, благодаря сослагательному "бы", близка к сравнениям с союзами "точно", "как будто", "как бы", и в ней также сопоставляются две ситуации: подаваемая как реальная, в которой Фета "не хватает", и - гипотетическая, в которой поэт присутствует.
Сопоставление обнаруживается и в основе другого фрагмента:
"Леля сидела на скамье, куталась в шаль и задумчиво глядела сквозь деревья на речку.
- думала она, и воображению ее представлялась она сама, величественная, гордая, надменная..." [С.1; 220].
Это героиня видит себя величественной, гордой, надменной.
Читатель же оказывается в привычной для Чехова с р а в н и т е л ь н о й ситуации. И видит д в у х барышень: одну, сидящую на скамье у реки и нетерпеливо ожидающую любовных признаний, и другую - созданную ее воображением.
Данное сопоставление таит в себе, конечно же, юмористический смысл.
Как и перенасыщенное тропами описание последствий объяснения:
"Бедный художник! Ярко-красное зарево окрасило одну из его белых щек, когда звуки звонкой пощечины понеслись, мешаясь с собственным эхом, по темному саду. Ногтев почесал щеку и остолбенел. С ним приключился столбняк. Он почувствовал, что проваливается сквозь всю вселенную... Из глаз посыпались молнии..." [С.1; 223].
Ногтев оказался в состоянии, когда кажущееся воспринимается как действительное. Но сравнительное "как", в той или иной форме выраженное, отсутствует. Предлагается кажущееся вместо реального.
И мы почти не замечаем, что весь процитированный фрагмент состоит из штампованных метафор. Автор "цитирует" их, нагнетает, сталкивает друг с другом, обыгрывает, чуть видоизменяя, вводя например, гиперболу, и тем усиливая эффект.
Из обыгрываемых штампов состоит и описание барышни, пережившей потрясение:
"Леля, трепещущая, бледная как смерть, ошалевшая, сделала шаг вперед, покачнулась. По ней точно колесом проехали. Собравшись с силами, она неверС.12
