- Прудовский потому и погиб, что слишком много открыл знаний.
Это преступление (убийство его или кончина, - называйте это как хотите) конечно было умышленным, но умысел вынашивал не человек, а нечто высшее.
- Ну если вы все так хорошо поняли, то в таком случае, зачем же было возобновлять следствие, ведь район прекратил дело, установив, что здесь имел место несчастный случай.
- На этот вопрос легко ответить. Дело в том, что наша команда не однородна. Она состоит их людей разных: кто-то хочет свести счеты с покойником, кто-то хотел бы доказать, что он был бездарностью, кто-то гением. Последнее доказуемо тем, что Прудовский был убит силами, землянами до сих пор не исследованными. Но внешне это походит и на несчастный случай. Им, этим силам, наверняка ведома конспирация, особенно, когда надо обмануть нас с вами.
- Но в таком случае надо обратиться к местным властям, чтобы Выползово было как-то переименовано, - улыбнулся я, - вы представляете себе, что Центр аномалии и, может быть, контактов с внеземными цивилизациями, вдруг носит такое вот название?
Археолог шутки не принял.
- Мы уже думали об этом, Леонид Владимирович, - ответил он, - сейчас, по-моему, наступило время для того, чтобы вы могли посмотреть тетрадь покойного. Я принес эту тетрадь, потому что иллюстрируя лишь одну сторону жизни Прудовского, могу впасть в односторонность, а вам как искателю истины, полагаю, надо знать больше.
- Все что вы сейчас откроете и рассмотрите, - снова продолжал археолог, - уверен, приведет вас в плохое настроение. Вот видите, на первой же странице столбиками написаны имена людей, рядом против каждого имени дата. Даты начинаются с конца сороковых, заканчиваются девяностыми, а здесь в этой графе коротко, что сей человек сделал в отношении Прудовского плохого. Иными словами, кто и когда его обидел. А вот в этой графе возмездия (не пугайтесь - всего лишь результат ei'o субъективного отношения к людям). Понимаете, этот человек никогда и никому ничего не прощал. Говорят, что гений и злодейство несовместимы и не могут ужиться в одном человеке. Но я, например, не уверен, что подобное хобби с тетрадкой могло просто так обойти провидение, если, конечно, оно вообще существует...
- Интересно, - машинально сказал я. Но тут мне пришла в голову мысль, которой я тотчас же с археологом и поделился.
- Скажите, а вам не приходило в голову, что... скажите, а в этом списке нет вашего имени?
- Есть, конечно, и встречается не раз.
- Я. если можно, попросил бы вас дать мне на время эту тетрадь. Я полагаю, этот список не совсем то, о чем мы говорим. Это только на первый взгляд список обид, а на самом деле... Словом, я беру ее у вас, я, кажется, увидел некоторую систему, имеющуюся в этом списке. А может и дешифровальщики нам что-то подскажут.
Через несколько дней состоялась моя новая встреча со свидетелем. А пока пролетали эти несколько дней, я неистовствовал в раскопках, общался с людьми, и что запомнилось, купался и очаровательном озере, пил хороший коньяк со своей восхитительной супругой и был почтителен с ней, как следи. Вообще, надо сказать, что, участвуя в этой работе, я неплохо отдохнул.
Однако что-то мешало мне расслабиться до конца. И это что-то напомнило мне веселье и трапезы небезызвестного Хомы Брута в день перед очередным походом в церковь на отпевание панночки.
Когда документ от дешифровальщиков, которого я ждал как серьезную точку отсчета для моего очерка (я твердо решил не выходить из рамок очерка в своем "огоньковском" выступлении), - наконец появился, то я не пошел к археологу, а пригласил его с нарочным в вагончик, который уже несколько дней заменял мне кабинет.
- Я не знаю, огорчу ли я вас, - сказал я вошедшему в кабинет археологу, - или обрадую, но вы были правы только в общих чертах, в том, что Прудовский составлял список обидевших его людей.
Однако вы ошиблись в том, что увидели в списке только летопись чьих-то плохих поступков. Вы знаете, что компьютер из полутора тысяч ответов на вопрос, что это может быть за список?, тысяча триста двенадцать раз ответил невероятное: профессор Прудовский пытался составить схему бытия.
- Не понимаю вас, - честно удивился археолог.
- Да-да, человечество давно думает о книге судеб, - сказал я, стараясь быть столь же возвышенным, как и несколько дней назад был со мной археолог. - Прудовский пытался составить книгу судеб. Вот, посмотрите, целая колонка дат и значков, которые вы не поняли. А компьютером они были расшифрованы. Вы знаете, что это такое?
- Что? - спросил археолог, протягивая руки к тетради.
- Здесь указаны даты возмездия, то есть даты, когда обидевшие профессора люди, получали по заслугам. Так вот эти даты имеют, как видите, определенную закономерность. Чаще всего, по мнению покойного, человек, обидевший его, получал по заслугам через десять месяцев:
- Вот как, - удивился археолог, - это любопытно.
- Более чем любопытно, - продолжал я, - потому что мы можем теперь ответить на вопрос, сказать, почему некоторые имена обведены в кружочки. Потому, - я пристально посмотрел в глаза собеседнику, - что в отношении этих людей возмездие не наступило, из чего, я уверен, профессор сделал вывод, что на самом деле эти люди его не обидели. Он ошибся.
- Либо? - спросил археолог, меняясь в лице.
- Либо эти люди были сильнее профессора, вы, кажется, это хотели услышать?
- Невероятно, Леонид Владимирович, невероятно, кто бы мог подумать, что журналист может столь замечательно и абстрактно мыслить.
- Да тут дело не в мысли, - продолжал я, пропуская "комплимент" мимо ушей,- а совершенно в другом, и мне понадобится ваша помощь.
именно ваша, потому что вы сами принесли мне эту тетрадь.
Мне обязательно нужно попасть туда. на то самое место, где погиб Прудовский. Я прошу вас об этом, хотя мог бы и потребовать, но в моем представлении Прудовский - представитель той науки, которой еще не существует. Науки, исследующей контакты с небом (подразумевайте под этим что угодно), и эта наука со временем, уверен, объяснит действительное положение вещей на этой планете.
Кто может ответить на вопрос: почему часть земных существ имеет в голове аппарат, способный воспринимать под воздействием логики сознания удивительные вещи. И более того, тот же самый аппарат, но уже вопреки всякой логике, заставляет их контролировать свои действия, самих себя, иными словами, давать отчет перед небом. Я не имею в виду религию.
- Не совсем так, - сказал археолог, - если вы имеете в виду только человека, то многие существа имеют мозг, как инструмент для выживания, включенный в автоматический режим инстинкта. Возьмите десятки случаев, когда животные подсказывают человеку, какую траву надо поесть, чтобы выздороветь. Вопрос в том, почему у человека не включен мозг таким образом, что ему не дано знать, какую и когда надо есть траву. Он придумывает лекарства. Химию.
Все свои научные открытия человек вынужден делать неимоверно сложно, долго и болезненно.
- А это правда, что мозг собаки может в отличие от человеческого заставить ее видеть будущее, хотя бы на несколько минут вперед. Предвидеть опасность? - Я понимаю, конечно, что вы не биолог, - сказал я, - но мне хотелось бы знать на сей счет ваше мнение.
- Ваш вопрос, Леонид Владимирович, по всей вероятности, связан с версией: а не было ли Прудовскому предначертано именно здесь совершить свои открытия и погибнуть. И если да, не чувствовал ли он это?
- Мы понимаем друг друга, - ответил я, - и, быть может, это приблизит нас к открытию процессуальному, ибо, как я себе то представляю, профессор каждый раз, вылезая из шурфа, носился с новой идеей. Почему же тогда он не был завален сразу, лишь он полез под землю.
- А он и полез туда первый раз.
- Вот как, тогда я тоже погибну, следуя вашей логике, забравшись в тот же шурф, что и он.
- Конечно, и скажу вам больше: погибнув при тех же обстоятельствах, простите, что я вам это говорю, вы встретите там профессора.
Я удивился столь парадоксальному мышлению археолога и задумался. Но чем больше думал, тем приходил к большему убеждению, что все же обязан слазить в этот шурф.
- Скажите, профессор, а вы уверены в том, что само небо не хотело, чтобы Прудовский жил только из-за того, что он приоткрыл тайну этого неба, тайну бытия.
- Я никогда не говорил вам об этом, Леонид Владимирович.
- Но думали? И намекали.
- Ну думал ли, не думал, какое это имеет значение?
- Скажите, а будь вы на месте погибшего, как бы вы себя там вели?
- Я никогда не мог бы быть на его месте, потому что убежден, на свете есть вещи несопоставимые. Иначе игра, которую затеяло с нами небо, превратится в фарс.
- Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду то, что каждому здравомыслящему человеку когда-то н жизни приходит в голову мысль, что за все надо платить, каждый за что-то платит.
- Ну, это наверное так.
- Да, но при этом, когда вы видите слепого на улице или беспомощного калеку, вы склонны его пожалеть, не так ли. А степень вашего шока от вида этого калеки - есть степень ваших пригрешений к этому времени. Так сказать, индикатор, установка: остановись, подумай, верно ли ты живешь... А уж потом: займешь ты его место, если не остановишься..
