М и х а и л (входит). Нельзя достать шампанского в этом чортовом углу. Кого вижу!
М у р а т о в. Ты что же путешествуешь одиноко, жених?
М и х а и л (делает ему рукой прощальный жест). Вечером увидимся.
М у р а т о в. Надеюсь! За тобой - мальчишник!..
М и х а и л. Конечно... (Муратов исчез.) А где же все?
С о ф ь я (пристально смотрит на него). Там, в той комнате...
М и х а и л. Меня - исключают? Да, что ли? Я ведь слышал отцово красноречие...
С о ф ь я (почти с презрением). Ты, кажется, везде будешь лишним...
М и х а и л. Я тебе говорил, что эдак будет лучше... Но - зачем было тревожить смирного мальчика? Вот те и мальчишник! Тётя Соня - тебе скучно?
С о ф ь я. С вами? О, да! С вами - больше, чем скучно... с вами ужасно!..
(Входят Павла и Антипа, Анна Марковна в слезах.)
А н т и п а (торжественно). Вот, сестра Софья... видишь ты... Решили мы, что...
(Схватывается рукой за сердце.)
П а в л а. Софья Ивановна - поймите меня, простите...
С о ф ь я (обнимает её). Не знаю, что сказать вам... Не понимаю вас...
А н т и п а. Михайло... ты, того... не обижайся! Ты - молод, невест много...
М и х а и л. Я очень рад... Честное слово! Павла Николаевна - я сказал, что очень рад, - вы не сердитесь! Я ведь знаю - не пара я вам!
А н т и п а. Ну, вот, Анна Марковна, видишь, я говорил...
П а в л а (Михаилу). Мы будем дружно жить...
М и х а и л (кланяясь). О, конечно...
(Тихонько, пьяно смеётся.)
А н т и п а. Анна Марковна - будь спокойна! От моей вины - богом тебе клянусь - дочь твоя ни одной слезы не прольёт...
Ц е л о в а н ь е в а (опускаясь перед ним на колени). У тебя мать была, любила тебя... добрый человек - вспомни свою мать! Матери твоей ради - пожалей дочь мою!
(Антипа, Павла - поднимают её; Софья отвернулась к стене, отирает глаза платком; Михаил - взволнован и пьёт рюмку за рюмкой.)
П а в л а. Мамочка, полно, всё будет хорошо!
А н т и п а. Ну - я тебе слово дам, какое хочешь... Все зароки беру на себя, встань! Двадцать пять тысяч кладу в банк на её имя - ну, ладно!
С о ф ь я. Довольно, господа! Миша, налей чего-нибудь! Анна Марковна, я с вами в матерях, хоть и молода для такого бородатого сына. (Антипе.) Ты что трясёшься, точно тебя под суд отдали?
Ц е л о в а н ь е в а. Милая моя...
(Обняла дочь и плачет беззвучно.)
А н т и п а. Мне - сесть да помолчать хочется, как делают перед дальним путём...
С о ф ь я. Вот что: здесь душно! Павля, ведите всех в сад...
П а в л а (Антипе, матери, беря их за руки). Идёмте...
М и х а и л. А - выпить хотели?
С о ф ь я. Потом, оставь! Эх, ты... дитятко! (Обняла его за плечи, гладит голову.) Ну, что?
М и х а и л. Ничего, тётя Соня... Право же - мне всё равно!..
С о ф ь я. Идём в сад...
М и х а и л. Не пойду...
С о ф ь я. Почему?
М и х а и л. Не хочу...
С о ф ь я (заглядывая в глаза ему, тихо). Значит - не всё равно, а?
М и х а и л (усмехаясь). Неловко как-то - за отца. Такой он красивый мужик, такой - литой, цельный... Ему ли пряники есть?..
С о ф ь я (уходя, с улыбкой). Что делать? Человеку всегда хочется немножко счастья... немножко!..
М и х а и л (подошёл к столу, наливает вина, бормочет). Зачем же немножко? Немножко - скучно...
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
В саду у Зыковых. Слева - широкая терраса барского дома, против неё, под липой, за столом П а в л а вышивает что-то, М и х а и л с гитарой, Т а р а к а н о в - длиннобородый старик, одетый в парусину, очень странный, смешной. В глубине сада, у конца террасы Ц е л о в а н ь е в а варит варенье, около неё девочка-подросток - С т ё п к а.
Т а р а к а н о в. Это всё оттого, что образовалось смятение понятий и никто не знает точно - где его место...
П а в л а (задумчиво повторяет). Смятение понятий.
Т а р а к а н о в. Именно.
М и х а и л (перебирая струны). Вы бы, Матвей Ильич, рассказали чтонибудь из жизни и без философии...
Т а р а к а н о в. Без философии - ничего нет, ибо во всём скрыт свой смысл, и его надобно знать.
М и х а и л. Зачем?
Т а р а к а н о в. Как это - зачем?
М и х а и л. А если я не хочу ничего знать?
Т а р а к а н о в. Этого нельзя.
М и х а и л. А я - не хочу...
Т а р а к а н о в. Каприз юности.
П а в л а. Вы не спорьте, вы говорите просто...
Т а р а к а н о в. Тебе скажут - посторонись, а ты не поймёшь...
М и х а и л. Ну?
Т а р а к а н о в. Ну, и сшибут с дороги.
М и х а и л. Посторониться, Матвей Ильич, я всегда сумею, я брезглив...
П а в л а (мельком взглянув на него). Не надо сердиться... В сердцах чаще всего ошибаются...
Т а р а к а н о в. Не понимаю - что значит брезглив?
Ц е л о в а н ь е в а. Перестаньте вы тоску-то сеять! Павля, хочешь пенок?
П а в л а. Нет, спасибо! Ты лучше вели сделать мне блинчики к ужину...
М и х а и л. Почему же только вам? Я тоже люблю блинчики, может быть...
П а в л а (вздыхая). Пьющие - сладкого не любят.
М и х а и л. Это называется афоризм.
П а в л а. Что?
М и х а и л. То, что вы сказали.
П а в л а. Почему - афоризм?
М и х а и л. Чорт его знает...
Т а р а к а н о в. Странный вы человек, Миша...
М и х а и л. Все люди - странные, и понять ничего в них нельзя. Вы тоже странный, вам надо бы служить, взятки брать, а вы - философствуете.
Т а р а к а н о в. Мне взятки брать не к чему, я человек одинокий.
П а в л а. А я слышала - сын у вас есть?
Т а р а к а н о в. Я от него отрёкся...
П а в л а. Совсем? За что?
Т а р а к а н о в. Окончательно. За то, что он Россию не любит...
П а в л а (вздохнув). Не понимаю...
М и х а и л. Матвей Ильич сам ничего не понимает.
Ц е л о в а н ь е в а. Со стариками-то как нынче говорят!..
М и х а и л. Старики сами сознаются, что живут в смятении понятий. Значит - подождите учить!
Ц е л о в а н ь е в а. Разве я учу? Бог с тобою!..
(Идёт на террасу. Стёпка, оглянувшись, насыпает в карман себе сахар.)
П а в л а. Да не обижайтесь вы друг на друга! Зачем?
Т а р а к а н о в. Для развлечения больше.
М и х а и л. Вот именно...
П а в л а. Миша, сыграйте вашу песенку про девушку...
М и х а и л. Не хочется...
П а в л а. Ну, пожалуйста...
М и х а и л (взглянув на неё). Родителей надо слушаться.
(Настраивает гитару, Тараканов набивает трубку, раскуривает.)
М и х а и л (говорит речитативом, аккомпанируя тихонько на гитаре). Полем девушка тихо идёт. Я не знаю - кто она? Не её ли моё сердце ждёт, Грустью околдовано?
Т а р а к а н о в. Что же это за девушка?
П а в л а (с досадой). Не мешайте! Это - мечта.
Т а р а к а н о в (вздыхая). Вообще, значит, девушка. Понимаю. Но в этом случае - надобно жениться...
П а в л а. Ах, да не мешайте же!
(Во время чтения на террасе явился Муратов, в костюме для верховой езды, с хлыстом в руках. Слушая Михаила, он иронически морщится.)
М у р а т о в (сходя в сад). Какая поэтическая картина: варенье варят, сладкие стихи читают... Добрый день, Павла Николаевна, вы всё хорошеете! Отставной проповедник правды и добра - приветствую! Здравствуй, Миша...
(Его встречают молча, он садится рядом с Павлой; она жмётся, отодвигаясь от него. Тараканов, молча поздоровавшись, уходит в глубь сада, угрюмо оглядываясь на лесничего.)
М у р а т о в. Прошёл насквозь весь дом - пусто!
П а в л а. Тётя Соня дома...
М у р а т о в. Потом услыхал тихий звон гитары... Чьи это стихи, твои, Миша?
М и х а и л. Мои... А - что?
М у р а т о в. Плоховато. Впрочем, для домашнего употребления, вероятно, и это годится.
П а в л а. Позвать тётю?
М и х а и л (усмехаясь). Сиди, я позову...
П а в л а. Лучше я...
М у р а т о в. Почему же - лучше?
П а в л а. Не знаю. Ну, пускай Миша...
(Михаил идёт, оставив гитару; Муратов взял её, наклонил голову к Павле.)
М у р а т о в. Хорошо быть военным писарем, - это очень смелые люди они прекрасно ухаживают за барышнями и дамами. Как вы находите?
П а в л а. Я не знаю, не видала.
М у р а т о в. Писаря - и парикмахеры тоже - очень любят играть на гитарах.
П а в л а. Да?..
М у р а т о в. Вы - плохая Ева, у вас мало любопытства... Вас не интересует, почему я стал так часто бывать здесь, а?
П а в л а (смущённо). Нет... Не интересует...
М у р а т о в. Очень сожалею. Хотелось бы, чтобы вы подумали об этом...
П а в л а. Вы - старый знакомый тёти Сони...
М у р а т о в. Знакомый я старый, но душа у меня молодая, и её влечёт к молодому, как вас, например, к Мише, очень глупому парню...
П а в л а (волнуясь). Он - вовсе не глупый...
М у р а т о в. Я его знаю лучше, чем вы... Он же постоянно пьянствует со мною...
П а в л а. И меня вовсе не влечёт...
М у р а т о в (тихо напевает). "Старый муж, грозный муж..."
П а в л а (встала). Это - неправда!
М у р а т о в. Что - неправда?
П а в л а. Всё! Всё, что вы говорите! И я не хочу с вами... Вы нарочно меня...
М у р а т о в. Что - нарочно?
П а в л а. Я не знаю, как сказать. Вы надо мной смеётесь...
(Быстро идёт прочь.)
М у р а т о в (вынимая портсигар, следит за нею, вздыхает). Дурочка...
(Тихонько бьёт кончиком хлыста по струнам гитары. Из-за угла террасы выглянула Целованьева и - спряталась. Из дома выходит Софья, остановилась на верхней ступени, глубоко вздохнула.)
