Он вручил мне конверт с деньгами и повел в гостиную, где ждал мальчик, сидя на полу по-турецки с отсутствующим видом. Он встал, чтобы поздороваться.
– Мадемуазель, позвольте представить вам моего сына Пия. Пий, это мадемуазель Донуа, она будет приходить к тебе каждый день и помогать со школьной программой по французскому языку и литературе.
– Каждый день? – с досадой воскликнул он.
– Не строй такую мину, обормот. Тебе это необходимо, чтобы сдать экзамен на бакалавра.
– На бакалавра? – переспросила я. – В Бельгии нет бакалавриата.
– Пий учится во французском лицее. Ладно, оставляю вас знакомиться.
Стоило отцу выйти, как сын сразу стал со мной вежлив чуть ли не до подобострастия. Мы сели за стол, где лежали его тетради.
– Расскажите о себе.
– Меня зовут Пий Руссер, мне шестнадцать лет, я швейцарец. Моего отца зовут Грегуар Руссер, он камбист.
Камбист. Я не знала, что такое камбист, но поостереглась это обнаруживать.
– Мы недавно переехали в Брюссель.
– А раньше жили в Швейцарии?
– Лично я там никогда не был. Я родился в Нью-Йорке, а в школе учился на Каймановых островах.
– Там есть школы?
– Назовем это так.
Я воздержалась от дальнейших расспросов насчет сомнительных сторон деятельности его отца.
– А ваша мать?
– Кароль Руссер, без профессии. Я единственный ребенок.
– Хорошо. У вас дислексия. Объясните.
– У меня не получается читать.
Мне показалось, что это какая-то бессмыслица. Я схватила первую попавшуюся книгу, “Красное и черное”, и вручила ему, открыв на первой странице:
– Почитайте вслух.
Катастрофа! Он спотыкался на каждом слове и в большинстве случаев произносил их наоборот.
– А про себя у вас получается читать?
– Не знаю.
– Как не знаете?
Его охватила дрожь.
– А чем вы интересуетесь?
– Оружием.
Я посмотрела на него с тревогой. Он заметил мое беспокойство и засмеялся:
– Не волнуйтесь, я против насилия. Я интересуюсь оружием, но у меня его нет. Люблю рассматривать красивое оружие в интернете: аркебузы, шпаги, штыки. Изучаю материалы на эту тему.
– То есть читаете?
– Да.
– Значит, читать вы умеете.
– Это совсем другое. Мне это интересно.
– Можно прочесть роман, который вас заинтересует.
Он недоуменно посмотрел на меня, давая понять, что таких романов не бывает.
– Какие книги вы проходили в средней школе?
Изумленное лицо, словно он не уловил суть вопроса.
Я сформулировала иначе:
– Вы помните, какие книги были в списке обязательного чтения?
– Обязательного чтения? Да они никогда не посмели бы!
Лексикон главаря мафии меня позабавил.
– Значит, за всю жизнь вы не прочли ни одного романа целиком?
– Ни даже частично. И что, я должен читать это? – выдохнул он, указывая на “Красное и черное”.
– Естественно. Это прекрасная классика, в самый раз для вашего возраста.
– И как мне это одолеть?
– Рецептов нет. Надо просто начать читать, и все.
– А вы на что?
– Вы ожидали, что я прочту это за вас?
– Вы ведь уже читали эту книгу, правда? Почему бы вам не пересказать ее мне?
– Потому что пересказ не заменит вам чтения. И хорошо, что не заменит. Это же такое удовольствие читать Стендаля!
В его взгляде я прочла, что у меня не все в порядке с мозгами.
Урок длился слишком недолго. Я немножко потянула время.
– Вас зовут Пий, очень красивое имя. Вы первый человек с таким именем, которого я встречаю.
– Я бы предпочел без и краткого на конце.
– Любите математику?
– Обожаю. Это хотя бы умно.
Я проигнорировала наезд.
– Занятно, имя Пия еще встречается, а мужская форма – нет. Наверно, из-за последнего римского папы, которого так звали.
– Вы о чем? – спросил он с презрением, которое я как бы не заметила.
– Пий Двенадцатый – это вам ни о чем не говорит? Он был папой во время Второй мировой войны. И не только не протестовал против Холокоста, но чуть ли не одобрял его.
– Меня назвали не в честь этого типа.
– Догадываюсь. Пий – значит “благочестивый”. Вы молитесь?
– Посмотрите на меня хорошенько!
Я встала.
– На сегодня достаточно, – сказала я. – К следующему разу прочтите, пожалуйста, “Красное и черное” до конца.
– Мне на это понадобится несколько недель! – воскликнул он.
– Ваш отец хочет, чтобы я приходила каждый день. Теоретически вам надлежало бы прочесть это к завтрашнему занятию. Не вижу тут ничего невозможного.
– Погодите! – запротестовал он. – Я в
