быть осторожной, но была слишком непосредственна и жива, чтобы следить за каждым своим шагом. И, как подозревал Олег, не очень-то к этому и стремилась — она была прирожденным журналистом и обожала распространять информацию, в том числе и ту, которая не лежала в сфере ее чисто профессиональных интересов.
— У шефа, — ворчливым тоном подчеркивая свое недовольство, сообщил Олег.
Он поднялся, закрыл дверь и вернулся на место.
— И что интересного сказал шеф? — усаживаясь на стул у стены, спросила Диана.
— Хотел, чтобы ты сегодня поработала официанткой.
— Как это? — наморщила девушка гладкий лобик.
— А так…
Олег коротко пересказал разговор, состоявшийся у Ильи Захаровича. При этом он следил за выражением лица девушки — как отреагирует?
— Так ты, выходит, меня защитил! — засмеялась она.
— А не надо было? — спросил Дольников, чувствуя легкое раздражение от ее смеха.
— Конечно, надо было! Но я уже большая девочка, и сама могу о себе позаботиться, — Диана говорила это с улыбкой, но что-то в этой улыбке не понравилось Олегу.
— Еще не поздно, — заметил он. — Можешь сказать шефу, что я все напутал и ты после обеда свободна.
— Зачем ты так? — обиделась Диана. — Я совсем не то имела в виду…
Открылась дверь, вошел Гена Мирончик, ровесник Олега, коренастый, низенький человек, в очках, в поношенных джинсах и сорочке, приобретенных в секонд-хэнде, в стоптанных туфлях детского размера. Гена был из редакционных неудачников, до сих сидел в простых корреспондентах и вряд ли мог надеяться на большее. Бесплодное ожидание сделало его хроническим завистником, хотя в молодости он слыл рубахой-парнем и сорвиголовой. Дольников, некогда друживший с ним, давно уже опасался того пристального, косого взгляда, каким Гена вглядывался в него и в Диану. Сплетни разносили по редакции все, и не считали это чем-то предосудительным, но Мирончик вынюхивал горячие новости особенно рьяно, видимо, хоть так пытаясь реализовать свои способности.
— Что у тебя? — спросил его Олег.
— Ты это… — с некоторым замедлением подбирая слова, сказал Мирончик, — почему мой материал про долевое строительство завернул?
Его глаза скользнули по лицу Дианы, ее груди, и подернулись масляной пленкой. Вслед за тем, держа голову несколько боком, он уставился на Олега, посверкивая из-под очков маленькими светло-карими глазками.
Диана молчала — не ее дело. Она сидела, положив нога на ногу и выставив туго обтянутую платьем грудь, так, как будто ее ничего не касалось. Но взгляд ее лучился весельем, и Дольникову трудно было сохранять серьезность в ее присутствии. Но и выгонять ее он не решался. Когда он это делал, она сильно обижалась. Могла вскочить и хлопнуть дверью — такое уже бывало. А давать Мирончику лишний повод для сплетен Олегу не хотелось. Поэтому, делая вид, что не замечает веселья Дианы, он сердито проговорил:
— Потому что написано плохо. Ты сам читал, что написал?
— Читал, — ответил Мирончик с вызовом. — Нормально написано.
— Да где нормально! — взорвался Олег. — Студенты лучше пишут. Воды налил, темы не раскрыл. А заголовок! Ты что, ничего лучшего придумать не мог?
— Нормальный заголовок, — проворчал Мирончик, впрочем, уже не очень уверенно.
— Иди, — прикрикнул на него Дольников. — Хотя бы начало переделай. И сократи на треть.
— На треть? — испугался Мирончик.
— Лучше вообще наполовину.
Мирончик приуныл. Единственное, что его до сих пор радовало, это возможность зарабатывать на количестве строк, от которых напрямую зависела зарплата. Каждая написанная строка оборачивалась рублем, а сокращение материала существенно уменьшало доход. Гена, обладатель большой семьи, бился за каждую копейку, и не было для него ничего горше, чем урезание уже написанной статьи.
— Я переделаю, — сказал он. — Есть идея… И заголовок другой придумаю. Только давай не будем сокращать!
— Иди и исправляй, — перебил его Олег. — Если до обеда сделаешь, поставлю в номер.
Опустив плечи, Мирончик вышел из кабинета. Олег не верил ему. Эта деланная покорность могла разжалобить кого угодно, но только не его. Гена был твердым орешком, умел выживать в любой ситуации. И бить умел, жестко и обдуманно, это Олег помнил еще по прежней жизни.
— Ты бы помягче с ним, — сказала Диана, проводив Гену сочувственным взглядом.
— Жалко тебе его? — спросил Дольников.
— Жалко.
— Себя пожалей, — посоветовал Олег. — А за него не бойся. Он, если надо, тебя съест и не подавится.
— Такой маленький? — засмеялась Диана.
У Олега зазвонил смартфон. Он глянул на экран — Вадим. Ну, этому он был всегда рад.
— Алло? — прижал он трубку к уху.
— Привет, — послышался глуховатый, веселый голос Верховцева. — Что сегодня делаешь?
— Работаю.
— Не хочешь вечером пересечься?
— Вообще… — Олег замялся, глядя на Диану, — не знаю.
— Я угощаю, — сказал Вадим.
— Что за повод?
— Получил гонорар. Надо бы обмыть. Что скажешь?
— А давай! — согласился Дольников. — Где?
— На Карла Маркса, у книжного, где обычно.
— Раньше семи я вряд ли смогу…
— Раньше и не надо, — успокоил Верховцев. — Давай, подгребай, я подожду, если что.
Диана вдруг выпрямилась и сделала умоляющее лицо.
— И меня! — прошептала она.
Дольников секунду помедлил, глядя на нее.
Диана согнула руки перед грудью наподобие лапок, изобразила щенячьи глазки: брови домиком и горестные морщинки на переносице.
Олег беззвучно засмеялся, глядя на нее, и замотал головой: нет!
— Чего ты там пыхтишь? — спросил его Верховцев.
Диана указательным пальцем показала, что у нее по щекам текут слезы, и прикусила край нижней губы.
— Тут это… — сказал Олег, поглядывая на Диану. — Что, если я буду не один?
Диана высунула язык изо рта и закивала, часто дыша. Олег, сдерживая смех, прикрыл ладонью трубку.
— Ну и отлично, — сразу обо всем догадался Вадим. — Наконец познакомишь меня со своей красавицей.
— Ладно, — сказал Олег, уже начиная жалеть, что согласился. — До встречи.
— Ага, — отозвался Верховцев, давая отбой.
Олег с укором посмотрел на Диану:
— Тебе только хвостика не хватает.
— Куда мы идем? — спросила она, пропустив мимо ушей его недовольство.
— На встречу с одним человеком.
— С каким? С Верховцевым?
— С ним, — буркнул Олег.
Вадим был его другом еще по учебе в университете. Став успешным писателем и совладельцем издательства, он не переставал поддерживать дружеские отношения с Дольниковым. Более того, давал ключи от принадлежавшей ему пустующей квартиры, где у Олега с Дианой проходили короткие дневные свидания, — оставаться там на ночь Дольников пока не решался. Но он был должником Вадима, и тот давно хотел посмотреть на его пассию. Он так и говорил: «пассия», делая вид, что не замечает, как Олега коробит это слово. В свою очередь, Диана, зная о том, что их благодетель — писатель, горела желанием познакомиться с ним, и рано или поздно эта встреча должна была состояться. Но все равно Олег
