В Новгород прибыли автобусом после обеда, разместились в гостинице "Турист", где ему, отставному полковнику при параде да со звездой Героя, дали одноместный номер. После короткой обзорной экскурсии и ужина ветеран простился с группой, состоявшей в основном из молодежи, сказал, что идет спать.
Спутникам старик был до фонаря, торопились на дискотеку, тут же, в гостинице. Александр Дмитриевич, полчаса передохнув, не спеша переоделся в спортивный костюм, кроссовки, натянул на лоб черную "чеченскую" шапочку и незаметно вышел из гостиницы. В кармане лежал пистолет и веревка с петлей на конце. Никто его в вестибюле не встретил, а и встретил бы, не узнал - в спортивной одежде, сухой, поджарый, мускулистый, он выглядел лет на десять моложе. И двигался иначе - днем вышагивал важно, грудь вперед, подволакивая ноги и шурша об асфальт подошвами тяжелых (нарочно надел) ботинок. Сейчас шел, чуть пригнувшись, быстро, почти бесшумно - как когда-то в разведку ходил с ребятами.
Возле Гришкиного дома он оказался в двадцать один ноль-ноль, пройдя через город пустырями и проулками - весь путь заранее наметил досконально, когда разрабатывал план операции. Уже почти стемнело. Дождь, моросивший весь день, приутих. Дом стоял без огней, только тусклый свет фонаря падал с дороги.
Александр Дмитриевич рассчитал точно - гад исправно трудился, надстраивая третий этаж. Одна стена была уже обшита досками, и теперь Григорий, стоя наверху, обтесывал что-то топориком. Александр Дмитриевич открыл калитку и вошел на участок. Григорий тотчас его заметил, окликнул:
- Кто? Чего надо?
Вот этим голосом он приказывал Катюшке замолчать, когда та кричала... Александр Дмитриевич понял теперь, что значит, когда говорят "потемнело в глазах".
- Дом не продашь? - спросил хрипло, уверенный, что жадная сволочь, даже если и не собирается продавать, ценой непременно поинтересуется.
- А сколько даешь? - крикнул Григорий, продолжая махать топориком. Потом вгляделся в непрезентабельную фигуру покупателя, ухмыльнулся. И лениво пригласил: - Желаешь осмотреть, лезь сюда.
Что-что, а лазать Александр Дмитриевич, слава Богу, умел, в Афгане без этого никак. Через минуту он, вскарабкавшись по хлипкой приставной лестнице, уже стоял рядом с Гришкой, чувствуя запах спиртного и усмиряя дыхание. Потом стащил с головы шапку, глянул ублюдку прямо в ненавистное лицо:
- Узнал?
Понять, узнаёт его Григорий или просто принял за кого-то и испугался, Александр Дмитриевич не успел. В глазах того что-то заметалось, лицо напряглось. Дохнув перегаром и тут же стиснув рот, так что губы стали одной прямой чертой, замахнулся топориком. И, уже ни о чем не думая, действуя автоматически, так, как полагалось действовать в такой ситуации, Александр Дмитриевич бросился на "духа", перехватил руку с топором, дернул на себя, так что "дух", продолжая движение, проскочил мимо и оказался спиной к полковнику. И тогда Александр Дмитриевич сделал "замок" на горле противника и резко повернул его голову предплечьем, как рычагом.
Все это заняло одно мгновенье. Он скорее угадал, чем услышал, хруст. Со всхлипом обмякло, сразу став тяжелым, тело в его руках. Топор полетел вниз. Полковник отпустил тело, и оно, сорвавшись с высоты, глухо ударилось о землю.
Проверять, жив или мертв враг, Александр Дмитриевич не стал. Найдут ясно: оступился спьяну, упал, сломал шею.
Ловко, как кошка, полковник спустился, цепляясь за выступы, по противоположной стороне дома, к калитке не пошел - пробрался, осторожно ступая по траве, к забору. Впрочем, особо осторожничать было вроде ни к чему - вокруг ни души, а дождь, передохнув, сперва закапал и вдруг, точно по заказу, хлынул во всю мочь, такой плотный, что в пяти шагах ничего не разглядеть. Натянув шапку до самых глаз и подняв воротник, Александр Дмитриевич перелез через забор и уже другой дорогой вернулся в гостиницу, по пути избавившись от не пригодившейся веревки. Поначалу было задумано повесить ублюдка в уличном сортире - да чего уж... А пистолет? Что - пистолет? Тем более, именной. Никто ни в кого не стрелял и не собирался...
В гостинице он снял мокрую одежду, убрал в пакет (отвезти на дачу и сжечь с мусором) и принял горячий душ. Лег и сразу заснул. Устал за день.
Утром поехали смотреть монастырь, потом - раскопки. Молодые после вчерашних плясок ходили сонные, зато полковник выглядел свежим и бодрым.
- Берите пример со старшего поколения, - назидательно сказала девушка-гид, - ветеран Великой Отечественной, жизнь отжил, а все еще интересуется.
* * *
В первый день после новогодних праздников Дмитрий с Юлькой подали заявление во Дворец бракосочетаний. Юлька, правда, считала, что такая спешка пока ни к чему. Дмитрий настоял. Он хотел, чтобы все было сделано. И конец.
Свадьбу назначили на двенадцатое февраля - месяц на то, чтобы окончательно все обдумать и решить (по-казенному - "проверить чувства"). Это было ни к чему, он уже все решил, а от раздумий - одни "тараканы". Лучше бы всего сразу пришли, расписались - и штамп в паспорт. И никаких тебе размышлений, разных там воспоминаний... и другого. Лишнего.
...В день приезда Дмитрий явился к Юльке рано утром - первым поездом метро. Всю дорогу метелил себя, что не предупредил, - сюрприз, видите ли. Дебил. А ничего не подозревающая Юлька, которой по телефону было сказано, что он прилетит после Нового года, иначе - ну, никак! - так вот Юлька запросто могла уехать к родителям или торчать до утра в редакции, выпуская праздничный номер.
Когда он позвонил, чтобы сказать, что будет в Питере только седьмого января: такая подлянка, - на раньше нет билетов, праздники! - Юлька вела себя сдержанно. Седьмого, так седьмого. И замолчала. Дмитрию показалось, она там плачет, спросил, не очень ли Кот обиделся. Но Юлька абсолютно ровным голосом, чуть медленнее, чем обычно, произнесла, что нет, ты что? - только дураки обижаются на то, чего нельзя изменить. Дмитрий тихо сказал ей "целую", она ответила "ага" - и положила трубку. После этого он послал ей еще одно письмо по е-мэйлу, короткое - просто сообщил, что у него все в порядке, все по плану. Она не ответила, и это было понятно, не будет она слать письма туда.
Подходя в шесть утра к дому, он с удивлением увидел в окнах свет - и в кухне, и в комнате. Это было странно: Юлька любит поспать. Что-то случилось? Но, шагнув из кабины лифта на площадку, он сразу очутился в ее объятиях. Несмотря на жуткую рань, Юлька была в своем парадном красном платье, с новой прической - лоб открыт, на затылке "конский хвост". Все это Дмитрий рассмотрел потом, а сперва просто почувствовал руки, крепко обхватившие его шею, губы на своих губах и услышал ликующий голос:
- Митяй! Митяй! При-е-хал!
Оказывается, звонила Катя.
- Она такая хорошая! - восторженно говорила Юлька. - Представляешь? Звонок. Длинный. Я сразу поняла - междугородный, ну, думаю - мама с папой. Насчет свадьбы. А она говорит: "Здравствуйте, Юля, это Катя из Калифорнии". Представляешь? Я сперва испугалась...
- Чего?!
- Ну... мало ли... все может...
- Например?
- Ну... ты заболел или...
- Ясно. Или решил остаться там насовсем.
Юлька покраснела.
- Ага. Так и было. Я решил остаться, - продолжал Дмитрий, - и попросил сообщить тебе об этом Катерину. Именно ее. Из трусости. И отчасти из подлости. Хорошенького же ты мнения о человеке, за которого, помнится, еще недавно собиралась замуж.
- Я так не думала, - сказала Юлька, покраснев еще больше.
- Думала! Коты не умеют врать.
- Да ладно тебе прикалываться! Ему говорят, какая Катя хорошая, а он... Представляешь, она говорит: "Давай будем на "ты". Дима мне как брат, а ты, значит, сестра".
...Так. Брат. Несмотря ни на что. И ничего тут не изменить. Все к лучшему. Только почему так противно на душе?.. А Юлька... такая любящая, ласковая. Своя. Похудела. И глаза впали.
- Кот здоров? - спросил Дмитрий. Они стояли в прихожей, обнявшись. Он даже не успел снять куртку.
- Кот-то здоров, - откликнулась Юлька. - Только...
- Только?..
- Тут... не знаю, как ты отнесешься... Понимаешь, намечаются котята. Или один котенок - количество пока не определено.
- Юлька!! Ну... Вот это - да! Это же здорово!
...А правда - здорово? Да. Здорово. Потому что...Потому что ставит все точки над "и". Знак - "только прямо" при одностороннем, естественно, движении...
- Вот и Катя тоже так думает, - тихо сказала Юлька.
- Постой. А она-то при чем?... И что она там такое думает?
- Я ей сказала. Она же говорит - мы сестры, а я говорю: тогда ты скоро станешь теткой, - Юлькин голос звучал виновато. Чуть-чуть.
- Ну? А она?!
- Поздравила. И тебя велела поздравить. И передать, что все - к лучшему в этом лучшем из миров. Так и сказала.
Вот и все. Да. Именно - к лучшему. Никаких мечтаний, метаний и несбыточной фигни. Начинается взрослая жизнь. Реальная и трезвая. Как у всех обычных людей. Без... полетов во сне и наяву. Здесь его дом, рядом женщина, которую он теперь обязан беречь. И любить! И он же любит ее, любит, черт возьми!
