вентиляционную шахту. Я вышла попить водички.
Мими перестала печатать, и я остановилась над кухонной раковиной, гадая, чем она занимается. Читает рукопись и делает пометки? Спит? Вероятно, теперь, когда Фрэнк в школе, она хотела бы порадоваться тишине и спокойствию в доме, да только не может выйти из кабинета, не наткнувшись на меня.
Споласкивая стакан, я обратила внимание, что во дворе чего-то не хватает. Точно, машины! Ключи тоже пропали. Мими вновь села за руль? Надо же, молодец! Надеюсь, с правами у нее все в порядке.
Еще вчера я бы не удержалась от искушения ворваться в кабинет – быстренько пропылесосить и смести пыль, а заодно и взглянуть, как там что. А после того как она окрысилась на меня за то, что я дышу под дверью, – нет уж, спасибо. Представив выражение ее лица, если она вернется и застукает меня над рукописью, – в лучшем случае скептическое, я поспешно вернулась в гардеробную.
Я так увлеклась разбором вещей, что испуганно взвизгнула, когда в кармане шортов завыл койот, не сразу сообразив, что это мобильный. Очевидно, Фрэнк изменил стандартные настройки и на моем телефоне, чтобы я могла без труда узнать свой звонок в оживленном помещении. Например, в гардеробной.
Звонили из школы.
– Это Паула из администрации, – проскрипел в трубку хрипловатый, хотя вполне дружелюбный голос. – Вам нужно приехать за Фрэнком.
– Что случилось? – спросила я.
– Учительница говорит, что он мешает вести урок. Ой, секундочку. Что? Не плачь, лапуля, объясни спокойно.
Звонок внезапно прервался.
О господи! Она говорила это Фрэнку? С ним что-то случилось? Он обидел другого ребенка? Поджег с помощью солнечного луча и монокля противный учебник математики? От этого ребенка можно ожидать чего угодно.
Я схватила отобранную стопку одежды, унесла в свою комнату и засунула под кровать. Пробегая по коридору, я услышала, что Мими вновь стучит на машинке. Значит, «Мерседес» вновь в моем распоряжении. Половина двенадцатого. Я быстро соорудила сэндвич и написала записку.
«Еду за Фрэнком пораньше».
Я бухнула поднос на пол, сунула записку под дверь и убежала, не постучав.
Через десять минут я подкатила к школе. Должно быть, я ворвалась в приемную с перепуганным видом. Женщина за столом сказала:
– Не волнуйтесь. С рукой ничего страшного. Мы приложили лед и зафиксировали повязкой. Этого достаточно, чтобы доехать до больницы.
– С чьей рукой? Он сломал кому-то руку?
– Кто «он»? Вы разве не мама Фионы?
– Я вообще не мама. Я приехала за Фрэнком Бэннингом.
– Ой, я подумала, что вы мама новенькой третьеклассницы.
Да что же это такое? Мне всего двадцать четыре. Неужели я похожа на мать девятилетнего ребенка? Ах да, это же Голливуд. Значит, похожа.
– Веселенький первый день в новой школе, – продолжала женщина.
– Фрэнк сломал руку третьекласснице?
– Фиона представила себя астронавтом и спрыгнула с качелей. В ее возрасте пора соображать, что так делать нельзя. Фрэнк не имеет к этому никакого отношения. Правда, с этим мальчиком постоянно что-то случается, благослови его господь. Вы Элис?
Я узнала скрипучий голос Паулы.
– Да, а вы Паула? Что с Фрэнком?
– Ох, золотце, разве я не сказала? Обычно это первое, что я говорю. «Я звоню из школы, бла-бла-бла, с вашим ребенком все в порядке». Извините. Как раз во время нашего разговора вошла Фиона, ее рука висела под странным углом, и это выбило меня из колеи. Вы можете забрать Фрэнка в классе номер пять. Только сначала распишитесь.
Паула протянула мне шариковую ручку. У нее была добродушная улыбка, пышные волосы карамельного цвета и очки, а на шее красовалось макаронное ожерелье – мне делали такие дети, когда я работала в садике.
– Вы можете объяснить, что случилось? – спросила я.
– Честно говоря, нет. Знаю только, что ничего плохого. Просто у Фрэнка бывают трудные дни. Передайте ему, что я буду скучать. Мы всегда обедаем вместе. Я его до смерти люблю.
Я уже задумывалась, как проходят дни Фрэнка в школе. Теперь я получила об этом некоторое представление.
Значит, я все-таки познакомлюсь с учительницей. Фрэнк лежал на спине прямо у порога в классе номер пять, напоминая нечто среднее между полосатым дверным ковриком и поверженной статуей коммунистического диктатора.
– Здравствуйте, – сказала учительница. – Я мисс Пеппе. А вы, должно быть, Элис.
Мы стояли под дверью, чтобы она могла говорить со мной, не выпуская из поля зрения детей.
– Мы боялись, что вы не приедете до ланча.
– Что случилось?
– У него перегрузка. Учительница третьего класса предупреждала меня, что это может случиться. Когда Фрэнк перевозбуждается, он вскакивает с места и бежит к выходу. Он хочет выбежать, но при мысли о том, что ждет его за пределами класса, волнуется еще больше. Поэтому он ложится на пороге и замирает, и тогда дети не могут выйти из класса. Они же не хотят через него переступать.
– Прекрасно их понимаю.
Я присела на корточки перед Фрэнком. С закрытыми глазами он выглядел удивительно безмятежным.
– Что с тобой, Фрэнк? – спросила я.
– Я хотел выйти в уборную и вдруг оказался здесь. Подозреваю, что я уснул, потому что мы все время занимались математикой. Послушай, Элис, если мама спросит, скажи ей, пожалуйста, что я ничем не швырялся, кроме самого себя.
– Вставай, Фрэнк, – сказала я. – Немедленно.
– Нет уж, благодарю покорно, – отрезал Фрэнк и распахнул глаза.
– Вижу, ты передумала по поводу юбки, – добавил он и вновь опустил веки.
– Вам придется поднимать его самой, – сообщила мне мисс Пеппе. – Нам не разрешают. Его мать такая хрупкая, не представляю, как ей удается. Она обещала предупредить вас, что, возможно, Фрэнка придется забрать до окончания уроков.
Я прокрутила в памяти утро и поняла, что Мими именно это и сказала. Завуалированно.
Я вновь наклонилась над Фрэнком.
– Чтобы тебя поднять, мне придется до тебя дотронуться.
– Ничего страшного, – сказал он. – Можешь дотрагиваться, пока не овладела искусством левитации.
Остановившись у машины, я подумала, что искусство левитации пришлось бы как нельзя кстати. Тащить через двор новоиспеченного четвероклассника, вообразившего себя статуей, оказалось не легче, чем стопку досок от кассы строительного гипермаркета до самого дальнего края стоянки, если ты забыла прихватить оранжевую металлическую тележку. Когда я опустила Фрэнка на землю, чтобы открыть машину, у меня дрожали руки. Он отряхнул пиджак, прыгнул на заднее сиденье и пристегнулся, точно мы вернулись из очередного музея.
– Спасибо за помощь, – сказала я.
– Пожалуйста.
Фрэнк поднес к правому глазу монокль и осмотрел меня.
– Ты вспотела.
– Потому что жарко, а ты тяжелый.
– Если верить статистической таблице в кабинете педиатра, по весу
