прозвучало. В них столько добра, энергии, жажды жизни! Молодые могли бы позавидовать, только нет их рядом. Лишь я, Арай, Сандро, — думала Тамара, удобно устраиваясь под одеялом. Глаза закрывались сами, улыбка блуждала на губах. — Тётушки завтра будут красавицами, всем на загляденье, я уверена. Мои самые лучшие подружки невесты…»
Пробуждение было быстрым, она чувствовала себя отдохнувшей и бодрой.
— Вставай-вставай! — пропела в зале Мария. — Пора приводить себя в порядок. С макияжем не переборщи. Я уже была в ванной, причёску сделала, скоро буду одеваться. Девчонки уже звонили, тоже торопятся к нам. Вставай, Тамрико, дел полно! Хорошо, что жара ушла, иначе тушь потекла бы.
Она говорила и говорила, шуршала чем-то в комнате, отвечала на звонки.
«День начинается. Боязно почему-то стало, не по себе как-то. Грустно! Мы же занимаемся обманом. Да, я понимаю, что всё это действо только из-за Сандро. Значит, можно? Или это у меня волнение невесты началось? Не поздновато ли спохватилась? Отставить сомнения! Родители приедут, надо выглядеть счастливой, и пусть потом будет… А что будет, никто не знает».
С этими мыслями Тамара начала свадебное утро. Она еле успевала за своей наставницей. Чуть позже к ним присоединились Софико, Анна и Фрося. Но пришли они в обычной, повседневной одежде, объяснив это тем, что не хотели испачкать или помять праздничные наряды.
— Ой, девочки! — восхищённо прощебетала тётушка Фрося. — Во дворе такое делается! Вы не видели? Там же настоящий шатёр устанавливают, большой, просторный. Молоденькие мальчики в темных брюках и рубашках так и снуют с коробками, а некоторые уже в белых жилетах и с бабочками.
— Как ты всё разглядела-то? — усмехнулась Соня. — У тебя только один глаз видит.
— Так я этим глазом и смотрела, а потом к другому бинокль прикладывала. Да вы просто себе не представляете, какое это счастье снова увидеть мир! Говорят порой «хоть бы одним глазком», вот теперь я понимаю, что это значит. Господи милосердный, дай здоровья и счастья нашему доброму и щедрому Араю. Если бы не он… Ой! Совсем забыла сказать! Там всем руководит огромный дядька с бородой, вот просто огромный, как медведь на задних лапах. Эти мальчики-официанты уважительно называют его Леонидом Петровичем. И рядом с ним такой же, только молодой мужчина, у которого ручищи, как у… даже не знаю, с чем сравнить. Его Лёнечка кличет Захаром, сынок его, наверное — до того они похожи. Вот это имена! Девочки, какие же они красавцы!
— Фрося, успокойся, — миролюбиво сказала Анна, глядя на смеющихся подруг. — Ты прямо слюни распустила на мужчин. Забыла, сколько тебе лет?
— А какой теперь год? — выпрямив спину, спросила самая маленькая из всех женщин.
— Боже, дай нам силы, — пробормотала Мария, утирая слёзы от смеха и осторожно расправляя фату на манекене. — Всё ясно с тобой, Фрося. Памяти нет, но на мужичков заглядываешься.
— Так оно и к лучшему. Хоть поглядеть, это же не потрогать. Подумаешь, чуть за семьдесят…
— Кхе-кхе, — наигранно закашлялась Анна.
— Ладно, согласна, чуть за восемьдесят, но женщина всегда остаётся женщиной, до последнего вздоха, если она счастлива… Ой, какое платье, фата! Машенька, ты просто волшебница, а Тамрико самая красивая невеста.
Все повернулись к невесте, нервно теребившей пальцами кусочек белой ткани. Она понимала, что тётушки стараются для неё, дарят смех, уверенность, делятся своим настроением, но чувствовала такое волнение, что готова была разрыдаться.
— Сама не знаю, что со мной. Я боюсь надевать фату. Внутри всё дрожит, плакать хочется.
— Не вздумай! — строго сказала ей Соня, а потом тихо добавила, покачивая головой. — Ты невероятно красивая, Тамрико. Честно? Я никогда не думала, что ты такая стройная. Всегда в брюках, шортах, и не поймёшь ничего, а тут…
Платье из белого шифона было сшито строго по фигуре. Длинное, с небольшим шлейфом, расшитое жемчужинами, оно выглядело воздушным за счёт простого верха. Бретели открывали руки и плечи, глубокий и широкий вырез доходил строго до округлостей груди, не давая возможности разыграться воображению. Спина тоже была открыта по лопатки. Свадебное платье подчеркивало тонкую талию Тамары дорожками жемчужин, словно стремившихся соединиться в самом узком месте фигуры.
— Сказочная красавица, — прошептала Анна. — Платье белое, но кажется, что немного с розовым отливом, да?
— Это я специально сделала такую основу, — пояснила Мария. — Будто под шифоном ничего нет, сразу тело. Чувственно же получилось?
— Да, — хором ответили подруги.
— Так, а теперь оставим невесту. Тамара, не хочешь надевать фату, не надо. Это твой день. Только, наверное, волосы собери в высокую причёску, открой шею. Всё, девочки, нам тоже надо время, чтобы нарядиться. Аня, я к тебе…
В квартире стало очень тихо, лишь из подъезда доносился весёлый гомон подруг.
Она смотрела в окно, медленно укладывала волосы, скалывая их шпильками с жемчужными бусинами. Старалась сдержать себя и не подойти ближе, чтобы не видеть приготовления к свадьбе, но звуки всё равно долетали. Руки сами взяли фату, потом опустили вниз, снова подняли вверх и замерли.
— Что я делаю? — прошептала Тамара. — Фата, белое платье, как у настоящей невинной невесты — разве это правильно? Или нам необходимо сыграть всё по-настоящему, чтобы ни у кого не закралось сомнений в реальности нашего брака? А у кого оно может появиться? Не придёт же сюда его бывшая жена. Тогда зачем? Обманываю всех своих соседей, родителей. И его обманываю.
Она настолько погрузилась в размышления и переживания, что не заметила, как приколола фату к причёске, расправила воздушную ткань за спиной и надела тонкие, почти прозрачные перчатки выше локтей. Всё это делалось автоматически, а мысли были далеко, рядом с маленьким молчаливым мальчиком и его немногословным отцом.
Прикосновение чего-то теплого к плечу оказалось таким неожиданным, что Тамара вздрогнула и резко обернулась. Короткая фата, как снежный вихрь, метнулась за ней и улеглась на одно плечо.
— В чём ты меня обманываешь? — тихо спросил Арай, стоявший совсем рядом. — Если, конечно, ты говорила обо мне.
— О тебе, — растерянно ответила она. — А что ты здесь делаешь?
— Я долго ждал тебя. Все уже собрались, регистратор вот-вот подъедет, Шурка извёлся: крутит головой в поисках своей Тамрико. Нам пора идти. Или ты передумала? — Он помолчал немного, пристально вглядываясь в её глаза. — О каком обмане шла речь?
Ему на мгновение стало страшно: «А вдруг опять лишь материальная заинтересованность во мне? Нет, не может быть. Только не она. Нет. Тут что-то другое».
— Всё так быстро закрутилось, — пожав плечами, запинаясь на каждом слове, начала говорить Тамара, — а я почти ничего не знаю о тебе.
— Спроси, о
