3.
Таким образом, мы вплотную приблизились к мысли, что Иисус и Иуда - это как бы две ипостаси единого лица - Сына Человеческого, две антогонистические сущности, составляющую цельную личность пришедшего в мир Мессии[123]. "Иуда, неким таинственным образом, - отражение Иисуса, - пишет Борхес, снова ссылаясь на Рунеберга. - Отсюда тридцать сребреников и поцелуй, отсюда добровольная смерть, чтобы ещё верней заслужить Проклятие. Так разъяснил Нильс Рунеберг загадку Иуды"[124].
Согласимся с Борхесом: ничтожность мзды за "предательство" (30 серебренников), поцелуй Иуды, его работа казначеем в общине Иисуса (отсюда клеймо: вор), самоубийство - что ещё более могло оттенить чистоту и безгрешность Иисуса на фоне той мерзости, порока и грязи, которые олицетворяет собой апостол-предатель, ещё больше очернить "преступника" в глазах современников и потомков и тем самым создать ещё больший контраст между ним и Иисусом! Да, бесспорно: Иуда - отражение Иисуса, но отражение перевёрнутое, негативное. По крайней мере, таковым его увидело человечество - и продолжает видеть уже две тысячи лет.
Ссылаясь на другую книгу скандинавского исследователя ("Den hemlige Flarsaren", 1909), Борхес далее продолжает: "Бог стал человеком полностью, но стал человеком вплоть до его низости, человеком вплоть до его мерзости и бездны. Чтобы спасти нас, он мог избрать любую судьбу из тех, что плетут сложную сеть истории; он мог стать Александром, или Пифагором, или Рюриком, или Иисусом; он избрал самую презренную судьбу: он стал Иудой... Бог не желал, чтобы на земле стала известна Его ужасающая тайна"[125].
Бог стал Иудой... Странная мысль, кощунственная, святотатственная, вопиющая о своей кажущейся абсурдности. Однако как она верно отображает истинный смысл событий двухтысячелетней давности! Вся история пришествия в мир Сына Человеческого сразу же обретает стройность, чёткость, однозначность, все её действующие лица и персонажи становятся нужными, а их действия и поступки - осмысленными, отвечающими единому божественному плану.
Отсюда становится ясен метафизический смысл "преступления" Иуды, который основывается на "антиномистически-монодуалистической"[126] сущности Сына Человеческого, посланного Богом на землю во искупление земных грехов. Означенный дуализм, который может быть выражен формулой "един в двух лицах", указывает на нерасторжимое, нечленимое и в то же время антиномистическое единство двух ипостасей Сына Человеческого - Иисуса и Иуды. Антиномия и единство - вот два цементирующих начала, которые и определяют глубокий метафизический смысл миссии "двуличного" Иисуса-Иуды. Яркий контраст между обоими лицами, обеими ипостасями, визуализированный и воплощённый для всего человечества в образах двух полярно противоположных символических личностей, создаёт чёткую грань между обоими началами - светлым и тёмным, оттеняет всё самое чистое, высокое, безгрешное, божественное, идеальное от всего самого мерзкого, низкого, порочного, преступного, греховного, презренного. Поистине, "Бог стал человеком полностью, но стал человеком вплоть до его низости, человеком вплоть до его мерзости и бездны. Чтобы спасти нас... он стал Иудой..." "Бог не желал, чтобы на земле стала известна Его ужасающая тайна" - и потому скрыл от мира свою вторую - тёмную, или человеческую ипостась (Иуда), противопоставив её светлой, или божественной (Иисус).
Совершенно очевидно, что рассмотренные смысловые составляющие совершённого Иудой "предательства" - историческую и метафизическую - следует рассматривать не изолированно одну от другой, не как альтернативные варианты, взаимоисключающие друг друга, а в неразрывном единстве, именно как необходимые, взаимно дополняющие и взаимно обуславливающие составляющие одного единого смысла - смысла миссии Иуды.
4.
Да, в целом идея метафизического единства двух личностей, Иисуса и Иуды, вполне приемлема и может быть принята нами как базовая. Тем более, что эта идея прекрасно согласуется с нашими выводами о тесной взаимосвязи двух миссий и слиянии их в единую, неразрывную, нерасторжимую миссию Иисуса-Иуды. Однако, поднявшись на уровень самых "высоких материй", мы забыли о главном о самом Иуде. О человеке Иуде, который вряд ли понимал, что на него возложена (самим Богом!) какая-то миссия и что от него ждут совершения тех или иных поступков. Этот обыкновенный смертный действовал по наитию, по зову сердца, любящего, верного, храброго, самоотверженного сердца. Думал ли он о значении своего поступка для грядущих поколений? о той роли, которую призван сыграть в становлении зарождающейся религии? об историческом смысле совершаемого "предательства"? Тысячу раз нет! Он знал только одно: Иисус нуждается в нём - всё остальное для него не имело ровно никакого значения. Истинная вера в святое дело Иисуса, бескорыстное, без тени эгоизма и надежды на воздаяние самопожертвование, беззаветная преданность другу и учителю, и всё это вкупе с крайне экзальтированным аскетизмом, доведённым до умерщвления собственной души и духовного самоубийства, - вот движущая сила, квинтэссенция, глубинный смысл всей его жизни, погубленной, униженной, истерзанной, но чистой и поистине прекрасной.
Смысл слова "предать"
Настоящая глава является дополнительной, так как она не вписывается в общую схему предлагаемого анализа, однако, в силу важности рассматриваемой в ней проблемы, мы сочли необходимым включить её в наше исследование. Речь здесь пойдёт о значении слова "предать" и о тех смысловых нюансах, которое оно обретает в новозаветных свидетельствах.
Как правило, значение и смысл слова "предать" определяются вопросами: "кто предаёт?" и "кого предают?" Иными словами, при таком упрощённом подходе к значению этого слова фигурируют две стороны: предатель и его жертва. Ясно, что мотивация предательства в этом случае остаётся вне поля нашего зрения.
Однако в Новом Завете слову "предать" (или однокоренным ему) придаётся значительно более широкий (и глубокий) смысл, а вопросы, которые в контексте ставятся к этому слову и которые тем самым определяют его смысловые нюансы, куда более многочисленны, чем упомянутая выше пара. Приведём всё многообразие этих вопросов и, пользуясь евангельскими текстами, дадим на них ответы, порой весьма неожиданные:
(кого предают?)
Иисуса
"Сына Человеческого" (Мф. 26:24, Мк. 14:21,41, Лк. 22:48)
(кто предаёт?)
Иуда Симонов Искариот (Ин. 12:4, 13:2)
"один из вас" (Ин. 13:21)
"один из двенадцати" (Ин. 6:71)
"народ и первосвященники" [Пилату][127] (Мк. 15:10, Ин. 18:35)
Пилат (Ин. 19:16)
сам Иисус (!) (Лк. 23:46, Гал. 1:4, 2:20, Еф. 5:2,25, 1 Тим. 2:5-6, Тит. 2:13-14, Евр. 7:27)
Бог-Отец (Рим. 8:32)
(кому предаётся?)
"первосвященникам и книжникам" (Мф. 20:18, Мк. 10:33, Мк. 14:10, Ин. 19:16)
"язычникам" (Мф. 20:19, Мк. 10:33, Лк. 18:32)
"Понтию Пилату" (Мф. 27:2, Мк. 15:1, Ин. 18:35)
"народу" (Мк. 15:15)
"начальству и власти правителя" (Лк. 20:20)
(чему предаётся?)
"смерти" (Мф. 27:1)
(за кого предаётся?)
"за вас" [учеников] (Лк. 22:19)
"за нас" (Еф. 5:2, Тит. 2:13-14)
"за меня" [Павла] (Гал. 5:20)
(за что предаётся?)
"за грехи наши" (Рим. 4:25, Гал. 1:3-4)
за Церковь (Еф. 5:25)
(для чего предаётся?)
"для искупления всех" (1 Тим. 2:5-6)
(на что предаётся?)
"на распятие" (Мф. 26:2, 27:26, Мк. 15:15, Ин. 19:16)
"на поругание и биение и распятие" (Мф. 20:19)
(в чьи руки предаётся?)
"в руки человеческие" (Мф. 17:22, Мк. 9:31, Лк. 9:44)
"в руки грешников" (Мф. 26:45)
"в руки Твои предаю дух Мой" (Лк. 23:46)
(что предаётся?)
"Тело Моё" (Лк. 22:19)
"дух Мой" (Лк. 23:46)
"Кровь невинная" (Мф. 27:4)
Таким образом, из текстов св. Писания следует, что по мере развития событий происходит несколько актов "предательства". Во-первых, Бог-Отец предаёт Сына Своего "за грехи наши"; далее, Иуда ("один из вас"; "один из двенадцати") предаёт Иисуса "первосвященникам и книжникам", "в руки человеческие", "в руки грешников". Те, в свою очередь, предают Иисуса Понтию Пилату, "язычникам" (имеются, по-видимому, в виду римские власти в Иерусалиме), "начальству и власти правителя". Пилат же, "умыв руки", предаёт его "народу" и "первосвященникам" "на поругание и биение и распятие"; те в конце концов предают его "смерти". Завершает этот процесс сам Иисус, предавая "дух" свой в руки Отца. Круг, таким образом, замкнулся.
Однако здесь важно ещё и другое. Иуда предаёт лишь "тело", плоть Иисуса, его "кровь", и предаёт он, как было сказано выше, первосвященникам и книжникам; "дух" же свой Иисус предаёт сам - предаёт Богу-Отцу накануне своей физической, "телесной" смерти. Напрашивается параллель между деяниями обоих - Иисуса и Иуды: один предаёт тело Иисуса (врагам), другой - свой дух (Отцу, его пославшему). Очевидна слаженность их действий, направленная на достижение единого результата - завершение миссии Иисуса. При этом каждый из них выполняет вполне определённую, свойственную именно ему задачу, соответствующую его роли в едином божественном плане. Действия Иисуса и Иуды не противоречат, а, напротив, дополняют друг друга, создают законченность, гармонию, и именно в этой гармонии обретают качественно новый смысл - единую миссию Иисуса и Иуды.
