Они стояли на парковке позади мусорного контейнера, а он сидел в закусочной. Джейк качает головой и смеется над собой. Хорошо, что он бросает курить травку — она туманит ему мозги.
Джейк несколько дней не видит мужика с сальными волосами и все больше уверяется, что Эшли тоже накрыла паранойя. Это на нее, вообще-то, не похоже, но с тех пор, как в их жизни возник бриллиант, она на взводе. Джейк решает не принимать участия в обсуждении, когда сестра сообщает, что темно-синий «бьюик» таскается за ней на фермерский рынок, к косметическому салону, к приюту для животных.
Джейк не ожидает снова увидеть мужчину в кожаной куртке ни возле спортзала, ни у супермаркета и уж точно не чаял лицезреть его в «Палермо», ресторане, куда ведет Кристи на свидание. Его девушка всегда была прожорливой, а с тех пор как объявила о беременности, ее аппетит одновременно удвоился и уменьшился. Все, кроме углеводов, вызывает у нее тошноту. Ей хочется только пиццы и пасты — не изысканных блюд, которых в этом районе в изобилии, а старой доброй итальяно-американской еды, на которой они оба выросли.
«Палермо» практически безупречен. Красные кожаные диванчики. Приглушенный свет люстр. Ламинированное меню. Бесплатный чесночный хлеб и официантки с сильным итальянским акцентом. Кристи и Джейк заканчивают салаты, когда человек в кожаной куртке садится за стол позади них. Джейк давится листом «айсберга» и начинает кашлять так сильно, что Кристи вскакивает с места, подбегает к нему и стучит его по спине.
— Все хорошо?
— Кто бы знал, что поедание салата — это экстремальный вид спорта, — отшучивается Джейк, как только к нему возвращается способность дышать. Мужчина притворяется, будто не видит его, и очень долго разглядывает меню. Это точно он. У Эшли не паранойя. За ней следят. И за ним тоже.
Кристи слишком увлечена своим салатом и не замечает паники на лице бойфренда, когда тот знаком подзывает официантку. Кристи прекращает есть только после того, как Джейк просит счет.
— Кристи, нам надо идти.
— О чем ты говоришь? — Изо рта у нее выглядывает кусок чесночного хлеба. — Мы еще даже не закончили с закусками.
— Доедим дома. Поверь мне, нам нужно идти.
Кристи начинает надевать джинсовую куртку. Когда они уходят, Джейк отваживается оглянуться на преследователя, сидящего в углу, и тот улыбается ему дружелюбной — даже слишком дружелюбной — улыбкой. Джейк еще решительнее направляется к двери, придерживая Кристи за талию.
— Ты проверил, нам дали дополнительно чесночный хлеб? — спрашивает девушка, когда он ведет ее по Вермонт-авеню.
Как только они садятся в машину, она требует ответа:
— Что происходит, Джейк? Расскажи мне немедленно.
Размышляя, как ей все объяснить, Джейк гладит руль.
— Хелен оставила нам брошь с бриллиантом, возможно очень ценным. Думаю, тот парень, который сел рядом с нами в ресторане, считает, что она у меня.
— Ничего не понимаю.
— Бек нашла брошь у Хелен за комодом. Бриллиант называется «Флорентиец». Он принадлежал императорской семье Австрии, а когда империя пала, он исчез. Его стоимость где-то десять миллионов долларов, и тот парень думает, что камень у меня.
— Погоди-ка. У вас обнаружилась брошь стоимостью десять миллионов долларов и ты не удосужился рассказать мне об этом?
— Мы еще не уверены, что алмаз принадлежит нам по закону. Неизвестно, как он достался Хелен.
— Дело не в этом. Давно тот человек ходит за тобой?
— Не знаю. Неделю-две. За Эшли тоже следят. Ну мы и попали. Ума не приложу, что делать.
— Звонить в полицию, — отвечает Кристи так, словно это само собой разумеется.
— Нельзя. Никто не должен знать, что у нас есть бриллиант.
— Почему?
— Потому что он мог попасть к Хелен незаконным образом.
— И что, теперь ты будешь связываться с черным рынком? Господи, Джейк.
— Я не хотел волновать тебя.
— Мне от этого, конечно, гораздо легче. Ты не хотел мне сообщать, что кто-то тебя преследует, потому что думает, будто у нас есть бриллиант стоимостью десять миллионов долларов. Какое утешение. Джейк, если мы собираемся создавать семью, у тебя не должно быть от меня секретов.
— Почему ты говоришь «если»?
Тревога волной подкатывает к горлу, когда Кристи отворачивается и смотрит в окно. «Если» повисает в воздухе. Он действительно оберегал ее от беспокойства и не хотел обнадеживать по поводу денег, пока не убедится, что получит их.
Когда они останавливаются около своего многоквартирного дома, Кристи спрашивает:
— У тебя ведь нет бриллианта, правда?
— Он лежит в банке в Филадельфии.
— Что ж, — она отстегивает ремень безопасности, — раз у тебя его нет и достать его ты не можешь, нам ничего не грозит. — Однако тон ее голоса говорит об обратном.
— С чего бы ему думать, что бриллиант у тебя? Откуда ему вообще о нем известно? — спрашивает Бек вечером, когда Джейк связывается с сестрами по «Фейстайму».
Эшли старается сделать невозмутимое лицо, в душе проклиная себя за глупость: какой черт понес ее в офис Джорджины? Она распекает себя выражениями из лексикона своих детей. Вот ведь лохушка, бздюлина сопливая, коза педальная — последнее ругательство Тайлер особенно любит. Примерно через два часа после их встречи, как только Эшли вернулась в Уэстчестер и с наслаждением забралась в пенистую ванну, она вспомнила, что забыла на столе у Джорджины копию экспертного заключения из Геммологического общества. Тогда ей удалось убедить себя, что Джорджина скормила его шредеру — ведь ответственный человек так бы и поступил. Но теперь, когда она слушает рассказ Джейка, Эшли уже не уверена в этом. Как она вообще могла довериться Джорджине?
— Ну, — собирается с духом Джейк, — я мог проболтаться Рико.
— Что? — восклицают одновременно Эшли и Бек, каждая по-своему: Эшли возбужденно, Бек в ярости. Ни одна из них не знает, что это за Рико, да и какая разница?
— Ну ты и кретин, — добавляет Бек.
— Не ори на меня, я просто трепался с другом.
— И не нашел другой темы для трепотни, кроме как семейные секреты?
— Ну да, я накосячил. Не нападайте на меня, пожалуйста.
Джейк и Эшли видят, как Бек нарезает круги по кухне, снова и снова повторяя:
— Не нужно было рассказывать вам о бриллианте.
— Бек, я боюсь. Кристи беременна. Если с ней что-нибудь случится…
— Кристи беременна? — переспрашивает Эшли.
— Пока еще, типа, десять недель, но…
— Ты будешь отцом? — Бек не может скрыть своего презрения.
— Да, обычно, когда у тебя рождается ребенок, ты становишься отцом, — рявкает в ответ Джейк. — Я не знаю, что делать. — Неясно, к чему относится эта реплика: к слежке или к перспективе стать папашей.
Бек перестает метаться по кухне.
— Я скажу тебе, что делать: зашей себе рот! — И
