есть.
Шестнадцатилетняя Тристана хмуро посмотрела на мать.
Летиция начала искать замену Козетте на ударных. Тристана сказала, чтобы она искала еще и басиста.
– Ты бросаешь меня?
– Как я буду играть в твоей группе без Козетты?
– Не в моей, а в нашей.
– Не уговаривай меня.
Тристана сама не знала, хочет ли открыть кому‑нибудь свою чудовищную тайну. Пытаясь представить себе, кому могла бы довериться, она видела только Козетту.
Однажды ночью, отчаявшись, она мысленно обратилась к своей мертвой крестнице:
– Козетта, милая, посмотри, я вся извелась. Я уже не в силах убедить себя, что исполняла твою волю. Тебе смерть, а мне муки совести.
И услышала в душе голос Козетты:
– Спасибо, милая Тристана. Я действительно этого хотела. Ты меня спасла.
Тристана вдруг почувствовала, как в ней разливается удивительное умиротворение, а голос продолжал:
– Я оказалась сильнее, чем демон, который мной владел. Он пытался через меня уничтожить мою мать. Благодаря твоей помощи этого демона теперь не существует.
– Но ты умерла!
– Подумаешь, беда какая! На свете есть не только жизнь, как сама видишь.
– Не оставляй меня! Ты мне нужна.
– Я всегда буду рядом.
С этой минуты Тристана почувствовала себя лучше. Близкие вздохнули с облегчением. “Худшее позади, – говорили они. – Она справилась”.
Летиция снова пошла в атаку:
– Ударника я нашла. Некий Бенуа. Дело только за тобой.
Тристана спросила у своей внутренней собеседницы, и та ответила:
– Вперед! “Шины” – это супер!
Шестнадцатилетний Бенуа решил произвести в группе революцию:
– Или надо петь по‑французски, или перевести название группы на английский.
Одиннадцатилетняя Летиция немедленно взяла на себя труд показать ему, кто здесь главный.
– “Шины” звучит гораздо лучше, чем The Tires. А поем по‑английски. Нравится тебе это или нет.
Когда Тристана играла, она чувствовала, что Козетта незримо присутствует на репетициях и вдыхает в нее радостное желание продолжать.
– А он ничего, этот Бенуа. Ты заметила, что он к тебе клеится?
– Ерунда.
Тристана присмотрелась и поняла, что покойница сказала правду. Это ее скорее смутило, чем обрадовало. И поскольку она не знала, как вести себя в подобной ситуации, то не отреагировала никак.
Через некоторое время Бенуа передал ей записочку:
Тристана,
ты прячешься за очками, но я тебя все‑таки разглядел.
Ты красивая. Дай мне шанс.
Начало их отношений было бурным. Ничто так не способствует зарождению любви, как совместная игра на бас-гитаре и ударных. Потрясенная тем, что она нравится, Тристана окунулась в водоворот подростковой любви.
В лицее новость разнеслась с быстротой молнии. Тристана никому ничего не рассказывала, но в этом возрасте чутье у девочек, зорко следящих друг за другом, острее, чем зрение и слух. Те, что считались ее подружками, позволяли себе псевдодоброжелательные комментарии:
– Ты изменилась. Наконец‑то стала похожа на живого человека.
– Ты же была Спящей красавицей!
Врагини говорили мерзости:
– Маленькая проблядушка отправилась на тот свет и перевоплотилась в свою кузину.
– У очкастой течка.
Сколько Тристана ни затыкала уши, до нее доносились отзвуки этих сплетен и отравляли всю радость. Ее личико, оживившееся было от любви, погасло.
Бенуа не понимал, в чем дело. Он ждал, когда тучи рассеются, но убедился, что мрак воцарился прочно.
– Что с тобой? – спросил он спустя неделю.
– Ничего.
– Неправда. Ты все время дуешься.
Тристана в ответ нахмурилась.
И тут Бенуа, не рассчитав силу своих слов, ляпнул:
– Я тебя не узнаю. Прямо какая‑то тусклая девочка.
Тристану словно обожгло. Она взвилась:
– Убирайся вон! Не желаю тебя больше видеть!
Парень испарился.
Летиция призвала сестру к ответу:
– Из-за тебя “Шины” потеряли отличного ударника.
– Другого найдем.
– Что это за непрофессиональный подход?
Тристана хмыкнула.
– Я не шучу, – продолжала та. – В рок-группах любовь случается на каждом шагу. И когда все кончено, так себя не ведут.
Козетта в их тайных беседах встала на сторону Летиции.
– Он был хороший парень.
– Он сказал мне то, что для меня нож по самую рукоятку, ты‑то ведь знаешь.
– “Тусклая девочка”. Когда ты наконец поймешь, что слова имеют над нами лишь ту власть, какой мы сами их наделяем.
– Ты не представляешь, как я из‑за этих слов настрадалась и до сих пор страдаю.
– Ты не тусклая, совсем наоборот. Я смотрю на тебя и вижу огонь.
– Других он так слепит, что они его не замечают.
– Сейчас умру со смеху.
– Ты умерла.
– Это твой демон говорит, Тристана. А уж я‑то в демонах разбираюсь. Не позволяй ему портить тебе жизнь.
Летиция нашла для “Шин” ударницу. Если она выбирала девушку из предосторожности, то предосторожность оказалась тщетной.
– Ты нравишься Индире, – шепнула Козетта.
– Ну и что? Она же девушка.
Через неделю Тристана очутилась в объятиях Индиры.
– Мы всегда подозревали, что ты лесбиянка.
– С кузиной вы наверняка этим занимались.
– Когда твоя сестра подрастет, ей стоит поостеречься.
Отношения быстро закончились. Индира ушла из “Шин”. Она обвинила Тристану в том, что она наложила на нее проклятие.
Летиция резко поговорила с сестрой:
– Ты не могла бы крутить любовь не в группе?
– Я не выгоняла Индиру.
– Нет, конечно, ты просто порвала с ней.
– Она не обязана была из‑за этого уходить.
– Слушай, давай теперь ты нам найдешь нового ударника. Девушку или парня, неважно, выбери такого, который не рискует тебе понравиться.
Так Тристана нашла Марена, ему было одиннадцать. Назавтра она обнаружила в его объятиях сестру.
– Твоя очередь, – рассмеялась она.
– Да, только у меня это навсегда.
– Отлично, посмотрим.
Глядя на лицо Марена, Тристана подумала, что Летиция не далека от истины. Мальчик был так ослеплен, как будто перед ним неопалимая купина. Это было больше, чем первая любовь, что‑то близкое к откровению. “Сестричка моя”, – с грустью повторяла она про себя. Ее Бенуа и Индира немногого стоили по сравнению с такой любовью. Тристана гнала от себя мысль, что Марен может занять ее место в сердце Летиции.
Она поговорила об этом с Козеттой.
– Никогда не ревнуй, – посоветовала та.
– Тебе легко говорить, ты умерла.
– Не жди смерти, чтобы усвоить эту простую мудрость. Всякая любовь нова. Новая любовь не помеха прежним.
– Когда ты была жива, ты ревновала?
– Конечно. При всей моей любви к твоей сестре, я ревновала тебя к ней, завидовала, что ты так ее любишь.
– Это было совершенно незаметно.
– Одно дело ревновать, другое – придавать этому значение. Если ты позволишь ревности остыть, не зацикливаясь на ней, она пройдет.
– При жизни ты уже была такой мудрой?
– Не помню, – ответила Козетта скромно.
В “Шинах”, однако, надо было расставить точки над i.
Летиция объявила, что в истории рока нет примеров, когда
