еще бродит сама по себе по инету. Что же касается конкретно Клячина, то, когда общественность подустанет обсуждать неплательщика алиментов и бандита, крадущего детей у матери, – первая влиятельная дама подъедет по дорожке, укатанной телегой, к его руководителям. А также к руководителям уже нефигуранта, а страны, что для фигуранта выйдет совсем не нарядно.
– Корнелия, вы правильно сделали, что обратились, – изрекла влиятельная дама. – Уму непостижимо, что творится в вотчине Собянина.
Маруся же, добравшись до Берлина, сидела за MacBook в саду, приходя в чувство после московского содома. Вечер, оранжевый шар солнца спускается к воде. Вокруг сосны, на земле иглы – полузабытые детские воспоминания. Где-то рядом закричал петух – умора, завести в Берлине петуха. Лето в деревне, неспешное, совсем русское, разве что комаров нет. В Вашингтоне их, правда, тоже нет, Жукова давно подозревала, что комары водятся только при социализме. Идиллию взорвал Мишин звонок.
– Это происходило в твоей квартире! Ты ей карт-бланш на блуд дала? – вопил он, не делая пауз. – Какой же сукой надо быть: одной рукой меня при себе держать, а другой – Байрама, который ей башляет!
– Чего? Кого? Какой Байрам? – прикинулась шлангом Маруся, уже все зная от Корнелии.
– А то не знаешь… Могла бы и меня поставить в известность, чтоб я дураком не выглядел. Ты еще, небось, собралась ей квартиру делать?
– Кому, Корнелии? – не удержалась Маруся.
– Байрам ей квартиру покупает, – вопил Миша, игнорируя троллинг. – Сумгаитская пейзанка захотела жить на Патриарших. И ведь вытрясет из него эту квартиру, потому меня от него и прячет!
«Миша винит меня за то, что спит
с Зойкой в моей квартире
_эмодзи_рожица_в_слезах_от_смеха».
«А Саша покупает ей квартиру на
Патриках, ого?» – струячила
сообщениями Маруся.
«Опять #мишапросашу_три_синих_рожицы».
«Может, Саша идиот?» – спросила Куки.
«А Саша был точно не еврей», – вспомнила Маруся, перебираясь с компом из сада в дом. «Иду уже! На стол накрывай», – крикнула она Хельмуту, который со второго этажа интересовался, когда, наконец, его будут кормить.
«Была сегодня у… сама знаешь кого
_эмодзи_костер».
«Поможет и подключит телегу
_эмодзи_dirty_finger», – продолжала
Корнелия.
«Телега в войне с Клячиным это сила
_эмодзи_dirty_finger»
Марусе некогда изобретать эмодзи, у нее опять суп убежал, залив плиту, сейчас Хельмут орать начнет. «Звони, расскажу», – пришел последний месседж от Куки.
Насчет того, что месседж был последним… Пока Хельмут питался, а Маруся ковырялась в тарелке, пытаясь похудеть, Корнелия сообщила, что в телегу еще вбросят про квартиру Клячина в Кенсингтоне и его трехмиллионную яхту, – наверху будет интересно почитать. Когда Маруся убирала со стола, пришло от Зои:
«Покупаю квартиру, отпад,
сделаешь интерьер?»
Что ж люди так бессмысленно эфир занимают? Все уже знают про Зойкину квартиру…
– На Спиридоновке, воды нет, но все равно – Патрики! – доложила уже голосом Зоя. – Цена для меня неподъемная, сорок миллионов, ломаю голову, как собрать. Сделаешь планировку и дизайн?
– Ты купи сначала… – Маруся представила, как полезет на стенку Миша, узнав, что у Зои квартира дороже, чем даже у Корнелии.
«Кармический вопрос и в Африке
кармический! В Берлине покупатель
пошел косяком на дворец
_эмодзи_оскалившийся_чертик».
Только вчера была идиллия с петухами, и опять бедлам! На дом-дворец нарисовалось сразу двое покупателей. Один – поляк, матрасы производит, другой – крейзи-богатый русский из Лондона. Эльза звонит Хельмуту раз по десять в день, тот бегает по вечерам на терки с ней в дом к бедненькому Йенцу. Чутье подсказывало Марусе, что крейзи русский появился с подачи либо Маркова, либо Загревского. Занятно, конечно, но у нее свои дела…
Хельмут подрулил к воротам поместья на острове, он должен сам все проконтролировать. Эльза же total gaga, невменько по-русски. Охрана доложила, что у дальнего шлагбаума остановились три машины. «С охраной ездит, – вздохнула гага. – Какая же мука эти просмотры. Сейчас толпа ввалится, дом затопчут, за каждым следить».
К воротам подкатили два Ленд Крузера и Гелендваген, Эльза и Хельмут переглянулись: SUV – русская пошлость, но уж «гелик» – совсем непристойность. Хельмут не знал слова «гелик» и называл непристойность попросту катафалк. Из двух Ленд Крузеров высыпало шестеро, из катафалка показался покупатель.
– Сергей Максименко, начальник службы безопасности, – представился подошедший. – Мы по-английски можем?
– Конечно. А Herr Dunin?..
– Хера сегодня не будет, – английский у безопасника был сносным. – Сначала нам надо самим разобраться.
– Тогда начнем? С дома или с участка? – спросил маклер.
– Начнем с забора! Леня, – крикнул безопасник, – быстро двоих по периметру камеры считать! А записи где посмотреть?
Этот вопрос уже был к Хельмуту, которого безопасник признал за главного.
– Записи?
– А как вы хотели? Оценить охват видеонаблюдения. Так, а вы что застыли? К воде, бегом! – это снова своим.
– Справа и слева – тоже наши участки, покупали, чтоб обеспечить полную тишину, – принялась объяснять Эльза.
– А напротив что за соседи? – по лицу безопасника было видно, что по-хорошему, хозяева могли бы и третий участок купить, но поскупились. Одно слово – немцы. На теннисном корте тем временем поставили геодезический прибор, вокруг него прыгал то ли Леня, то ли Леша, луч лазера шарил по окнам виллы, стоявшей через дорогу.
– Сто четыре метра, ты пиши, пиши, – диктовал то ли Леня, то ли Леша напарнику. – Шеф! Сто четыре и прямая наводка на корт, для снайпера плевое дело. Забор надо поднимать, и прилично.
– Забор по-любому надо менять, этот курам на смех – два метра.
Прибор таскали по участку, безопасник объяснял Хельмуту, что то ли Леня, то ли Леша – баллистический эксперт.
– У вас обслуга давно работает? В последнее время никого не меняли? А у соседей кто обслуга? Нет, турки – это нормально, а вот румыны, молдаване? И с Украины нет? Точно?
Подошли те двое, которых отправили к причалу, стали что-то объяснять по-русски.
– Извините, они немного бестолковые, но у немцев же так тоже бывает, правда? Парни не нашли датчиков. Как это, на воде нет сенсоров?! А как вы снимаете показания колебаний воды? Ну и что ж, что камеры, а если подводная лодка? Субмарина?
– Вы шутите? – ошалело спросил Хельмут.
– Шучу. Субмарина тут не пройдет, мелко. А группа захвата в аквалангах с любого плавсредства – запросто. И это я уже не шучу.
Эльза шепотом причитала: «Мафия, русская мафия…» Шел между тем уже второй час, а в дом гости еще заходили. Будто прочитав мысли Хельмута, охранник обратился к Эльзе:
– Liebe Frau… Дальше, экскьюз ми, инглиш. Готовы смотреть дом. Что-то я не вижу, есть ли жалюзи…
– Конечно, есть! – Хельмут почувствовал неожиданную гордость.
– Сам вижу, что есть, а почему не бронированные?
Наконец, гости вошли в дом, но к роялю, на котором играл Ростропович, не поспешили. Отправили двоих в подвал изучать камеры. «Видеозаписи я им смотреть не дам, это гангстеры», – шипела Эльза. Безопасник просил Хельмута показать, как сигнализация работает в действии.
– Нам нужно знать, через сколько минут полиция приедет.
– Гангстеры, мафия… – все шипела Эльза.
– Если вас напрягает ложный вызов, так мы за него заплатим, не переживайте…
– Мафия, русская мафия…
– А оружие у вас где хранят?
Хельмут вернулся домой без сил, скупо пересказал Марусе последние часы своей жизни. Они казались ему последними в прямом смысле слова, он прямо сейчас ляжет и умрет. Тем не менее, он все же чуть-чуть он думал и о будущем, поэтому имя покупателя называть не стал. Но Жучка и сама была не пальцем делана.
«Это точно Дунин. Его привел Марков
или Загревский, пробей у Наташки»,
– наяривала она Корнелии.
«Какая разница кто привел Дунина?
_эмодзи_три_обезьянки».
Разницы никакой, но знать-то необходимо. Наутро Хельмут сообщил, что давешний покупатель отказался: в доме невозможно обеспечить надлежащую безопасность. Забыв, что он собрался умирать, Хельмут бегал по дому
