с работы, приводила сына из детского сада и видела пустой дом. Дом, где раньше встречал их Илья, целуя жену и поднимая сынишку на руки. А сейчас его просто не было. И так уже не первую неделю.
С недавних пор Илья уходил и проводил где-то по несколько часов подряд. На все вопросы отвечал, что гуляет, проветривается, потому что ему сложно целый день сидеть дома, а в первой половине дня ему лучше работается, чем во второй, которую он тратит на отдых на свежем воздухе, ибо мысли его застаиваются и он становится неработоспособным. Отвечая в таком духе, Илья Алексеевич ни в чем не врал, лишь недоговаривал по вполне объяснимым причинам. Он прекрасно знал нрав своей ревнивой жены. Он также знал и то, что настоящего повода для ревности у Ксении нет, но если она узнает о том, что он гуляет не в одиночестве, она себе его придумает. А поэтому ее психическое здоровье необходимо уберечь от этой информации. Чем он и занимался до сих пор вполне успешно, не думая о том, что тайное всегда становится явным.
Сначала Илья возвращался в шесть вечера, но как-то раз задержался до половины седьмого и стал постоянно приходить в это время. Ему не хватало времени с Леной, и он часто забывал о том, что ему нужно домой, где ждет семья. В беседах с девушкой часы летели как минуты. Вилин возвращался с этих прогулок веселым и экзальтированным, но старался, чтобы это не бросалось в глаза. Жена его, однако, была далеко не дура и все заметила. Она спросила его, с кем он гуляет, и Илья ответил, что гуляет один. Ксении хотелось верить в это, она изо всех сил старалась верить своему мужу, который никогда прежде ее не обманывал и не давал реальных поводов для ревности.
Вот и сейчас они с сыном ужинали вдвоем, и Ксения размышляла, где же сейчас Илья и с кем.
– Ма, а где папа? – спросил маленький мальчик с темными волосами и светлыми глазами. Глеб привык, что отец всегда ужинает с ними, и не мог отвыкнуть от этой традиции.
– Хотелось бы и мне знать, где он, –ответила Ксения, нервно накладывая слипшиеся спагетти в пустую тарелку мальчика. – Как вернется, спросишь у него сам. Если он, конечно, вернется.
Глеб взглянул на маму и передумал что-либо спрашивать. В свои пять с небольшим он прекрасно знал: если мама не в настроении, лучше молчать и вести себя тихо. Пресные спагетти он пережевывал аккуратно, чтобы не дай бог не чавкнуть, иначе мама могла накричать на него, сорваться, и тогда мало не покажется. В последнее время маленький Глеб действительно редко видел отца, которого горячо любил, и вынужден был проводить время с матерью, которую боялся.
В это время Илья Алексеевич шел по парку, держа Лену под руку, и последнее, о чем он думал, это семья. В этот вечер Лунь решила, что они с Вилиным сблизились уже достаточно, чтобы она применила свой первый стратегический маневр, реакция на который подскажет ей, как действовать дальше. Девушка полагала, что время самое подходящее, но ошибалась в этом.
– Ну вот, и снова время пролетело, словно миг…
– Да. Как и каждый раз. Мне с Вами безумно интересно.
– Взаимно. Не хочется расставаться.
– Придется, Лунь. Но, прошу Вас, не расстраивайтесь. Мы с Вами не последний день живем. Я Вас хорошо понимаю. Помните: завтра будет день, завтра будет встреча и новые обсуждения. Мы обязательно поговорим с Вами о средневековом эпосе, Вы знаете, когда я читал «Беовульфа» впервые… впрочем, завтра!
– Ох, Илья Алексеевич, – вздохнула Лена с сожалением, – мне так неудобно говорить это. На счет завтра…
– Что, Лунь? Вы не сможете?
– Завтра никак…
– У Вас что-то случилось? Говорите, как есть. Может, я могу помочь чем-нибудь?
– Видите ли… даже не знаю, с чего начать. В институте есть один молодой человек, и он… предложил мне увидеться. Я подумала – чем черт не шутит? – и дала согласие. На самом деле он давно добивался моего внимания, и вот… решила дать ему шанс.
Лена виновато улыбнулась и робко пожала плечами, пристально наблюдая за каждым мускулом на лице собеседника. Но там ничего не дрогнуло.
– Лунь, ведь это так замечательно! – обрадовался мужчина с детской искренностью. – Как его зовут? Расскажите о нем больше! Как Вы с ним познакомились? Надеюсь, он достоин Вас. Ведь Вы такая необыкновенная! Я желаю Вам только самого лучшего в этом плане!..
«Неужели он не догадывается, что лучшее для меня – лишь он сам?» – обреченно подумала Лена. Ей пришлось доигрывать роль до конца, рассказывая придуманную историю и всеми силами скрывая катастрофу внутри себя. Илья Алексеевич не выказал даже дружеской ревности, не то, что мужской! Ведь она проведет время с другим, когда могла бы провести его с Вилиным. Наоборот, он был рад за нее и готов помочь советом, выслушать.
Такая реакция означала только одно: Лена неинтересна ему как девушка. Она просто не в его вкусе, и ничего с этим не поделаешь – как ни одевайся, как ни веди себя, а этого факта не исправить. Вилин рад, что у Лены, наконец, появится молодой человек, даже учитывая то, что это повредит их встречам. Что может быть красноречивее? Что может еще грубее поставить на место размечтавшуюся влюбленную дурнушку?..
Да, Илья Алексеевич умен, добр, талантлив и привлекателен, и, что самое главное, привязан к Лене, но вот в чем вся трагедия – он смотрит на Лунь и в упор не видит в ней представительницу противоположного пола. Он видит бесполое существо, настолько близкое ему по духу, что это сходство кажется магией, сном, чем угодно, но не реальностью.
Большей обиды Лена еще не испытывала. Она-то видела в Илье в первую очередь спутника жизни, надежного мужчину, плечо, на которое можно будет опереться… Илья был идеалом для нее, воплощением всего лучшего в человеке, в мужчине, она любила его любовью-восхищением, но… она не привлекала его, хотя, без сомнений, была далеко не дурнушка, и внешность ее можно было назвать «породистой».
«Ему нравится только моя душа, – думала Лена. – Это тот тип людей, которым совершенно не важна внешность. И в моем случае это плохо».
Да, Вилин не вызывал в ней интимного влечения, просто не мог вызывать, пока вел себя так, словно он ей отец, но все же Лена видела в нем в первую очередь мужчину, небезразличного ей. В этом их мироощущения расходились в противоположные стороны.
История о неком «парне из института» была выдумкой, и маневр не оправдал себя. «Это было слишком смело, к тому же рано, как оказалось», – решила Лунь.
Претерпев разочарование и серьезно обдумав стратегическую
