и ей показалось, что неведомая сила подняла её и под тяжёлыми грозовыми облаками оставила качаться на ветру. Одинокая, как перст, лёгкая, как маково зерно, она готова была сорваться, а Иринка хуже бури продолжала раскачивать её хрупкое, неустойчивое положение. Асю накрыло огромным шатром обиды.
– Смотри, вот же. Иди сюда, если не веришь – Ирина махала рукой, словно дирижёрской палочкой. И от неё шёл лёгкий поток музыки. Уникальный случай – услышать правду во взмахе руки.
Дело нехитрое – подойти, посмотреть. Страх в том, что при любом раскладе ты не удержишься от слёз.
«Поступила!» – подумала Ася, с недоверием глядя на слово «хорошо» напротив своей фамилии. Иринка стояла рядом, крутила ручку между пальцев и улыбалась. На смугло-румяном лбу бледнел тонкий неровный шрам и добавлял лицу выражение героической стойкости.
– Довольна? – внимательно всмотрелась Иринка в Асю.
– Конечно. Не верится.
Иринка отошла к столу, стала собирать бумаги.
– Пошли к нам. Торт купим, мать порадуем.
– Я в общежитие. Переоденусь.
– Как знаешь. Мне всё равно надо заехать в училище. Надо у директрисы выпросить премию. Навербовала ей кучу студентов.
Из-за поворота вышел Раис. Громко и беззлобно переругивался с рядом идущим человеком. Человек кивал, изредка при ходьбе подпрыгивал, старался попасть в ногу с Раисом.
– А я говорю, что факультет «Тракторы и машины» лучше.
– Какая разница? – отмахивался Раис и тут заметил Асю. – А ты чего здесь? – звонко закричал он.
– Кажется, поступила. А ты что?
Он уставился на неё изучающим взглядом, словно увидел динозавра:
– Что? Реально поступила? И математику сдала, и физику?
– Ага. Ещё и сочинение написала на четвёрку.
Ася уловила в его взгляде искреннее восхищение.
– На какой факультет поступала?
– Движки.
Раис подмигнул спутнику, как бы говоря: «Видал, с какими бабами я знаком?»
– Уходим? – подошла Иринка, кокетливо улыбнулась обоим, оценила возраст, сразу потеряла к ним интерес, потащила Асю за руку. – Пошли отсюда. Им, наверное, под шестьдесят.
Гармошка дверей захлопнулась, автобус медленно тронулся с остановки, увозя Иринку домой. Форточка в одном окне автобуса открыта, над довольной мордашкой сестры плещется кусок резины уплотнения.
Ася, привалившись спиной к дереву, сидела на краю палисадника и вспоминала тот пермский деревянный штакетник с острыми краями. Когда-то она мечтала поступить в Пермский фармацевтический институт, а поступила в Набережночелнинский политехнический. Никакой медицинской химии, только чертежи, формулы. Ей легко было думать о настоящем, о работе, о будущей учёбе, обо всём, что не касалось неприятностей: затянувшейся войны с Фёдором, при одном воспоминании о котором она испытывала внутреннюю тошноту и глухое раздражение. Даже Раис ассоциировался с Фёдором, с тем случаем на рампе.
Хватит с неё. Вот выучится на инженера, уйдёт в отдел, познакомится с порядочным человеком. С наслаждением представила себя в свадебном платье, белых босоножках. Она твёрдо решила, что фата у неё будет длинная, собранная на макушке в большой шар. Она будет бесконечно его поправлять и скромно пялиться на гостей.
Ася сорвала лист с дерева, порвала по линиям жилок, жадно вдохнула сырой, горьковатый запах выступившего сока, затем растёрла жёсткую зелень в ладонях, понюхала: «Нет, не то. Чужой запах чужого края».
Раису было скучно. Он сидел рядом с Асей, ему хотелось поговорить о поступлении в институт, чтобы поделилась опытом, научила решать задачки. Он тоже сорвал травинку и теперь покусывал бледный кончик, накручивал на палец, долго исподтишка рассматривал девушку, её сосредоточенное, усталое лицо, полуопущенные глаза с нависшими веками. «Она ничего, симпатичная в своём белом платье. В спецовке она кажется какой-то странной: шугается, вроде как боится меня. Дёргается при каждой встрече. Вечно о чём-то думает. А так ничего себе, может и огрызнуться, постоять за себя. Вон как Федьку отбрила. До сих пор с ней воюет. Он ей слово, а она ему двести с улыбкой. И не дура, выходит, раз в институт поступила. Хорошая девка, надо бы приударить».
В чистом синем небе плавилось солнце над головами двух подруг. Выйдя из автобуса, они брели в тени горы с начавшей рыжеть травой, миновали строй деревянных перил навесного моста, забрызганные птичьим помётом поручни которого расслоились от времени. Солнечные блики на воде резали глаза. К середине реки их становилось всё больше, и в самом сильном месте протоки они сливались в сплошную ленту. Мост покачивался метрах в трёх от воды, приближая или удаляя золотые блюдца отражений: чем ближе мост провисал к воде, тем ярче и шире сверкали блюдца.
Заря торопливо сбежала со ступеней моста, скинула босоножки и жадно уставилась на воду. От напряжения на веснушчатом носу выступили капельки пота. Пока Ася боязливо перешагивала канаты, глубоко вбитые в землю клинья, подруга, забыв обо всём, шлёпала руками по воде и плыла поперёк протоки, к острову, где развесистые ивы купали длинные ветки в тугих струях.
– Плыви сюда! – заорала Заря, подпрыгивая на галечном бережке.
У Аси от зависти ёкнуло сердце, она начала часто махать руками.
– Давай, здесь рыбы полно. Руками брать можно.
Постояв немного у кромки воды, Ася устроилась на камне. Зной выпаривал голубизну отражённого неба, отчего поверхность воды становилась белёсо-мутной. Жар волнами проходил под мостом и с негромким всплеском волн утягивался ленивым течением вдоль берегов, усыпанных камнями-голышами. Около Аси беспрестанно кружили бабочки-крапивницы, изредка садились на соседние камни, шевелили оранжевыми крыльями с серо-жёлтыми пятнами, сидели до того момента, пока Ася не тянулась к ним.
Стоя в воде, Заря сильно наклонилась вперёд, чуть ли не опрокидываясь в реку, стала внимательно всматриваться, вдруг резко зачерпнула воды и высоко подбросила. В брызгах радужных капель в воздух взлетела толстогубая рыбина. Выбросив одну, Заря хватала другую, третью. Ошалев на секунду, рыбины сильно выгибались вопросительным знаком, били хвостом и с громким «шлёп-шлёп-шлёп» падали боком на воду. Течение подхватывало и тащило их до тех пор, пока они не приходили в себя.
– Лови! – Заря размахнулась, и в лучах солнца засверкало зебро-полосатое тельце окуня. Долетев всего до половины речки, рыбина по дуге нырнула в воду, скользнула в глубину.
Вдруг сквозь ивовый подрост к воде вышла корова с веткой черёмухи в зубах. Правый рог был надломлен, косо торчал вперёд. Зубы с хрустом пережёвывали высохшую ягоду, хвост дрожал, натянутой дугой бил по бокам. Следом по траве, глинистому невысокому обрыву ползла верёвка, одним концом запутанная восьмёркой на рогах коровы. Заря сперва от неожиданности села на мокрую гальку, потом вскочила, ухватила верёвку, потянула на себя. Корова остановилась, обернулась, с удивлением уставилась на человека.
– Привет! – закричала Заря корове.
Корова моргнула, словно сбросила видение,
