даже луну с неба. А ничего не могу дать.
— Дело в деньгах? В спонсорах?
Я просто киваю.
— Сколько их осталось?
— Иваныч сказал, что вчера в его клуб поступила приличная сумма денег за одного подающего надежды боксера. Их внесли за Руса. И это был мой спонсор, — запускаю руку в волосы и тереблю их в нервном жесте. Вздыхаю. — Я так понимаю, у меня больше нет спонсоров.
— Будут другие, — заявляет врач-психолог.
— Но Милла?! Я не смогу обеспечить её жизнь. Скоро нас из квартиры попросят, — и так живо я себе это представляю, что от злости и безысходности бью со всей силы кулаком по столу.
— Не заводись раньше времени, — повышает голос Иосифович.
Наш разговор прерывает настойчивый стук в дверь, а потом она отворяется.
— Можно к тебе, дедушка?
Врач смотрит на то, как в кабинет входит парень приблизительно моего возраста, и на лицах обоих расплываются теплые улыбки.
— Заходи, Филипп. Хочу познакомить тебя с нашим чемпионом.
— Знаю-знаю! Павел Бесов! Рад, наконец, познакомиться! — тут же говорит парень и тянет мне руку для пожатия.
Я незамедлительно встаю и отвечаю на жест.
— Филипп Романов. Можешь звать меня Фил, — представляется с лёгкой улыбкой, кивает в сторону Глеба Иосифовича, — я его внук.
— Можно просто Паша.
— Я твой поклонник, — улыбается парень. — Ни одного проигрыша и все победы с нокаутом — это, конечно, круто.
От таких похвал как-то даже неловко.
— Я не просто так позвал своего внука, — вклинивается врач. — Садись, Паш. Садитесь оба.
Делаем, как он велит. Мне становиться очень любопытно, и я во все глаза смотрю то на врача, то на его внука.
— Дело вот в чём, — Фил сразу переходит к делу, — что ты думаешь, о боях без правил?
А что я о них думаю? Я далёк от этого «мяса».
— Не знаю. А что?
— Хотел бы попробовать?
— А кому я там нужен? — совершенно не понимаю, к чему они клонят.
— Ну скажем так, есть возможность тебя туда запихнуть, — Фил говорит деловито, забавно растягивая слова.
— И зачем мне это? — бросаю смешок. То ли от его тона, то ли от его предложения.
— Это совершенно другой мир, Паш, — заверяет меня парень, в то время как его дед живо кивает. — Там тебе можно не сдерживаться. Там ты можешь дать волю эмоциям. К тому же, это только на один раз. Просто попробовать.
— Ну и чья эта дурацкая идея? — до меня начинает доходить весь масштаб мероприятия.
— Джаннини, — подтверждает мои догадки Глеб Иосифович, — это идея Джаннини.
— Но зачем?
— В боксе ты висишь на волоске, Паш, — обрушивает на меня новость Фил.
Я вскакиваю со стула.
— Успокойся. Ещё не всё потеряно. Ты должен попробовать бои без правил, — говорит тихо, но уверенно.
— Как это поможет? — снова падаю на место, подавляя желание расхаживать из угла в угол.
— Сейчас я тебе всё объясню, — обещает Филипп. Скрещивает руки на груди и откидывается на спинку кресла, — только обещай — не заводиться!
Парень настолько собран, настолько спокоен, что его настрой передается и мне.
— Я слушаю….
Глава 16. Чертова Валхала
Я, словно это было вчера, помню, что рассказали мне Фил и его дед. Они обещали мне выплеск эмоций, драйв, адреналин. Они обещали, что если что-то случится с моей боксерской карьерой, это всегда будет моим запасным планом. Они обещали, что мне понравится, что ММА как нельзя кстати подходит для моего импульсивного характера. И как, черт побери, они были правы. Джаннини считал, что этот эксперимент поможет мне почувствовать разницу, ещё больше стремиться к рингу, а не загонять себя в тесное пространство «клетки». И как он ошибался.
Я согласился тогда. Ввязался в этот эксперимент. Фил, как и обещал, без проблем всё устроил. Познакомил с нужными людьми, и я стал вхож в узкий круг бойцов «Валхалы».
Милла была против с самого начала и не поддерживала меня в этом спорте. Да и спортом моё увлечение не считала. Я видел это в её негодующем взгляде, в том, как не хотела участвовать в этой части моей жизни. Она не хотела посещать «Валхалу», ссылаясь на плохое самочувствие или отсутствие настроения. Но прямо никогда ничего не говорила. Отчего-то сдерживалась. И в нашей маленькой семье наступали времена недопонимания.
Нет, мы не ругались. Мы просто молчали.
А я всё больше и больше с головой уходил в это «мясо». Я не бросал бокс, в спортзале я был с девяти утра до пяти вечера, пять дней в неделю. Но вечерами и зачастую по выходным пропадал в «клетке». И я не был там бойцом номер один, скорее я был там самым слабым, самым неопытным. Но чем больше я получал по роже, чем больше проигрывал, тем сильнее росло стремление побеждать, быть лучшим.
Организатор и владелец клуба был и есть большая шишка. Степанов Константин Игнатьевич — человек дела, слова, и вообще успешный и уважаемый в разных кругах. Фил был приятелем его дочери — Анжелики. Поэтому я так легко туда попал. Эта девчонка как-то сразу положила на меня глаз и все уши прожужжала отцу о моей скромной персоне. Тогда-то Степанов и стал обращать на меня внимание. Организовывал усиленные тренировки, выделил лучшую команду тренеров, и я понемногу стал вливаться. А потом и побеждать. Предложения полились рекой, мной интересовались, ставили деньги. Очень большие деньги. У меня вновь появились спонсоры. Они платили не только за мои победы. От меня им в первую очередь требовалось зрелище. И если бокс покорял людей своей техникой, выносливостью и чистотой состязания, то «клетка» являлась полной противоположностью. Там было и есть грязное побоище затравленных, готовых на всё, чтобы выжить, людей. Да и людьми-то нас назвать нельзя. Звери, чёртовы звери чёртовой «Валхалы». Но я не разочаровывал публику, стал самым опасным и непредсказуемым хищником в этой грёбаной игре на выживание.
Это давалось… легко.
Милла встречала меня с таких поединков в глубочайшем ужасе. Клеила мои раны, на некоторые накладывала швы, а когда я попадал в больницу, неизменно ухаживала за мной там. Чем больше я отдавался этому спорту, тем больше она отдалялась. Но я всего лишь задался целью обеспечить нас на всю оставшуюся жизнь и не понимал, что достижение этой цели может так сильно её ранить. Мне казалось, что временами она презирает мой выбор, но я всегда успокаивал её, а заодно и себя. Говорил, что это всего лишь на время. Что я всегда выберу только бокс. И я правда так считал…
Переступаю порог
