"Жаль, что оставила за собой комнату, вряд ли придется жить зимой в Москве, - месяц спустя писала Землячка в Москву из Котласа. - Пока фронт будет держаться, я с фронта не уеду".
Беспартийные коммунисты
Ранняя осень на Северной Двине. Еще только конец августа, а дождь моросит без перерыва. Землю развезло, размыло, грязные оползни протянулись до самой воды. Уныло все вокруг, укрыться бы от такой погоды под крышей. А люди стоят и лежат под мокрым, падающим на голову небом, на берегу неприветливой желто-серой реки и не знают, что делать: то ли идти назад, то ли тонуть тут, в этой непролазной грязи, в рыжей холодной этой воде...
Интервенты развивают наступление на Севере. Англичане, французы, американцы объединили свои силы, и часть из них стремится взять Вологду, а другие пробиваются к Вятке в расчете соединиться с Колчаком.
Второго августа пал Архангельск. Интервенты движутся вдоль железной дороги к Няндоме и по Северной Двине к Котласу.
Котласское направление приобретает особо важное значение, и красноармейские части тратят последние силы, пытаясь удержать Котлас.
Противник обстреливает Вологодский полк и с реки, и с берега. Рвутся артиллерийские снаряды, строчат пулеметы, льет проливной дождь, и сутки уже, как бойцы не получали пищи.
Нет возможности терпеть далее эту муку... Кто возьмется переломить подавленное настроение бойцов?
Два десятка людей в рваных шинелишках и в подбитых ветром пальтишках идут по колено в грязи в расположение Вологодского полка. Двадцать агитаторов, только что прибывших из Петрограда...
Так вот он каков, Котлас! Промокший деревянный городок, обстреливаемый английскими снарядами. Мутная волнующаяся Двина. Измотанные, растерянные красноармейцы... Смогут ли они, плохо вооруженные, голодные и раздетые, остановить наступление отлично экипированных, сытых интервентов?
Ведь в Котлас прибыли всего-навсего двадцать четыре молодых коммуниста, еще вчера работавших на заводах и фабриках Москвы и Петрограда.
И командует этими юношами неприметная женщина в кожаной куртке!
Плечом к плечу идут прибывшие по размытым дождем улицам.
Вот и река.
Нахохлившиеся солдаты пригибаются и от пуль, и от дождя. Они медленно бредут навстречу прибывшим...
Дрогнули? Отступают?..
- Как же быть, товарищ Землячка?
- К бойцам, к бойцам, - решительно говорит она. - Рассыпаться по всей линии, товарищи. Не стоять. Заставить людей понять...
Она не говорит, что надо людям понять, она уверена, коммунисты знают, что сказать дрогнувшим бойцам.
Нервным движением она поправляет на носу пенсне и бежит по лужам. Грязь течет за голенища сапог, но ей не до этого, она спешит к бойцам.
Истомленные серые лица, растерянные голубые глаза, пепельно-синие губы, сквозь которые не прорывается ни слова, ни вопроса, ни восклицания...
А ее единственное оружие - слово. Слово правды, которая сильнее всего на свете.
И все лица перед ней сливаются в одно лицо, в одни вопрошающие глаза.
- Кто вы такие?! - кричит Землячка, глядя в эти глаза.
Перед ней словно вырастает невысокий парень, в овчинной куртке, останавливается, вытягивается, он не спрашивает стоящую перед ним женщину, кто она и откуда, он понимает, что она начальство.
- Командир Зырянской добровольческой коммунистической роты, - рапортует он.
- Куда же вы? - спрашивает Землячка.
- Не знаю, - честно отвечает командир.
- Поворачивайте! - приказывает Землячка. - Неужто коммунисты побегут под английскими пулями?
- Никак нет, - отвечает командир и кричит своим: - Ребята, к берегу!
И бежит к реке, и все волнующееся и мятущееся возле него, насквозь промокшее воинство устремляется вниз, к плоту, качающемуся на волнах возле берега.
- Ведь это наша земля! Это наша земля! - кричит им вслед Землячка.
Она не знает, слышат ее или нет, но она видит, как бойцы Зырянской добровольческой роты взбираются на плот, отталкиваются от берега и плывут плывут навстречу врагу.
А вечером на пристани, в прокуренной темной конторке, Землячка пишет рапорт о подвиге Зырянской коммунистической роты, спасшей положение на Котласском направлении Северного фронта.
Красная Армия оттесняет интервентов. Давно ли продвигались они на юг, а теперь отходят обратно на север.
Второго сентября в Великом Устюге открывается съезд коммунистов Северо-Двинской губернии.
Руководит съездом Землячка, она представляет на съезде командование Северного фронта.
Удивительный съезд! Такие съезды то тут, то там проходили по всей России. Съезд коммунистов, большинство участников которого еще не состояло в партии.
В Великий Устюг прибыло девяносто восемь делегатов, и из пятидесяти двух делегатов Усть-Сысольского уезда только девять официально состояли в партии, остальные числились сочувствующими; Яренский уезд прислал шесть человек, и все они еще не состояли в рядах партии... Беспартийные, которые считали себя коммунистами!
Участников съезда разместили в актовом зале бывшего епархиального училища, и тут же, рядом, в небольшом классе, устроилась Землячка.
Беседы делегатов с Землячкой продолжались с вечера до утра - чуть кончались заседания съезда, все сходились в общежитие, и вновь начиналось обсуждение животрепещущих вопросов.
Впереди еще битвы с Колчаком, Деникиным, Врангелем, а люди уже думали, как бы скорее наладить хозяйство страны, восстановить разрушенные заводы, распахать заброшенные земли...
- Мы победили на Северном фронте не силой наших штыков, их было слишком мало, - говорила Землячка, выступая на съезде. - Мы победили политической работой, которую вели коммунисты в Красной Армии, победили сознательностью масс, подъемом народа, который гнал впавшие в панику регулярные войска Европы и Америки. Чумазый, раздетый и разутый мужик Севера прогнал вооруженных до зубов англичан и французов!
По окончании съезда она пароходом отправилась по Вычегде в Яренск.
О приезде Землячки прослышали и друзья, и враги и собрались встречать ее на пристани.
Не успела она сойти в Яренске с парохода, как послышались угрозы:
- Вертайся, откуда приехала! Не хотим слушать большаков!
- Зачем же так? - спокойно возразила Землячка. - Поговорим по-хорошему, под крышей...
Толпа повалила в сарай, где обычно хранились привозимые по реке товары. Выкатили на середину бочки из-под рыбы, настелили поверх доски, соорудили помост.
Первым на помост поднялся председатель уездного исполкома, благообразный мужичок в синей суконной поддевке.
- Ни к чему нам все эти митинги, - степенно сказал он. - Мы, сыны тихого Севера, никому не позволим нарушать наш покой.
- Это кому ж - никому? - спросили из толпы.
- Ни англичанам, ни большакам, желаем находиться посередине!
- Не усидеть вам между двух стульев, - резко возразила Землячка. Народ сделал свой выбор...
Она заговорила о мужиках Севера, напомнила о хозяйничанье интервентов в Архангельске и Мурманске.
- Яренские жители сами найдут правильный ответ на тихие речи!
Ночью председателя исполкома арестовали, а через несколько дней на уездном съезде Советов выбрали в исполком коммунистов...
Так она и металась всю осень тревожного восемнадцатого года по самым опасным участкам Котласского фронта и старинным северным бревенчатым городам.
"Левая банда"
В конце 1918 года особенно осложнилось положение на Южном фронте. Активизировалась контрреволюция, войска Антанты вторглись на Черноморское побережье, белоказаки принудили к отступлению Восьмую и Девятую армии, возникла угроза Воронежу, Тамбову, Саратову.
Партия посылала на фронт все больше и больше коммунистов, лучшие работники партии уходили в армию.
На Северном фронте Землячка находилась немногим более двух месяцев, в октябре 1918 года она получила новое назначение, ее направили на Южный фронт начальником политотдела Восьмой армии.
Она пришла в деморализованное и небоеспособное войсковое соединение. Армию приходилось сколачивать заново, следовало подобрать таких командиров и политических работников, которые смогли бы в каждого красноармейца вдохнуть мужество и понимание своего долга. Новые пополнения в части иногда состояли из дезертиров, задержанных в деревнях и вновь посылаемых на фронт. Их надо было переубедить и сделать сознательными солдатами. Снабжалась армия из рук вон плохо, не хватало продовольствия, но еще хуже обстояло дело с обмундированием. Не прекращалась антисоветская агитация, в полках вспыхивали восстания.
Все это необходимо было сломить!
Рабочий день Землячки продолжался до двадцати часов кряду, она не щадила себя и требовала того же от других.
Уже в январе Восьмая армия пошла в наступление. Бои следовали за боями. Сражались с переменным успехом, слишком силен был натиск белогвардейцев.
Вскоре после приезда Землячки восстал 112-й полк: красноармейцы отказались идти в атаку босиком...
